в моих объятиях, внешний мир перестает существовать.
– Ммм, – шепчет Лиз, поглаживая мою грудь.
Я глажу ее руку в ответ.
– Лиз?
– Да, малыш?
– Что такое «сперма»?
Она хихикает, и мой член твердеет.
– Твое семя.
Я чувствую себя на удивление смущенным из-за того, что она говорила такие вещи другим мужчинам. Значит, она шутила о том, что ее защищают от моего семени?
– Ты очень прямолинейна.
– Знаю, но они не понимают моих слов, что здорово, – улыбается она. Ее рука скользит по моему животу, а затем обхватывает член. – Невозможно защитить девушку от этого монстра.
Я резко втягиваю воздух и убираю ее руку.
– Лиз!
Я сажусь и вглядываюсь сквозь колючие листья кустов туда, где мерцает огонь. Наверняка охотники наблюдают за нами, но сомневаюсь, что они могут видеть больше, чем наши ноги.
Зато Лиз они слышат очень хорошо. Моя пара ведет себя совсем не тихо.
– Ложись, – велит она мне, толкая обратно на постель.
– Они тебя услышат.
– И что? – она снова тянется к моему члену и проводит пальцами по всей его длине, а затем ласкает шпору. – Пусть знают, что теряют.
Я еле сдерживаю судорожный стон. Кхуйи бешено вибрирует в моей груди, и Лиз, похоже, полна решимости позабавиться. А я? Я слабохарактерный мужчина, потому что позволяю ей это. Я тянусь к своей паре, но она исчезает под одеялом.
– Позволь мне доставить тебе удовольствие, – шепчет она, и я чувствую, как ослабляются шнурки моей набедренной повязки, и она соскальзывает вниз. В следующее мгновение я ощущаю горячую маленькую руку Лиз на своем члене.
Я прикусываю руку, чтобы не застонать. Не хочу, чтобы другие знали, какое удовольствие мне доставляет моя пара, опасаюсь, что она остановится. Я жаден, эгоистичен, и хочу большего.
Она сжимает основание моего члена, а затем хихикает, проводя головкой по своим губам.
– Боже, он такой твердый. Это так сексуально, Раахош, – губы Лиз смыкаются над головкой моего члена, и ее язык начинает кружить по ней.
Я едва не извергаю семя, но вместо этого сильнее прикусываю руку, в полной решимости молчать, чтобы продлить удовольствие. Выгибаюсь, желая глубже погрузиться в ее рот, в эту теплую влагу, которая напоминает мне влагалище.
Она скользит языком по моему члену.
– Так много предэякулята для меня.
Она сжимает и ритмично поглаживает основание члена, а затем я ощущаю ее рот повсюду: она лижет и покусывает мой член от корня до головки, дразнит и облизывает мою шпору, которую я никогда не считал чувствительной. Я уже на вершине удовольствия, и когда моя пара издает тихие восторженные звуки, а ее кхуйи вибрирует для меня, это удваивает мои эмоции.
Затем она плотно сжимает губами головку моего члена и снова начинает сосать. Лиз берет его еще глубже, лаская языком по всей длине, и я чувствую, как он упирается в заднюю стенку ее горла.
Резонанс ее кхуйи усиливается, словно поощряя происходящее, и я чувствую, как трепещет ее тело, ощущаю вибрацию на ее языке, когда она сжимает меня своим горлом.
Это… не похоже ни на что, что я когда-либо испытывал.
Даже кусая себя за руку, я не в силах подавить стон, и когда кончаю, мое семя извергается в ее горячий, влажный рот. Она мурчит от удовольствия и сглатывает мое семя, и даже отпустив мой член, продолжат пить из него.
Она пьет мое семя, как я пью ее сладкие соки. У меня вырывается стон, и я хватаюсь за ее штаны. Я хочу ответить взаимностью.
Но она останавливает меня, слегка похлопывая по груди и облизывая губы.
– Все в порядке, малыш. Я сделала это не для того, чтобы ты меня полизал, – она гладит мою грудь. – Просто хотела сделать тебе приятно. Чтобы ты знал, что я с тобой, – Лиз тихонько хихикает. – И чтобы они тоже знали, что я с тобой.
Лиз умна. Она доставила мне удовольствие своим ртом, чтобы другие поняли, что она со мной добровольно. Моя пара коварна… и удивительна. Я привлекаю ее к себе, чувствуя, как наши кхуйи резонируют в унисон.
– Ты для меня все, Лиз, – тихо говорю я. – Мой мир. Мое сердце.
– Это признание в любви? – сонно бормочет она в мою грудь.
Я киваю. Са-кхуйи обычно не говорят открыто о своих чувствах, но я люблю Лиз. Она принадлежит мне, а ей.
– Я люблю тебя, Лиз.
Она издает тихий звук в знак признательности, и это все, что я получаю. Интересно, любит ли она меня? Имеет ли это значение, если она моя пара? По какой-то причине… для меня это важно. Возможно, я недостаточно стараюсь.
Я скольжу рукой к ее штанам и просовываю пальцы внутрь в поисках вагины. Лиз сонно протестует, а затем обвивает руками мою шею и прижимается, когда я нахожу ее третий сосок, или клитор, как она его называет. Ее дыхание резко вырывается из груди.
– Думаю, я все-таки настроена на взаимность, – шепчет она, а затем нежно кусает за шею.
Ее влагалище пропитано медом, и я одной рукой скольжу по влажным складкам, а другую запускаю в ее волосы и наклоняю голову для страстного поцелуя. Она стонет, звуки возбуждения становятся все громче, и я заглушаю их поцелуями. Конечно, охотники и так догадываются, чем мы занимаемся, но крики удовольствия Лиз принадлежат только мне.
Я погружаю палец глубоко в ее влагалище и начинаю ритмичные движения, имитируя движения членом. Она приподнимает бедра и шепчет мне в шею:
– Мой клитор, – повторяет она снова и снова, и я понимаю, Лиз хочет, чтобы я касался его, пока доставляю ей удовольствие пальцами. Я нащупываю клитор большим пальцем и ласкаю его, одновременно толкая в нее указательный, и моя пара громко вскрикивает. На этот раз ее крики невозможно заглушить. Я слышу, как охотники переговариваются у костра, а затем кто-то из них уходит подальше от лагеря.
«Отлично», – злобно думаю я, доставляя удовольствие своей женщине. Когда она кончает, легкая дрожь проносится по ее телу, а с губ срываются тихие вскрики, ее тело напрягается, и мед разливается у нее между ног. Я окунаю пальцы в эту сладость, а затем облизываю руку, смакуя вкус.
– Грязный варвар, – шепчет она, смеясь, а затем удовлетворенно вздыхает. Через несколько мгновений она засыпает, прижавшись ко мне. Преисполненная доверия и счастья.
Я прижимаю ее к себе, наслаждаясь этими мгновениями, не зная, как долго они продлятся.
Лиз
Племенные пещеры снаружи выглядят не особо впечатляюще. Единственное, чем эта скала отличается от любой другой из тех, что я видела, тем, что из нее выбегает Джорджи, раскинув руки и радостно визжа при виде меня. Я удивлена такому радушному приему, но протягиваю руки и позволяю ей накинуться на меня с бурными приветствиями. Мгновение спустя меня уже обнимает Джози, а затем я оказываюсь в кругу всех остальных подруг по плену. Странно видеть их с сияющими голубыми глазами, хотя я знаю, что у меня они такие же. Этот блеск говорит о том, что у нас есть паразиты, и мы здоровы и счастливы. Как ни странно, слезы наворачиваются у меня на глазах. Я чувствую, будто вернулась домой, особенно когда появляется Кира и заключает меня в долгие, безмолвные объятия. Мы знакомы с ней дольше всех, и увидеть ее – все равно что увидеть сестру. Я заливаюсь слезами и стою, шмыгая носом, довольная встречей. Я касаюсь уха Киры, где все еще прикреплен похожий на ракушку переводчик.
– Все так же носишь аксессуары? – поддразниваю я, преисполненная счастья.
– Их не так легко снять, – отвечает она с мягкой улыбкой на серьезном лице, а затем отходит, чтобы позволить Тиффани обнять меня.
Едва Кира отходит, как Аехако приближается к ней, раскрывая руки для объятий.
– Не поздороваешься со мной, Грустные глаза?
Кира краснеет и отмахивается.
– Как ты? – спрашивает Джорджи, таща меня за руку в пещеру. – С тобой все в порядке? С вами ничего не случилось? Раахош тебя не обижал?
Я оглядываюсь на Раахоша, когда меня уносит волна счастливых человеческих женщин. Он стоит в стороне с Аехако и Хэйденом, прищурив глаза и на мгновение кажется, что он выглядит… потерянным и несчастным.
– Раахош был очень мил со мной, – громко отвечаю я, посылая ему воздушный поцелуй, а затем позволяю Джорджи и Тиффани затащить меня в пещеры.
Племенные пещеры оказались не совсем такими, как я ожидала. Я воображала нечто крайне примитивное, похожее на жилище, которое мы делили с Раахошем, но главная пещера выглядит, как пончик с дырочкой. Если она создана природой, то я готова съесть свои штаны. Вход в каждое жилище идеальной круглой формы, кожаный занавес выполняет роль двери. В центре пещеры – бассейн с ярко-голубой водой, которая слегка отдает серой, от этого здесь тепло и влажно. Пришелец-младенец с крошечными рожками и голубоватой кожей плещется на ступеньках, цепляясь за… пришельца-женщину, если я правильно понимаю. Она высокая, мускулистая и, как Раахош и другие мужчины, покрыта защитными пластинами, которые выглядят внушительно на ее женском лице.
Довольно скоро меня накрывает ощущение тесноты. Так странно видеть людей повсюду, кто-то играет у воды, кто-то плетет корзины, я слышу звуки множества голосов, и куда бы ни посмотрела, кругом люди. Я вижу, как девушка с веснушками, из капсулы, склонилась над кастрюлей, пока кто-то учит ее готовить. Плакса-Ариана уютно устроилась на коленях у пришельца. Кажется, она уже не выглядит такой расстроенной.
– Ух ты, это так… – я замолкаю, не в силах подобрать остроумную фразу на сей раз.
– Здорово, не так ли? – Джорджи обнимает меня за талию. – Они даже освободили место для нас. Охотники теперь проводят гораздо больше времени в дикой природе, потому что появилось много новых ртов, которые нужно кормить. Кашрем дубит все шкуры, которые попадают ему в руки, потому что нам нужна одежда. А еще они выделили нам пещеры, все это так замечательно, – щебечет Джорджи, ведя меня внутрь.
Это мило с их стороны, но все, что я сейчас вижу – куча народу. Много, много людей. Это милое местечко, но в нем так шумно, что я начинаю скучать по нашей с Раахошем тихой пещере. Пусть она была примитивной, но уютной. Да и здесь, скажем откровенно, не торговый центр. Моя жизнь перевернулась с ног на голову в тот день, когда маленькие зеленые человечки похитили меня из дома и увезли в открытый космос.