– Почему удивительно? – как-то обижен спросил демон.
– Эм… Не знаю, – честно призналась я. – Просто считала, что за просвещение отвечает добро.
– Ты с начала разберись, кто тут добро, а потом обзывайся, – фыркнул демон.
Перевозчик, тем временем, принялся выгонять из лодки засидевшихся мертвецов. Те возмущенно загалдели, но Харон оказался щедрым на пинки и отборную ругань. В конце концов, в посудине остался только тощий лодочник с шестом.
Он довольно хлопнул себя по животу, звякнули кости. Но на руках точно видела кожу. Значит, остальное тело тоже должно быть обтянуто.
Закончив отряхивать одежду, Харон, снова обратил на нас внимание, темный провал капюшона повернулся в мою сторону. Обхватив обеими руками шест, перевозчик по-стариковски оперся на него.
– А кто это у нас такой хорошенький? – поинтересовался он.
Я прикрыла правое ухо. Голос Харона вблизи похож на вой труб во время вьюги, и когда пытается говорить ласково, звучит еще страшней.
Асмодей окинул меня оценивающим взглядом и двусмысленно улыбнулся. Я ответила ему ехидной ухмылкой и отвернулась, надеясь, что обмен любезностями окончен, и можно перейти к главному.
Но демоны словно сговорились, таращатся на меня, как на пионера во время новогоднего огонька, которого поставили на табуретку и ждут, когда расскажет стишок.
Начинать разговор первой побоялась, не зная, к как у них принято, а оскорбить демонического лодочника хочется меньше всего. Поэтому молчу и хлопаю ресницами.
Оранжевое небо снова загудело, за туманной полосой показалось рыжее облако, такое же, как и в первый раз на обрыве. Воздух задрожал, со стороны реки подул ветер и принес слабый, но четкий запах псины.
– Черт! – выругался Асмодей. – Цербер возвращается. Когда его уже в питомник спишут? Сколько можно? Никто уже не пытается проникнуть в Преисподнюю. Некоторые люди вообще атеисты. От кого охранять?
Харон повернул дыру капюшона к облаку, борода колыхнулась. Он приложил ладонь козырьком к месту, где должен быть лоб и проговорил:
– Да жалко его. Вот и не списывают. Псинка-то хорошая. Жрет, правда, много. Три головы попробуй прокормить. Но если посадишь сторожить – в жизни с поста не уйдет. Так что может еще сослужить службу.
Он обернулся к нам и почесал невидимый подбородок. Наверное, он все-таки есть и скрыт где-то в глубине, потому, что звук раздался сухой и жесткий.
Рогатый занервничал и стал тереть левый рог. Взгляд бегает от лодки к стремительно приближающемуся облаку и обратно. Такое поведение демона меня тоже встревожило.
Я глянула на прозрачную вереницу мертвятских душ, которые тянутся через пирс и теряются в тумане. Затем перевела взгляд на воду. Она вообще не внушает уверенности, черная, вязкая даже на вид. Волны вроде обычные, но при внимательном рассмотрении оказываются густыми и плотными.
Асмодей еще несколько секунд молча теребил рога, затем выдул из носа кольцо дыма и сказал:
– Слушай, Харон. Окажи услугу?
Перевозчик даже отшатнулся.
– Издеваешься? – проговорил он. – Ты за предыдущие еще не расплатился.
– Знаю, – ответил демон. – Но сейчас очень надо.
– Тебе и в тот раз было надо.
Глаза Асмодея полыхнули красным, он начал терять терпение.
– Мне всегда надо, – сказал он хрипло и ткнул на меня. – Видишь? Это нарожденная. Ее нужно инициировать. Если Цербер обнаружит здесь живую без разрешения, ей конец. Помнишь, как три головы раздирают человека на части?
– А что ж ты ее в Преддверия притащил? – язвительно спросил лодочник.
Демон огрызнулся:
– Тебя спросить забыл. Так надо было. А теперь вези давай.
От слов демона меня передернуло. То, что могу оказаться жертвой адского пса, привело в ужас, а в голове нарисовались картины, где три звериные пасти по очереди смыкаются на конечностях.
Я вцепилась в руку Асмодея и вытаращила глаза. Демон понимающе закивал и шагнул к Харону, а тот прижал шест к груди, словно может им защититься.
– Я не повезу вас, – проговорил лодочник и глянул через плечо на растущее облако. – Нарожденная, это замечательно. Есть шансы перетянуть на нашу сторону. Но у меня куча работы. К тому же, ты мне должен.
Лицо Асмодея побагровело, остальное тело тоже приняло красный оттенок. Глаза загорелись жутким пламенем, когти вытянулись. Он по щиколотку зашел в воду, не обращая внимания на легкий дымок, который пошел от ног, и вцепился в край лодки.
– Если правительство узнает, – проговорил он с нажимом, – что из-за тебя потеряна нарожденная, они тебя самого спишут. Даже Жнец не спасет. А твой брат не последняя фигура в жизни.
Глаз Харона не видно, но возникло ощущение, что они тревожно забегали. Он нервно пробарабанил пальцами по шесту и покосился на берег, где постоянно пребывают души, орут и ломятся на ту сторону.
Потом перевозчик завыл и стал вертеть головой, останавливая взгляд то на пирсе с мертвецами, что на облаке Цербера, то на мне. Спустя несколько секунд, простонал и замахал рукой к себе.
– Пекло вас раздери! – выдавил он и перешел на передний конец лодки.
Взгляд скользнул по мне, показалось, что просветил рентгеном.
– Залезайте, – скомандовал лодочник. – Но я с вами не поеду. Харон не может оставить переправу, иначе души с ума сойдут. Ведьма славная, теперь и сам вижу. Охраняй её, рогатый. Время вам в помощь.
Я замешкалась, когда перевозчик стал нелепо перелезать через борт, словно делает это крайне редко. Полы одежды цепляются за расщербины в досках, сам раскачивается, пытаясь достать до суши.
Даже с его длинными ногами встать на твердую поверхность не получилось. Он опустил ноги в воды Стикса и глухо выругался под нос.
Я проговорила неуверенно:
– Спасибо вам…
Асмодей цапнул меня за руку и буквально закинул в лодку. Я вскрикнула, но демон не обратил внимания, запрыгнул следом и повертел головой.
Харон бросил ему шест, демон поймал и оттолкнулся от берега с завидной ловкостью.
За борот послышался мерный плеск реки. Я вылезла со дна лодки и села на перекладину. Пришлось вцепиться в нее, потому, что жутко качает, хотя со стороны казалось, что суденышко идет ровно.
На берегу осталась высокая фигура в длинном балдахине. Под капюшоном чернеет провал, из рукавов торчат длинные пальцы. Он и впрямь похож на Жнеца, если это тот, о ком я подумала.
Ржавая туча в небе зарокотала. В звуке отчетливо услышала собачий рык, и по коже пробежали мурашки. Когда облако добралось до реки и зависло над нами, из оранжевых клубков полетели искры, воздух задрожал, наполнившись запахом псиной.
Я натянула шляпу, будто она может чем-то помочь, и пропищала:
– Нам конец?
Асмодей бросил на меня короткий взгляд и стал усерднее отталкиваться шестом.
– Цербер не ест демонов, – произнес он.
– Значит конец мне? – в ужасе выдавила я.
Демон сморщился и отвернулся.
Грохот все нарастал. Я вжала голову в плечи, став похожей на черный грибочек, одинокий и напуганный. Ветер усилился, волосы колышутся, как у столетней карги.
Асмодей усиленно работает шестом. Через несколько минут мы оказались на середине реки, корма легла по курсу против течения, и лодка медленно двинулась вверх.
Грозная туча пару секунд висела у берега, словно выискивала жертву. Потом раздался бешеный вой, от которого кровь в венах заледенела. Я вздрогнула и сползла на дно.
– Он будет преследовать? – спросила я, когда туча снова оказалась над нами.
Демон быстро посмотрел вверх, лицо нервно перекосило, он с двойным усердием принялся толкать лодку, а против течения это не просто.
– Будет, – отозвался он глухо. – Надеюсь, когда-нибудь надоест. Хотя еще не видел, чтобы адский сторож бросал добычу.
От страха у меня началась икота. Воздух тугим шариком подпрыгивает в легких и больно отдает в желудке и гортани. Попробовала задержать дыхание, секунд пять не дышала и, вроде бы, отпустило. Но как только выдохнула, икота вернулась с новой силой.
– И-надо было и-дти по и-берегу, – выдавила я, пытаясь сдержать позорные звуки.
– Нельзя, – бросил демон. – Если по берегу, то… Так и будешь идти по берегу в Преддверии. А нам надо в другой мир выплыть.
Асмодея моя икота интересует меньше всего, он время от времени таращится в оранжевое небо, где грохочет тяжелый навес тучи.
В один из моментов показалось, что из завесы показалась оскаленная морда. Огромные клыки размером с меня, глаза горят, вокруг шеи полыхающая грива. Раздался победный вой, облако качнулось и медленно пошло вниз.
– Черт! – выругался демон.
Он бросил мне шест и стянул с себя футболку. Если до этого я сомневалась в привлекательности демона, то сейчас просто застыла с открытым ртом, на секунду забыв о Цербере.
Самый идеальный торс, какой можно себе представить, рельефный пресс с четырьмя… Нет, с шестью кубиками. Джинсы сидят низко, руки перетянуты жгутами мышц.
Я нервно сглотнула и перехватила поудобнее шест, глазея на фантастическое тело Асмодея. Этот демон прекрасен, и прекрасно знает свое дело.
Его кожа покраснела, рога на голове вытянулись и слегка завернулись вниз. Теперь он напоминает сатира, только с человеческими ногами. Это продлилось не долго. Когда глянула на стопы, в место ботинок увидела блестящие черные копыта.
– Это и-твой естественный и-облик? – спросила я, давясь икотой.
Он отодвинул копытом футболку и уставился вверх.
– Нет, – проговорил рогатый. – Не совсем. Только на той стороне я могу быть собой. Но выходить на берег опасно. Не успеешь сказать «метла», как Цербер тебя сожрет. Только не пойму, чего он такой ретивый. На реке не должен тебя достать.
Псина в облаке словно услышала его слова, раздался громовой лай всеми тремя ртами. В ушах зазвенело, я зажала их и подтянула колени к подбородку, а Асмодей чуть скривился и упер руки в бока.
Из тучи вылетела белая стрела и с шипением рухнула в воду возле самой лодки. Я вскрикнула и обнаружила, что икота прошла.