Затем последовал комментарий непосредственно из Лондона.
«Президент республики, — передавал диктор, — сегодня утвердил созданный в Польше совет министров. Он начал свою деятельность и является единственной конституционной властью в границах всей Польской республики».
Стало ясно, что в Лондоне торопились поставить заявочный столб. Это заявление было направлено против правительства, которое действовало в Польше на территории, освобожденной Советами. «Значит, восстание уже дает свои результаты…» — подумал Бур.
Затем последовала и еще одна информация:
«Английский летчик, бежавший из немецкого плена и сражающийся сейчас в рядах Армии Крайовой, сообщает…»
Этим «английским летчиком, бежавшим из плена», был британский военный советник при штабе Армии Крайовой. Со специальным поручением он прилетел прямо из Лондона.
Наконец, удалось наладить связь между отдельными участками сопротивления. Повстанцы с помощью жителей проложили сравнительно безопасные ходы сообщений. Теперь они тянутся на десятки километров из подвала в подвал, через узкие проломы в стенах. Глубокие траншеи пересекают улицы, кое-где для связи пользуются знаменитыми варшавскими катакомбами.
Но неожиданно поступило известие, что стали кончаться патроны. Люди совсем не умели экономить боеприпасы. В некоторых отрядах осталось всего по одной обойме на винтовку.
Шли только третьи сутки восстания, а воевать было уже нечем.
В штабе Бура включили радио. Дикторша говорила:
«В заключение послушайте легкую музыку…» — Комната наполнилась звуками танго.
Английский советник привез специальный новый радиокод. При его помощи из Лондона должны были сообщать о вылете самолетов с оружием. Мелодичная песенка «Красный поясок» будет означать, что этой ночью прилетят английские самолеты. Но радиостанция «Свит» передавала танго. Это значило: «Сегодня ночью никаких полетов».
Бур размышлял: «Если президент утвердил состав правительства в Варшаве — значит главное состоит в том, чтобы удержаться в столице… Хотя бы на территории фабрики Камлера. Это имеет символическое значение… Приходят русские, а мы уже здесь, законная власть, и — пляшем мазурку… Поэтому надо просто удержаться…»
Англичанин сказал: «Сейчас не так важен успех, как отсутствие поражения…»
На третьи сутки Варшавского восстания батальоны Армии Крайовой получили приказ закрепиться на занятых рубежах. Во всех секторах повстанцы перешли к обороне.
Как это ни странно, восстание больше всего было на руку немцам. Хотя первую неделю у восставших были даже признаки какого-то успеха. Но немцы понимали: это ненадолго.
И, поразмыслив, рейхсфюрер СС решил, что с исторической точки зрения, ввиду высшего блага нацистского государства, восстание является благом для Германии.
Гиммлер доложил Гитлеру: «…пять-шесть недель боев, но зато будет ликвидирована Варшава — столица, голова и интеллект этого бывшего 16—17-миллионного народа поляков, народа, который уже 700 лет блокирует нам дорогу на Восток».
Гитлер это воспринял благосклонно. Возможно, он вспомнил ту свою речь на ужине, собравшем самых близких соратников 22 августа 1939 года, когда он пообещал своим приближенным:
— Польша будет обезлюжена и населена немцами… А в дальнейшем, господа, с Россией случится то же самое… Мы разгромим Советский Союз. Тогда наступит немецкое мировое господство…
И Геринг, придя в восторг от этих слов, сбросил с себя мундир, вскочил полуголый на стол и плясал на нем, изображая дикаря.
Неприятным для рейхсфюрера СС Гиммлера было другое: незадолго до начала восстания его люди из Главного управления имперской безопасности в полной тайне вели с пленными высшими офицерами АК переговоры о совместной борьбе с большевиками.
Теперь сам факт таких переговоров мог сильно скомпрометировать Гиммлера в глазах Гитлера. Допустить этого он не мог. Поэтому поступил приказ: немедленно расстрелять партнеров по переговорам, среди которых находился и бывший командующий АК С. Ровецкий.
Немцы опомнились и наступают
После этого ситуация в городе довольно быстро стала меняться в пользу германской армии. Варшавянам пришлось оставлять квартал за кварталом.
5 августа наместник в Польше доктор Франк послал следующую телеграмму в Берлин:
«Город Варшава в большей части объят пламенем. Сожжение дома является самым верным средством, чтобы отнять у повстанцев убежище. После этого восстания и его ликвидации Варшава будет передана заслуженной судьбе своего полного уничтожения».
6 августа германская разведка сообщала в штаб группы армий «Центр»:
«Стойкое удержание восставшими занятых опорных пунктов, блокирование здания комендатуры и других частей города, перекрытие транспортного сообщения через город требуют и сегодня энергичных наступательных мер…
Вопреки сопротивлению, имеющему место в центре города, в окрестностях дирекции Восточной дороги — угол Курт-Люкштрассе — Фелдхерр Альце — район стадиона вермахта (где почти исключительно проживает рабочее население), стоит полное спокойствие и можно свободно ходить по улицам.
По сообщению доверенного лица, вождь восставших заявил, что сделать шаг назад теперь невозможно. Теперь немцы, даже если восстание будет прекращено, в качестве возмездия уничтожат весь город со всем населением. С этим должно быть связано проходившее сегодня на площади Гжибовского народное собрание, которое очевидно должно было служить для нового подогрева масс. При этом у охраны находившегося неподалеку концентрационного лагеря требовали сдаться.
…По другим данным, в здании рынка на площади Мировского хранятся большие количества консервов, которые ежедневно выдаются. Склад хорошо охраняется. Обеспечение населения продовольствием плохое, есть только хлеб. Окраины города немного снабжает продовольствием сельское население.
…Движение сопротивления состоит из различных групп, добровольно подчиняющихся командованию АК.
Командование АК обещает населению скорое освобождение и помощь союзников. Эти обещания встречаются неверием и издевками.
В Праге создается впечатление, что осадное положение на нее не распространяется. Продолжается, хотя и ограниченное, движение по улицам. Царит полное спокойствие».
На следующий день — 7 августа — немецкая служба радиоперехвата, подслушав переговоры между поляком и его командиром, выяснила следующее: «Настроение повстанцев в связи с обстоятельством, что большевики без интереса отнеслись к восстанию, плохое. В связи с налетами авиации и использованием танков, а также радикальными акциями немцев по очистке, население находится в подавленном состоянии. Оно боится украинских добровольцев. Замечено, что большая часть населения симпатизирует немцам».
В тот же день информатор сообщил немцам, что в ночь на 7 августа на Варшаву было сброшено 15 парашютов с вооружением и боеприпасами. (Кто сбросил — неясно.)
8 августа руководство восстанием отправило отчаянную радиограмму в Лондон с просьбой передать ее текст через Москву командующему фронтом Рокоссовскому. Радиограмма с этой просьбой была подписана — Лавина, одним из псевдонимов Бур-Коморовского.
«С 1 августа 1944 г. веду бои с немцами в Варшаве с участием всего населения и всех вооруженных отрядов Армии Крайовой, и тех, которые присоединились к боям: Рабочая милиция, Армия Людова, Польская Армия Людова и другие.
Ведем тяжелые бои. Немцы, готовя пути отхода, жгут город и уничтожают население. Сейчас мы сдерживаем крупные немецкие бронетанковые силы и пехоту, однако ощущаем недостаток боеприпасов и тяжелого оружия, нам необходима быстрая помощь войск маршала. В моем штабе находится советский офицер капитан Калугин, сообщите для него данные радиосвязи, для того, чтобы он мог связаться с Вами и таким путем дать мне возможность согласовать действия.
Нурт, командующий округом Варшава».
Нурт — один из псевдонимов полковника А. Хрусцеля.
К 9 августа немцам удалось разъединить повстанческий район. В сентябре в руках повстанцев оставался лишь центр города. Немцам удалось выйти на берег Вислы и отрезать связь повстанцев с Прагой.
Германская разведка в эти дни сообщала своему командованию: «Настроение повстанцев крайне плохое. Причиной этого является недостаточное снабжение продовольствием и вооружением, а также плохое командование. Критикуется также и то, что бандиты, никогда не бывшие военнослужащими, носят офицерские знаки различия.
Повстанцы вербуются преимущественно из лиц в возрасте до 25 лет, в то время как люди старшего возраста с большим жизненным опытом почти совсем отсутствуют. Интеллигенция большей частью уже сбежала».
По показаниям свидетелей, за последний период повстанцы понесли большие потери, вызванные инфекционными заболеваниями.
В течение этого времени боевой настрой повстанческих сил постепенно снижался. Бойцы голодали, получая на обед только похлебку из вареного зерна. Раненые в госпиталях умирали, не дождавшись операций. Немцы бомбили ежедневно с утра до вечера. К концу августа моральный дух повстанцев и мирных граждан поддерживала только надежда на советскую помощь.
Прошло три недели со дня начала восстания. Немцы методично наступали. Штаб генерала Бура переместился с фабрики Камлера на Старе Място. Проливные дожди первых дней сменились безветренной и сухой погодой.
Город горел, над ним постоянно стояла пелена густого сизого дыма. Не умолкали взрывы бомб и снарядов, вой «штукасов», треск пулеметных очередей. Пожары гасить было нечем, трубы водопроводов полностью пересохли.
Восстание, начало которого казалось таким успешным, полностью застопорилось. Не овладев полностью городом, повстанцы были обескуражены приказом командования перейти к обороне. Это удивило даже немцев и их коменданта Варшавы генерала войск СС Эриха фон дем Бах-Залевского.
Уничтожение города уже началось. Как и гетто в 1943 году, его уничтожали систематически — дом за домом. Жгли и взрывали. Однако повстанцы сопротивлялись с невиданной яростью. Они покидали дом, объятый пламенем, но как только пожар затихал, возвращались обратно в развалины.