я не очень существенно. Чего мы достигнем, оказывая помощь с воздуха? Мы можем таким образом доставить определенное количество винтовок и пулеметов, но не артиллерию. Наконец, попадет ли оружие, сброшенное с самолетов, в руки поляков без потерь? Было бы легче сбросить вооружение в более отдаленные районы, скажем, Радом или Келец, но сделать это в городе с опасной концентрацией немецких сил — чрезвычайно трудная задача. Однако, может быть, удастся. Мы должны попытаться. Что может быть сброшено и когда?
С. Миколайчик: Я понимаю ваши сомнения, но сегодня слишком поздно колебаться, потому что в Варшаве бои идут без остановки. Несколько объектов было взято нашими силами. (Здесь он указал их.) В штабе повстанцев находится капитан Красной Армии Калугин, который пытается установить прямой контакт с советским Верховным главнокомандованием, который, как говорится в телеграмме, посланной через нас, представил вам доклад о реальном положении в Варшаве. Этот доклад — точное подтверждение нашей собственной информации. Площади, обозначенные в телеграмме, куда должно быть сброшено вооружение, будут обеспечены баррикадами, поэтому нет причин для опасений.
Маршал Сталин: Можете вы положиться на эту информацию?
С. Миколайчик: Абсолютно. Как только прямые контакты установятся между польскими силами в Варшаве и Красной Армией, появится возможность договориться о сигналах, куда можно сбросить вооружение. Больше всего нам нужны гранаты, стрелковое вооружение и боеприпасы. Немцы также атакуют с воздуха. Если было бы возможно защитить Варшаву от бомбардировок германской авиации с помощью советских истребителей, то это бы имело большое значение не только с военной, но и с психологической точки зрения для поддержания восставших.
Маршал Сталин: Могут наши самолеты приземлиться?
С. Миколайчик: Нет, они могут сбросить оружие только с воздуха.
Маршал Сталин: Это легко.
С. Миколайчик: Я прошу дать указание маршалу Рокоссовскому.
Маршал Сталин: Как могут быть установлены контакты? Необходимы шифровки, так как эфир полон разного рода сигналов. Я могу заверить, что со своей стороны мы сделаем все, что от нас зависит, чтобы помочь Варшаве. Кому мы можем адресовать это?
С. Миколайчик: Возможно, капитан Калугин может помочь в этом.
Маршал Сталин: Он не имеет средств связи. Поэтому я дам указание сбросить офицера с парашютом в Варшаву с шифром и с задачей установления контакта. Вы поможете в этом и дадите соответствующие инструкции?
С. Миколайчик: Я запрошу Варшаву немедленно и пошлю ответ вам. (Общая беседа продолжалась, в ходе которой маршал Сталин выяснил детали борьбы и успехи поляков, и Миколайчик отвечал.)
Перед окончанием встречи С. Миколайчик сердечно обратился к маршалу Сталину и вновь сослался на его обещание сделать все возможное для оказания советским правительством помощи. Поляки отметили, что маршал Сталин заверил их в этом».
Как видим — и здесь полное разночтение с правильной записью.
Интересно отметить, как с дипломатической вежливостью, тактично, даже с подчеркнутой любезностью вел переговоры Сталин. Совсем не так выглядело в то время поведение Черчилля. Он вскоре прибыл в Москву и после переговоров со Сталиным принял Миколайчика.
Эта беседа носила характер разговора строгого учителя с провинившимся школьником. И после нее польский премьер вышел из кабинета Черчилля на полусогнутых от унижения ногах. Но оправился он довольно быстро и даже позднее включил текст состоявшегося разговора, а скорее, монолога Черчилля, в свои мемуары.
Черчилль буквально кричал на поляка:
«Недавно я беседовал с вашим генералом Андерсом, и мне кажется, что он тешит себя надеждой, что после разгрома Германии союзники затем разобьют Россию. Это сумасшествие. Русских разбить невозможно!..
В вашем упорстве вы не видите того, чем рискуете… Мы сообщим всему миру, каково ваше безрассудство. Вы стремитесь развязать войну, в которой погибнут 25 млн человек… Вы не правительство, вы ослепленные люди, которые хотят уничтожить Европу.
Я не буду заниматься вашими делами. Думайте о них сами, если вы хотите оставить на произвол судьбы ваш народ. У вас нет чувства ответственности перед вашей Родиной. Вы безразличны к ее мучениям. У вас на уме только низменные собственные интересы…
Ваша аргументация является, попросту говоря, преступной попыткой сорвать соглашение между союзниками с помощью «либерум вето». Это трусость с вашей стороны. Если вы хотите завоевать Россию, то действуйте самостоятельно. Вас следует посадить в больницу для умалишенных».
Какое прекрасное определение для всех польских политиков, совершенно вневременное!
Усиленную просьбу Миколайчика о немедленной помощи поддержали и англичане. Их действия были явно заранее скоординированы. В тот же день — 9.8.44 г — Британская военная миссия в Москве направило в Генеральный штаб Красной Армии письмо следующего содержания:
«Генерал Соснковский (главнокомандующий вооруженными силами польского эмигрантского правительства) попросил нас передать маршалу Сталину нижеследующее сообщение капитана Советской Армии Калугина, которое было получено от командования польской внутренней армии в Варшаве:
Начало: «Я нахожусь в личном контакте с командованием гарнизона Варшавы, который ведет героическую партизанскую борьбу за родину против гитлеровских бандитов. После того как я ознакомился с общей военной обстановкой, я пришел к выводу, что, несмотря на героизм войск и всего населения Варшавы, у них все еще ощущаются недостатки, удовлетворительное восполнение которых позволило бы ускорить победу над нашим общим врагом. У них не хватает: боеприпасов к автоматическому оружию, гранат, противотанкового оружия.
Сбрасывать оружие на:
площадь Вильсона, площадь Инвалидов, Гетто, площадь Красинских, площадь Желязна Брама, площадь Наполеона, Мокотувское поле, кавалерийские казармы, в Повисле и на Беляны.
Опознавательные сигналы: белые и красные полотнища.
Германские воздушные силы разрушают город и убивают гражданское население.
Пожалуйста, направьте артиллерийский огонь на мосты («Вистула»?) в районе Варшавы, на Саксонский парк и Аллеи Иерусалимске, которые являются основными путями движения германской армии. Противник бомбардирует с аэродромов Окенце и Беляны. Героическое население Варшавы верит, что через несколько часов вы окажете им вооруженную поддержку. Помогите мне установить связь с маршалом Рокоссовским». Конец.
Р.Н. Бринкман, полковник Генерального штаба, начальник армейской секции. Английская военная миссия.
Судя по стилистике сообщения, особенно по его завершающей части, оно составлено поляками и лишь подписано Калугиным.
Именно с этого момента англичане начали усиленное лоббирование помощи восставшим со стороны советской армии. 10 августа посол Великобритании А. Керр направил В. Молотову очередное письмо, касавшееся только что состоявшейся беседы Сталина с Миколайчиком.
Речь шла о том, чтобы как можно быстрее послать в Варшаву советского офицера связи. Об этом усиленно просили лондонские поляки. Были указаны точки приземления — основная и запасная. Хорошо, что была запасная. Основную немцы тут же уничтожили. И опять просьбы прислать автоматическое и противотанковое оружие, боеприпасы к немецкому оружию. Повторялись и усиленные просьбы о бомбардировке.
Прошло всего три дня, и снова из британской военной миссии поступило письмо в Генеральный штаб Красной Армии. Оно на следующий же день (14.8.44 г.) было передано замначальника Генштаба А. Антоновым наркому обороны СССР И. Сталину и наркому иностранных дел В. Молотову.
Англичане больше всего интересовались, какие меры приняты советским Генеральным штабом и что он намерен предпринять по поводу их информации.
Варшава сообщила Лондону, что необходима немедленная поддержка, в противном случае нелегальная польская армия будет разбита в несколько дней.
До сих пор имели место только чрезвычайно ограниченные операции по сбрасыванию с самолетов снаряжения и боеприпасов со стороны Средиземноморских ВВС, следовательно, польские власти просят о более существенной поддержке.
Польские власти просят следующее:
1. Увеличение доставки оружия и боеприпасов.
2. Бомбить некоторые особые объекты в Варшаве.
3. Сбросить польских парашютистов.
Далее в письме объясняется, как англичанам трудно выполнить польские просьбы. Они признавали важность увеличения масштабов снабжения, которое должно производиться в ночное время. Но, оказывается, для эскадрилий специального назначения, которые должны этим заниматься, имеется ряд ограничений в доставке этим путем британской помощи в крупном масштабе, доставке именно этим путем со Средиземноморья необходимого количества снаряжения и оружия.
Поляки попросили сбросить оружие и боеприпасы в расчете на 3 тысячи человек и указали для этого район в 10 км от города — в Кампиносской пуще. Но англичане заметили, что это довольно большой район и поэтому имеется возможность использовать самолеты 15-го американского авиакорпуса. Первоначально такого рода операция — сбрасывание снаряжения с большой высоты в дневное время — считалась практически невыполнимой и во всяком случае не могла быть выполнена настолько точно, чтобы это снаряжение достигло поляков, которые владеют относительно небольшими районами в Варшаве.
Началось совещание американских и английских штабов.
Британские начальники штаба ВВС сообщили американским начальникам штаба, что они не возражают против выполнения этих операций американцами с их баз в России, откуда они могут доставить полякам трофейное немецкое оружие. Считается, однако, что подобного рода операции довольно трудны и могут быть безрезультатными вследствие существующей неясности относительно районов, куда нужно сбрасывать оружие.