Я ни в чем не могу ей отказать. Поднимаюсь и горячо целую ее в губы. Она обхватывает меня ногами, и я пристраиваю член у входа в ее влагалище, а затем вхожу. Ее стон тает у меня во рту, и я начинаю в размеренном темпе неспешно, дразняще двигаться. Я беру ее медленно и нежно, целуя с каждым толчком, даже несмотря на то, что для этого мне приходится согнуть спину.
Она кончает, издав слабый стон и продолжая сжимать меня внутри. Рыча, я достигаю своего оргазма и медленно опускаюсь на меха. Наши тела сплетены.
Долгое время мы ничего не делаем, только тяжело дышим, наслаждаясь близостью.
– Мне нравятся эти медовые луны, – шепчу я своей паре.
Лиз похрапывает. Она уже заснула.
Сдерживая улыбку, целую свою пару в лоб. Люди такие хрупкие и быстро устают, даже когда утверждают, что это не так.
На следующий день, когда мы идем по заснеженной долине, мои мысли полны идеями о Лиз и наших медовых лунах. Прошлой ночью она слишком устала для игр, но клянусь, сегодня мы разобьем лагерь пораньше. И, возможно, сегодня ночью я расскажу ей, что буду делать своим членом, когда войду в нее. Хочу, чтобы ей запомнились наши медовые луны. Чтобы она была довольна тем, что она моя пара.
– Кажется, я кого-то вижу впереди, – говорит Лиз, прикрывая рукой глаза.
– А? – застигнутый врасплох и слегка раздраженный тем, что не был внимателен, чтобы заметить первым, поднимаю глаза и замечаю знакомую фигуру. Это охотник, возвращающийся в племенные пещеры. Он несет на плечах тяжелые мешки, и я изучаю рога, пытаясь понять, кто это.
Я еле сдерживаю стон недовольства, когда понимаю, что это Ваза.
Ваза – один из старейшин племени, вдовец, чья пара давно умерла. Обычно Ваза добродушен, но с тех пор, как в племени появились люди, он стал меня раздражать своим стремлением показать, какой из него кормилец. Он одинок и хочет себе в партнерши человеческую женщину.
И это меня раздражает.
А теперь нам придется остановиться и поговорить с ним, пока он будет пристально разглядывать мою Лиз.
Я смотрю на него, гадая, не слишком ли поздно нам спрятаться, но в следующий момент Ваза поднимает руку и машет.
– Хо!
Выражение лица Лиз слишком веселое.
– Привет, приятель, – радостно отвечает она, а затем толкает меня локтем в бок. – Улыбнись.
– Зачем? Это же Ваза.
– Будь милым, – фыркает она.
– Я всегда мил, – выдавливаю я, когда он бежит к нам трусцой.
Ваза лучезарно улыбается, приближаясь, а затем хлопает в ладоши, будто очень рад нас видеть.
– Какое счастье встретить здесь вас двоих.
– Правда? – бормочет Лиз. – Весьма неожиданно. Как поживаешь, Ваза?
– Очень сытно! – он хлопает себя по животу, затем по руке, демонстрируя свои мускулы. – Я несу много свежего мяса для наших хрупких человеческих самок.
– О, Господи, – говорит Лиз, я слышу легкое раздражение в ее голосе. – Ты ужасный шовинист.
– Кто?
– Герой, – мило поправляет она себя. – Ты, видимо, еще не знаком с этим словом.
Он ухмыляется и цокает языком.
– Это потому, что человеческий язык такой нелепый.
– Очень!
Я прикусываю щеку, потому что узнаю любезный тон Лиз. Это не к добру, но Ваза этого не осознает.
– Мы направляемся в дальние угодья, – говорю я, обнимая Лиз за плечи и сжимая их. Если я должен быть милым, она тоже должна.
– Только недавно срезонировали – и сразу в дальние угодья! – Ваза потирает руки, выглядя таким довольным, будто это он «недавно срезонировал». – Вы будете там совсем одни. Если, конечно, это не именно то, чего вы хотите, – он бросает на меня многозначительный взгляд.
– Господи… Знаете что? Пойду посмотрю, что там впереди за этим перевалом, – Лиз выскальзывает из моих объятий.
– Лучше держись поблизости, – комментирует Ваза, нахмурившись. – Люди такие хрупкие…
– А то вот-вот стошнит, – она натянуто нам улыбается. – Детишки и все такое, вы же понимаете.
Она отходит, корча рожу у него за спиной и показывая жестом, будто перерезает горло. Я знаю, что это значит – пора заканчивать разговор.
Ваза бросает на меня понимающий взгляд.
– Хрупкая.
– Знаешь, у нас мало времени, чтобы поболтать, – неуклюже начинаю я.
– Потому что ты хочешь провести этот вечер со своей парой? – он самодовольно ухмыляется. – Я понимаю… это удивительное чувство недавнего резонанса со страстной партнершей, – он наклоняется ближе. – Тебе нужен… совет?
– Совет?
– О том, как доставить удовольствие партнерше. У меня большой опыт в постели. Могу поделиться тем, что знаю, – он постукивает себя по груди. – Этот старейшина многое повидал на своем веку.
Ох. Я колеблюсь, поскольку не уверен, что Ваза – именно тот, кого я хочу спрашивать о подобных вещах. И все же он здесь, и сам предлагает помощь, к тому же, больше всего на свете мне хочется свести Лиз с ума от возбуждения.
– Я хочу удивить ее, – признаюсь я, думая об уроках стрельбы из лука, которые она обещала мне дать. – Сделать что-то особенное.
– Аааа, – он снова потирает руки и выглядит взволнованным. – Я знаю, как это сделать.
– Знаешь?
– Да. Удивлять их нужно ночью в мехах, сделав то, чего они не ожидают, – он наклоняется еще ближе, ухмыляясь. – Засунуть палец в дырочку, немного поиграть хвостом, и тому подобное.
– Палец в дырочку? – вторю я ему. – Какую дырочку?
– Заднюю.
Я удивленно смотрю на него.
– Им это нравится?
Ваза пожимает плечами.
– Ну, да.
Я даже не задумывался об этом. Вспоминаю, как Лиз взяла мой член в рот, сведя меня с ума. До того дня мне и в голову не приходило, что женщины могут вытворять такие вещи со своими мужчинами. Поэтому, возможно, она и правда хотела бы ощутить мой палец в своей заднице.
– Я подумаю над этим.
Он хлопает меня по плечу.
– Поверь мне. Твоя пара сойдет с ума от удовольствия.
Возможно. Киваю в знак признательности, но обдумывая совет Вазы, чувствую себя… ужасно. Неужели у моей пары есть части тела, которые я не ласкал только потому, что это не пришло мне в голову?
Неужели я подвел ее… как партнер?
С этой мыслью тяжело смириться.
Лиз
Пещера, в которой мы останавливаемся этим вечером, расположена в прелестной долине, окруженной деревьями сашрем, с бурлящим горячим источником неподалеку. Это потрясающе. Пещера большая и заполнена припасами, и пусть в ней нет ванны, но зато она удобная.
– Мы могли бы остаться здесь на несколько дней, – взволнованно говорю я Раахошу. – Может, начнем практиковаться в стрельбе из лука?
Фыркнув, он молча подбирает несколько упавших веток, чтобы использовать их в качестве топлива. Он стал таким после обеда, и сначала я подумала, что это его привычное поведение, но всякий раз, задавая ему вопрос, получаю односложный ответ или вообще ничего, и это выматывает.
Упираю руки в бока и изучаю его, пока он собирает ветки.
– Что-то заползло тебе в задницу?
Раахош выглядит удивленным и оборачивается, крутя хвостом, чтобы разглядеть свои штаны.
– Нет…
– Я имею в виду, что ты в плохом настроении. Что не так?
– Ничего.
Я стискиваю зубы от злости. Не слишком ли рано в наших отношениях наступил пассивно-агрессивный период? Это так не похоже на Раахоша. Обычно, если он чем-то недоволен, то сразу дает об этом знать. Он не стал бы ломать комедию только для того, чтобы я допытывалась. Значит… его действительно беспокоит что-то такое, чем он не хочет делиться.
– Я вижу, что что-то случилось, – подойдя, я глажу его по руке. – Мы партнеры, не так ли? Поговори со мной, скажи, что тебя тревожит?
Раахош не смотрит на меня, но и не отстраняется, и после долгого молчания признается:
– Я думаю о том… как доставить тебе удовольствие, – основание его рогов вспыхивает темно-синим цветом.
Он думает о сексе? Ох. При мысли об этом по телу разливается тепло.
– В этом нет ничего плохого, – поддразниваю я, наклоняясь и слегка покусывая обнаженный бицепс. – Я тоже часто думаю об этом. Так когда мы остановимся на ночлег, чтобы воплотить наши фантазии?
Он бросает на меня взгляд, наполненный разными эмоциями: облегчением от того, что я не поддразниваю его, вожделением и удовольствием.
– Когда захочешь.
– Голосую за то, чтобы остановиться в следующей пещере, которая встретится на пути. И пусть до вечера еще далеко, нам нужно беречь силы для медового месяца, – я многозначительно подмигиваю ему.
Раахош фыркает, становясь похожим на себя. Он кладет руку мне на плечо и потирает большим пальцем одежду, будто пытаясь коснуться моего тела под ней.
– Неподалеку отсюда есть пещера. Не за следующим хребтом, а через один.
Примерно час ходьбы? Я могу это осилить. Протягиваю руку в надежде, что он возьмет ее в свою, и радуюсь, когда он это делает.
– Давай просто надеяться, что Ваза не вернется, решив провести время с нами.
– Если он это сделает, то обнаружит мой ботинок на своей заднице, – рычит Раахош.
Черт, это так сексуально. Обожаю, когда он ведет себя как собственник.
Мы молчим по дороге в пещеру. Я сгораю от желания узнать о сексуальных фантазиях Раахоша, но он все еще ведет себя застенчиво и неловко рядом со мной, как большой девственник (точнее, уже нет), поэтому я должна быть осторожна, чтобы не обидеть его. Оттого, что мы идем в тишине, я отчетливо слышу, как напевает и мурлычет его паразит, говоря о том, что Раахош думает о сексе. Это в свою очередь заставляет и меня думать о сексе, отчего мой паразит гудит, как мотор. Как ни странно, но это молчание так эротично, будто мы сдерживаем себя до тех пор, пока не доберемся до пещеры и не выпустим наружу наше желание.
К тому времени, как мы добираемся до пещеры, я извелась от возбуждения, будто путешествие было прелюдией к сексу. Я жду, пока Раахош осмотрит пещеру и убедится в отсутствии незваных гостей, затем захожу в нее. Он первым делом принимается разводить огонь, используя навозную стружку в качестве топлива.