При разграничении территорий с Германией, Сталин отказывался от регионов, заселенных в основном поляками. Пытался выйти на международно выработанный кордон – «линию Керзона». Какой-то период господствовало мнение, что польское государство прекратило свое существование.
Эмигрантское правительство не признавало разграничения между СССР и Германией, определенного договором от 28 сентября, и считало, что эти земли оккупированы Советским Союзом. Однако ссылку польского эмигрантского правительства на IV Гаагскую конвенцию при характеристике действий советского правительства НКИД СССР считал неприемлемой, поскольку конвенция касалась режима оккупации, что в отношении Западной Украины и Западной Белоруссии было лишено основания. По мнению советской стороны, вступление Красной армии в Западную Украину и Западную Белоруссию осенью 1939 г. было не оккупацией, а освободительным походом, а воссоединение их с СССР явилось результатом волеизъявления населения и исправлением исторической несправедливости, произошедшей в 1920 – 1921 гг.
Польское правительство в эмиграции не признало решений народных собраний Западной Украины и Западной Белоруссии об установлении Советской власти и законов СССР от 1 и 2 ноября 1939 г. о включении Западной Украины и Западной Белоруссии в состав СССР и воссоединении их с УССР и БССР. Оно не признавало, что с 29 ноября 1939 г. действовал указ Президиума Верховного Совета СССР, на основе которого все лица, находившиеся на территории Западной Украины и Западной Белоруссии на 1—2 ноября 1939 г., получали советское гражданство. В прессе и документах НКИД СССР до 1944 г. он именовался законом. Советскими гражданами становились и лица, прибывшие в СССР на основе соглашения между правительством СССР и правительством Германии от 16 ноября 1939 г. об обмене населением, а также из Виленской области, переданной Литве.
С первых недель началась унификация государственного и социально-экономического строя новых советских областей. Шла советизация, но еще более жестокая украинизация «новых» областей. В соответствии с решениями Народных собраний были приняты законы о национализации крупной промышленности и банков. На практике же наблюдались изъятия даже мелких ремесленных мастерских и частных домов. Национализировались коммунальные, культурные, учебные, просветительные и лечебные учреждения – осуществлялся перевод хозяйства на плановые начала.
Проведение ускоренными методами социально-классовых, экономических преобразований, форсирование политических мероприятий, на которые в СССР ушло двадцать лет, было спрессовано в полтора года организованной сверху «революции». Она сопровождалась массовыми арестами, расстрелами, депортациями, привела в итоге к дезорганизации хозяйственных связей, падению производства и жизненного уровня населения, к новой перестройке связей между общественными и национальными группами и изменением их отношения к государству.
Была проведена конфискация без выкупа помещичьей земли и передача части ее крестьянам: 1,5 млн га на Западной Украине и более 400 тыс. га в Западной Белоруссии (на остальных землях организовались совхозы и МТС). Норма землевладения была установлена в зависимости от региона от 5 до 15 га.
Руководство Союза вооруженной борьбы отмечало, что проведенная перестройка сельского хозяйства весьма изменила позиции деревенской и местечковой бедноты в пользу принятия Советской власти, хотя экспроприация сопровождалась высылками или арестами ряда собственников. Ликвидация польской системы управления также сопровождалась высылкой отдельных категорий служащих бывшего госаппарата, органов суда, прокуратуры, полиции, армии. Партийное руководство УССР считало в мае 1940, в период наибольшего размаха депортаций, что 25% кадров в кооперативах, экономике, учительском составе – «чуждые для нас люди, не думают перестраиваться». Среди репрессий НКВД на Западных Украине и Белоруссии выделяются именно депортации, то есть переселение, высылка людей как мера политического преследования, уголовного или административного наказания. Ссылок, депортаций, проведенных по инициативе Н. С. Хрущева, первого секретаря ЦК КП (б) У, и осуществленных ведомством Л. П. Берии, было три. Первой была ссылка в самых тяжелых условиях лютой зимы,10 февраля 1940 г., осадников и лесников, лиц, получивших за мизерную плату земельные наделы за отличия в советско-польской войне 1920 года. Второй, многоплановой, была ссылка на основе решения политбюро ЦК ВКП (б) от 2 марта 1940 г. «Об охране госграницы в западных областях УССР и БССР». Решение имело секретную подоплеку – депортацию с родных мест 26 тысяч семей (в том числе офицеров-военнопленных, судьба которых в эти же дни была предрешена) как один из способов маскировки и замалчивания предстоящей акции. К «семьям» присоединили участников повстанческих организаций, некоторых лиц, содержавшихся в тюрьмах западных областей, и две тысячи молодых женщин, объявленных проститутками. Третьей депортацией летом 1940 г. было переселение беженцев – лиц, которых не приняла обратно Германия. В основном это были лица еврейской национальности (на 78 тыс. беженцев было 64,5 тыс. евреев). Но в целом депортировались лица всех национальностей. Преобладание в польском аппарате управления и среди собственников поляков определяло их больший процент среди репрессированных, более значительный, чем их доля в общей численности населения. Четвертая депортация в июне 1941 г., буквально накануне войны, носила скорее украинский оттенок, она не была завершена: уже сформированные эшелоны не успели дойти до мест назначения, когда была объявлена амнистия (12 августа 1941 г.).
Акты «очищения городов и сел от враждебных элементов» проводились без учета позиций и действий конкретного человека, путем распространения «мероприятий» на все категории подозреваемого слоя или круга лиц, включая членов их семей. Все они по признанию «Рапорта по вопросу о поляках, выселенных в СССР», составленного для командования СВБ/Армии Крайовой, «разделили судьбу миллионных масс арестованных (советских людей – В. П.), заполняющих тысячи лагерей СССР» /17/. Везли их на 10—20 лет на север, в Коми АССР, на Ямал, в Сибирь, Алтай, Казахстан, на лесоповал и лесосплав, на энергетические комплексы, на предприятия черной и цветной металлургии. В непривычный климат, на тяжелые работы во вновь создаваемые вдали от будущего фронта экономические районы. Их косили болезни и голод зимой 1941—1942 гг., условия транспортировки и жизнь во временных строениях и т. д. По подсчетам польского Института национальной памяти всего за годы войны и от разных причин – от расстрелов до непосильного или непривычного труда – по вине советской власти погибло и умерло от естественных причин около 150 тысяч польских граждан. (Советских итоговых данных не опубликовано. Данные о смертности польского населения, направляемые в Кремль, по отдельным «статьям» при сложении примерно в три раза меньше.) Наряду с депортациями в регионе проходили массовые аресты «классово чуждых» элементов и членов подпольных групп. Всего с сентября 1939 г. по июнь 1941 г. было арестовано 107140 человек. Среди арестованных было 40% поляков, 23% украинцев, 22% евреев, 8% белорусов. Осуждено было 39 тыс. человек, в том числе к ВМН – 8,5 тыс. человек. Относительно разгрома подполья цифры по сведениям 3-го управления НКГБ СССР за 1939 г.—I квартал1941 г. следующие: ликвидировано на западноукраинских и западнобелорусских землях соответственно 340 и 188 организаций и групп и арестовано 9949 и 6104 человека. В 1941 г. раскрыто 8 и 25 групп, арестовано 82 и 1013 человек/18/.
Видимо, посчитав «очистку» территорий достаточной, через две недели после третьей депортации и волны массовых арестов Сталин направил 5 июля 1940 г. шифровку в львовский обком КП Украины (копии – в Киев, в ЦК Н. С. Хрущеву и М. Д. Бурмистренко): «До ЦК ВКП (б) дошли сведения, что органы власти во Львове допускают перегибы в отношении польского населения, не оказывают помощи польским беженцам, стесняют польский язык, не принимают поляков на работу, ввиду чего поляки вынуждены выдавать себя за украинцев и тому подобное. Особенно неправильно ведут себя органы милиции. ЦК ВКП (б) предлагает вам за вашей личной ответственностью незамедлительно ликвидировать эти и подобные им перегибы и принять меры к установлению братских отношений между украинскими и польскими трудящимися. Советую вам созвать небольшое совещание из лучших польских людей, узнать у них о жалобах на перегибы, записать эти жалобы и потом учесть их при выработке мер улучшения отношений с поляками» /19/10. При помощи «лучших польских людей» такие меры появились.
Толчком изменения «польской политики», несомненно, послужило падение Франции и определенные политические передвижки в настроениях населения. С лета – осени 1940 г. можно говорить о начале нового этапа «польской политики» СССР. В «новых областях» почти прекращаются депортации, исправляются «перегибы» и «ошибки» в проведении советизации, украинизации и коллективизации, оказывается демонстративное содействие развитию польской культуры. Вокруг последнего направления сплачивается группа польских интеллектуалов, активную роль в которой играла писательница Ванда Василевская – депутат Верховного Совета СССР, лицо значимое для многих слоев населения. Она была дочерью первого министра иностранных дел возрожденной в 1918 г. Польши. Группа эта, сплотившаяся вокруг журнала «Нове виднокренги», стала центром «полонии», выступавшей за сотрудничество с Советской властью. Но все это не мешало органам НКВД репрессировать представителей даже демократической части местной интеллигенции. Эта же группа почти в полном составе весной 1943 г. станет инициатором создания Союза польских патриотов в СССР.
СССР позиционировал себя (и принимал для этого реальные действия) как единственного хранителя и защитника польской культуры и языка. Работали польские школы (правда, в несколько меньшем количестве, чем до 1939 г.). В университетах преподавание велось на родном, в том числе и на польском, языке. Равноправие языков было в администрации. Действовали польские театры, филармонии и музеи. В Москве, Львове, Минске, а затем и в Вильнюсе на польском языке издавались миллионными тиражами книги. В СССР выходили 17 польских газет и 2 журнала. Символом новой польской политики советских властей явилась подготовка и проведение в общегосударственном масштабе юбилея поэта Адама Мицкевича осенью 1940 г.