– Стой! – крикнула я, задыхаясь на бегу. – Чертов сорняк! Чтоб тебя короеды сожрали, если сейчас же меня не пропустишь!
Земля задрожала. Я едва не грохнулась на спину. Пришлось растопырить руки и судорожно хвататься за воздух.
Воздух загудел, к звериному вою добавилось нечто, похожее на перемалывание каменных жерновов. Скрежет быстро нарастал и через несколько секунд стал невыносимым, а я зажала уши и неуверенными перебежками направилась к арке.
Та, по какой-то неведомой причине, удаляться перестала. Лозы растопырены, листья дрожат и топорщатся, как шерсть взъерошенного пса. Несколько лиан выбились из общего строя и тревожно качаются из стороны в сторону.
По земле снова прокатился гул, запахло мокрой землей и сырым деревом. Прямо передо мной почва вздулась, словно сейчас вылезет нол из Преддверий Ада. Я взмолилась, чтобы это был не он потому, что Асмодея рядом нет, а кровожадные твари только и ждут, когда напасть.
Когда в середине горки стал подниматься земляной конус, я оббежала его и оказалась у самых ворот. Те качают трепетными листьями, и если бы умели говорить, наверное, ругались бы на всех языках.
Я схватилась за лозу, чтобы арка, если передумает, не убежала, и занесла ногу над плетеным порогом, но в последнюю секунду оглянулась.
Жуткий вой все еще носится над лесом, но твари не видно. Только теперь дошло, ее вовсе нет, а звуки создают сами цветы.
– Вот тебе и солнечная полянка, – проговорила я.
В этот момент из вспученной земли показались гигантские жвалы, за ними овальная голова. Через пару секунд половина здоровенной личинки высунулась из норы и застыла в ожидании. Хитин недобро поблескивает, глаз нет, но чувствую, что наблюдает. Сегменты тела белесые. Если проткнуть, обязательно выступит вязкая жижа, а зверь непременно погибнет.
– Что ты за ужас? – вырвалось у меня.
Чудовище повернуло ко мне челюсти и замерло в ожидании
– Без паники…Без паники… Он все еще не напал… – пробормотала я, через секунду в голове возникла неожиданная мысль. – Стоп… Ты короед? Гигантский короед?
Чтобы проверить догадку, на секунду разжала пальцы. Лоза выскользнула, короед качнулся и медленно наклонился к арке. Та еще сильнее задрожала, листья скрутились в трубочки, а лианы растопырились, приглашая меня поскорей пройти.
Я вновь ухватилась за ветку, и личинка замерла.
– Ничего себе… Начинаю понимать, почему ведьм боятся. То-то же, – произнесла я деловито, хотя на самом деле всю трясет, как перепуганного кролика. – Вот пройду, и короед уйдет.
Я строго посмотрела на личинку, которая в состоянии перекусить меня, как кукурузную палочку. Тот неподвижно смотрит слепой головой и шевелит жвалами, словно ждет приказа.
– Уходи, – сказала я. – Ты свободен.
И, бросив быстрый взгляд на короеда, шагнула в арку.
Перед глазами снова натянулась радужная пелена, ужи заложило. Послышался глубокий чмокающий звук, и я выскочила на сухой гравий.
Под ногами хрустнуло, я испуганно отскочила, боясь, что раздавила какую-нибудь козявку. В темноте на камешках отпечаталось темное пятно. Наклонившись, обнаружила здоровенную раковину улитки, и внутри все сжалось.
Несколько секунд внимательно вглядывалась в осколки, пока не поняла, раковина пустая.
– Фух, – выдохнула я с облегчением и огляделась.
С этой стороны прохода лес такой же темный, как и везде. Ветки плотно смыкаются над тропой и образуют нечто похожее на коридор – темный и зловещий. Как ни странно, дорога отсыпана каменной крошкой, будто кто-то нарочно позаботился о благоустройстве.
Несмотря на благоустроенность тропы, остальное окультуриванием не пахнет. Деревья старые, с толстыми стволами, кора изъедена трещинами, а в дуплах, которые вместить могут меня, мелькают горящие глаза.
Я передернула плечами и шумно сглотнула. Когда из кустов донеслись шорох и фырканье, быстро двинулась по дороге, сокрушаясь, что янтарный шарик безвозвратно отстал.
Иду быстро. На одном месте задерживаться страшно потому, что в зарослях кто-то дышит и ломает ветки.
Когда хруст в кустах подобрался к самой дороге, я не выдержала и, подхватив подол, побежала.
В ушах застучала кровь, на лбу моментально выступила испарина, а платье подмышками стало сырым.
– Когда же это кончится… – выдохнула я, оббегая муравьиную кучу прямо в середине тропы.
От постоянной беготни ноги ноют, зад болит, даже поясницу тянет. Прежде столько бегать не приходилось, и теперь все тело буквально вопит от возмущения и нагрузок.
Через несколько минут лес стал плотнее. Теперь деревья кажутся нарочно высаженными, чтобы стволы стояли естественным забором. Арка крон пошла ниже, можно пальцами дотронуться, если подпрыгнуть хорошенько.
Гравий под ногами резко кончился, вместо него пошел мелкий речной песок, который сюда, видимо, тоже натаскали.
– Нет, – опять пробормотала я себе, чувствуя, как саднят легкие, – ведьмам пешком… не положено. Метла… нужна метла.
Когда силы иссякли, снова перешла на шаг и вытерла лицо от пота, хотя по законам физиологии потеть не должна, потому, что стройная. Даже худая. Но платье прилипло к спине, шея под шляпой взмокла, а по вискам течет.
Только сейчас заметила, что тропа освещена матовым сиянием, хотя небо укрыто ветками. Местность показалась неестественной и странной, словно в этой части леса соединили свет и мрак, и пришли к общему соглашению, вроде, всюду тьма, но дорога видна отчетливо.
Спустя несколько минут впереди показалась поляна. В центре приземистый, но широкий дом с круглой крышей и низеньким частоколом. В окнах темно, вокруг пусто.
Филин пару раз ухнул и замолчал, а я втянула голову в плечи, пытаясь не думать о том, что добровольно пришла в лапы к ужасному зверю. Но через пару секунд поняла, что страха нет, только желание завершить задачу и четкое ощущение, что все делаю правильно, как если бы «на глаз» варила суп.
– Ну что, – проговорила я, бодрясь. – Асмодей говорил, верить чутью. Верю. Очень верю…
Я осторожно прошагала по песку до самого частокола. Когда приблизилась, с отвращением обнаружила, что частокол из костей разных размеров.
Пройдя во двор, если так можно назвать насыпь вокруг дома, я покрутила головой и приблизилась к двери. Еще на пороге учуяла крепкий запах псины.
Все-таки ожидала волны паники, но вместо нее возникло желание прибрать и побрызгать вокруг освежителем.
Удивляясь собственному бесстрашию и рассудительности, я тихонько приблизилась и толкнула дверь. Когда она беззвучно отворилась, меня окатило волной запаха старого тряпья и собачьей будки. Глаза едва не заслезились от смрада, а горло засаднило. Пришлось заткнуть нос пальцами и дышать через рот, но даже так чувствовалась вонь.
Выждав, пока привыкну к диким ароматам, подобрала подол и вошла.
Непривыкшие к темноте глаза на несколько секунд ослепли. Я застыла на входе, привычно шаря рукой в поисках выключателя. Потом запоздало дошло, что в Лимбе, в такой лачуге вряд ли есть достижения цивилизации.
Когда глаза привыкли к мраку, я смогла различить темные силуэты. Видимо, стол и кровать. У стен еще что-то бесформенное, но без света не разобраться.
– Надо сконцентрироваться, – прошептала я себе. – Если этот человеко-волк тут бывает, наверняка и шерсти полно. И со спины должно нападать.
Я медленно прошла вперед, половицы едва прогнулись, что значит, за домом следят, вовремя ремонтируют и латают.
Когда глаза привыкли еще немного, заметила, что стол приставлен прямо к маленькому приземистому окну. Даже в темноте разглядела белесые клочки волос на самом краю. Я скривилась, понимая, что стопроцентную спинную шерсть можно найти лишь на кровати.
Развернувшись к огромному темному пятну у дальней стены, я медленно приблизилась и стала водить ладонями по жесткой мешковине, которой, обтянуто ложе. Под пальцами шуршат ворсинки, волоски тоже ощущаются.
Неожиданно на пальцы опустилось что-то лохматое и горячее.
– Сама пришла, – раздался рычащий голос из темноты.
Я вскрикнула и попыталась одернуть руку, но волосатая лапа крепко вцепилась в меня.
По спине пробежала ледяная струйка.
– Не убивай, – пролепетала я, чувствуя, как вся бравада мигом улетучивается.
Во мраке шевельнулось темное, запах шерсти усилился, а я почувствовала горячее дыхание на лице.
– Я и не собирался, женщина, – прорычала тварь в самое ухо.
В голове эхом отозвались слова мага о белом оборотне и его предпочтениях. Меня затрясло. И без того скачущее сердце затарабанило в темпе престиссимо.
Меня дернуло вперед, я рухнула лицом в вонючую мешковину и тут же попятилась на коленках. Но тварь не дала даже выпрямиться.
– Куда ты, женщина? – спросил оборотень хрипло. – Не для того же ты пришла, чтобы тут же сбежать?
Хотела сказать, что по делу здесь, но язык прилип к небу.
Оборотень поднялся и отпустил мою руку. Я в испуге спрыгнула с мешковины и забилась в угол между кроватью и какой-то тумбой. Зверь прошел по комнате и остановился возле чего-то большого и темного.
Несколько секунд он шуршал и порыкивал, а я судорожно соображала – что делать и как выбираться. Да еще клок шерсти с его альбиносьей спины содрать.
Оборотень удовлетворенно захрипел, через секунду хижина осветилась оранжевым светом печи. Когда запахло паленой шерстью, оборотень отошел от горнила и развернулся ко мне.
По спине снова потекла струйка, в свете огня зверь выглядит страшней, чем тогда, в лесу.
Я быстро посмотрела по сторонам, надеясь найти что-нибудь, чем можно защититься, но вокруг только шкуры и кости. Силуэты на стенах, которые я приняла за темные фигуры, оказались головами других оборотней. Обычных. Серых и черных.
Глаз зверя недобро сверкнули. То, что в них увидела, заставило содрогнуться. Так смотрел бывший муж в первый день встречи.
– Живая и красивая, – прорычал оборотень, сделав шаг к кровати. – Просто мечта узника Лимба. Вот уж не думал, что добровольно сдашься. Я готовил основательную вылазку на поиски тебя.