Грамотно разработанный комплекс разведывательных мероприятий позволил приобрести новые, хорошо информированные источники на важных государственных объектах Ирана. Как отмечало руководство Центра, работа резидентуры сыграла существенную роль при принятии военным командованием и руководством страны политических и военно-стратегических решений.
Был также внесен существенный вклад в обеспечение безопасности трансиранской железнодорожной магистрали, по которой в СССР доставлялись военные грузы по ленд-лизу. Созданный Агаянцем агентурный аппарат позволил обеспечить безопасность и сохранность стратегических поставок олова, каучука, ну и других материалов, следовавших в Советский Союз из района Персидского залива через местные порты. Надежный контроль был установлен над всеми ключевыми пунктами на границах Ирана с Советским Союзом, Турцией и Афганистаном.
— Геворк Андреевич, в конце августа 1941 года, абсолютно неожиданно для иранского руководства, Красная армия фактически без сопротивления вошла в эту страну Сыграла ли здесь свою роль разведка?
— Должен твердо сказать, что именно сообщения Ивана Агаянца в Ставку Верховного главнокомандования и обусловили ввод советской военной группировки в северные провинции Ирана 25 августа 1941 года. А в августе 1943 года Агаянц предотвратил осуществление разработанной немцами операции «Франц».
— Вообще-то об этой операции мало известно…
— Да, о ней как-то не говорят. Немцы намеревались инсценировать стихийные восстания иранских племен вдоль железнодорожного маршрута доставки американских и британских грузов в СССР. Планы фашистских спецслужб были сорваны: племенные старейшины, якобы контролировавшие эти районы и получившие от гитлеровцев щедрые дары за будущее «содействие», вдруг неожиданно исчезли.
Под руководством Агаянца был проведен и ряд других блестящих операций, вошедших в историю не только советской, но и мировой разведок.
— А какое первое задание поставил перед вами главный резидент?
— Ну, об этом я вам уже рассказывал: подобрать надежных ребят, моих сверстников, и организовать группу для оказания помощи старшим коллегам в выявлении германских пособников в Тегеране и других городах. Мне для создания более целостной картины придется повториться, что удалось привлечь к сотрудничеству своих друзей и единомышленников, выходцев из СССР, готовых бороться с фашизмом. Оперативной подготовки — никакой. Ивану Ивановичу и другим сотрудникам резидентуры приходилось на ходу учить нас грамотно вести наружное наблюдение, выполнять другие специальные задания. В период формирования и подготовки нашей группы Агаянц в шутку назвал ее «Легкой кавалерией»: мы же в основном передвигались на велосипедах. Это название прочно закрепилось за группой на добрый десяток лет.
За два года мы выявили не менее четырехсот человек, так или иначе связанных с германскими разведслужбами. Во многом нам удавалось устанавливать немецких агентов за счет тех преимуществ, который давал нам наш возраст. Действительно, какому, пусть даже исключительно опытному разведчику придет в голову мысль отрываться от каких-то мальчишек на велосипедах?
Агаянц сыграл очень большую роль в моем профессиональном становлении!
Кстати, спустя многие годы, когда после возвращения на родину я сам начал участвовать в подготовке молодых разведчиков, я с благодарностью вспоминал бесценные уроки Агаянца. Например, это он придумал план моего внедрения в английскую разведывательную школу, разработал легенду. Следуя ей, мне удалось внедриться в разведшколу и получить ценную информацию. Я вам уже рассказывал, как потом Иван Иванович деликатно довел до сведения английского резидента полковника Спенсера, что в Тегеране действует некая разведывательная школа, а мы об этом знаем. И британский коллега счел за благо ее прикрыть.
А я, пройдя полный курс обучения, приобрел очень ценный опыт разведывательной работы, что мне весьма пригодилось в дальнейшем. Скажу честно — тем, что у меня в жизни никогда не было провалов, я во многом обязан и той английской школе.
— Какую же роль в предотвращении покушения на «Большую тройку» в 1943-м сыграла резидентура Агаянца?
— Считаю, что Иван Агаянц переиграл нацистского диверсанта номер один, начальника секретной службы СС в VI отделе Главного управления имперской безопасности оберштурмбаннфюрера Отто Скорцени. С 1943 года был он специальным агентом по особым поручениям Гитлера. Проведение операции «Длинный прыжок» поручили Скорцени, которого нацистская пропаганда называла идолом германской расы…
Я тех дней никогда не забуду. Во время конференции с 28 ноября по 2 декабря 1943-го тегеранская резидентура работала в круглосуточном режиме. Использовали и весь агентурный аппарат. Вся заслуживающая внимания информация незамедлительно докладывалась Агаянцем Сталину.
— Какие личные качества Агаянца вы бы выделили особо? Чувствуется, что вы очень цените своего учителя.
— Прежде всего — его патриотизм, его стремление быть полезным родине. Он жил так сам и нас учил жить так же.
Работал он на износ, себя не щадил. А ведь у него была тяжелая форма туберкулеза… Иван Иванович был для своих коллег лучшим примером настоящего чекиста-разведчика.
Сейчас идет много разговоров о том, что в наше время именно деньги решают всё. Но я готов утверждать обратное. Не только во времена моей юности, но и сейчас люди в разведку идут именно из соображений патриотизма.
Мы, например, никаких денег за свою деятельность не получали. А когда началась Великая Отечественная война, даже сами находили средства, чтобы передать их в фонд обороны.
Вообще говоря, материальная выгода для настоящего разведчика отнюдь не является главной составляющей. Иначе любого, даже очень хорошо оплачиваемого резидента могла бы перекупить вражеская сторона.
Так что главное в нашей профессии — родина, и даже независимо от идеологии.
Агаянц сам был убежден в этом и учил нас, молодых: разведка — это не способ зарабатывания денег и иных материальных благ, а прежде всего один из самых эффективных путей защиты отечества. Это работа для подлинных патриотов, людей убежденных и самоотверженных. Такую работу нельзя выполнять по-настоящему, не будучи действительно искренне влюбленным в свою страну, не понимая необходимости этой деятельности для нашего государства, для наших людей.
В противном случае профессия разведчика превращается в ремесло по типу: я служу тому, кто заплатит больше денег. Жадный разведчик — это нонсенс!
— Вы говорили о крупных достижениях резидентуры Агаянца в целом и вашей группы. А были ли у вас случаи провалов, предательства?
— Слава богу, у нас провалов не было. Если разведчик, и в том числе разведчик-нелегал, соблюдает все необходимые меры безопасности и конспирации, правильно ведет себя в обществе, то никакая контрразведка его не вычислит. Наша с супругой Гоар Левоновной многолетняя «безаварийная» работа за рубежом — тому наглядный пример. У нелегала, как и у сапера, одна ошибка означает гибель. У нас потом было много очень больших успехов, которые, честно скажу, по своим масштабам даже сравнивать нельзя с Тегераном-43. Но и за это мы тоже благодарны тому опыту, который был приобретен нами в резидентуре Ивана Ивановича.
В основном же провалы наших разведчиков происходили вследствие предательств. Американский случай с обмененными потом российскими нелегалами — яркое тому доказательство.
— В то время когда вы работали в Иране, да и в некоторые другие периоды истории нашей разведки, изменников и перебежчиков из числа сотрудников Службы подчас наказывали весьма сурово, вплоть до их физической ликвидации.
— Я считаю, что предатель убивает себя сам. Он и так живой труп, он мертв для бывших коллег, родственников, знакомых.
И могу вот что еще сказать. С Иваном Ивановичем мы работали в очень тяжелые и суровые годы войны и после. Но противостояние спецслужб в той или иной форме не прекращается никогда. На этой войне бывают и потери. Но я уверен, что наша разведка была, есть и будет востребована для выполнения самых ответственных задач по обеспечению безопасности нашего отечества. На смену нам приходят молодые ребята. Хочется мне пожелать успеха этим продолжателям дела Ивана Ивановича Агаянца!
Глава 6.УЧИТЕЛЬ БЫЛ ЧТО НАДО!
Полковник разведки Виталий Викторович Короткое отзывается о наставнике Вартаняна — генерал-майоре Агаянце — с особенной теплотой. Впрочем, как и многие другие, кому довелось работать с Иваном Ивановичем. И сейчас мы поговорим именно с ним. Но вначале — короткое и крайне необходимое отступление.
В разговорах с Геворком Андреевичем Вартаняном фамилия Агаянца возникала очень часто — именно его, резидента в Иране, считал Вартанян своим первым учителем.
Раньше я почему-то думал, что наставником для него был все-таки отец, тоже профессиональный разведчик-нелегал. Однако в этой суровой среде — свои правила. Да, Геворк помогал отцу Андрею Васильевичу, брал у него какие-то пакеты, передавал бумаги возникавшим буквально из ниоткуда людям. Они приходили обычно ночью, останавливались в доме и наутро бесследно исчезали, будто призраки. В основном — навсегда. Воспоминаний о ком-то конкретном, осязаемом, вернувшемся из того иранского прошлого, у нашего героя не сохранилось.
Как мы помним, еще совсем мальчишкой Геворк с матерью носили передачи в тюрьму, куда поначалу, сразу после переезда из СССР, забирали отца. Это ли была не связь, и сразу чисто родственная, с разведкой? Известно, что на первых порах переехавшего в Иран из Советского Союза коммерсанта Вартаняна подозревали в том, что он — советский агент.
Но отец выстоял во всех отношениях — он создал крупную фабрику по производству и продаже шоколада, прочно обосновался в Тегеране. В армянской диаспоре удачливого и щедрого бизнесмена Андрея Вартаняна уважали. Его шоколадки расходились по всей стране, слава и доходы помогли добиться уважения у властей. Постепенно отстала от него и иранская контрразведка.