– Отвернись! – заорала я на мертвеца.
Он застыл с открытым ртом и пялится туда, где секунду назад были передние выточки платья.
– Я…гм… – проблеял Герман, вытирая лоб дрожащими пальцами.
– Немедленно! – завизжала я, чувствуя, что вот-вот сорвусь в истерику.
Призрак крутанулся на месте. Теперь сквозь его голубоватую спину видны деревья и одинокий пенек. Я завертела головой в поисках чего-то, что могло бы сойти за одежду. Но вокруг только деревья и трава.
– Кажется, вот и ответ, – не оборачиваясь заметил Герман.
– Ты на что намекаешь? – спросила я грозно, на всякий случай.
Мертвец чуть повернул голову, но остался ко мне спиной.
– На платье, – проговорил он. – Если исходить из того, то вы ведьма, платье тоже должно быть магическим. Во всяком случае, таким оно себя проявило в момент падения. Теперь его сила иссякла и ткань рассыпалась.
– Будто ты что-то в ведьмовстве понимаешь, – огрызнулась я.
Но про себя согласилась. Платье все это время вело себя крайне бережно, по отношению ко мне. Защищало от холода и жары, прикрывало все нужные места. А в самый критический момент собрало всю силу и ценой своей жизни направило на спасение. В том, что оно было живым, теперь сомнений нет. Метла тоже живая. Значит, и шляпа.
Я сняла ее и прикрылась перед собой так, что конус выставился вперед, как пика.
– Можешь оборачиваться, – угрюмо произнесла я.
Герман секунду выждал, затем медленно развернулся. По лицу вижу, успел скользнуть по мне взглядом. Но сейчас делает вид, что совсем не заинтересован и смотрит вон на ту травинку.
– Вам очень идет, – пробубнил он невпопад.
Я глухо усмехнулась и пригладила грязные волосы с отросшими корнями.
– Издевки оставь на потом, ладно? – сказала я и двинулась к деревьям.
Лес оказался реже, чем выглядел сверху. Белоствольные березки радостно качают ветками, рядом с ними важно стоят дубы и ясени. И еще куча каких-то деревьев, названий которых не помню.
Позади совершенно бесшумно движется призрак, но я кожей чувствую, как таращится в оголенную спину. Белье у меня хорошее, дорогое, из качественного материала. При подходящих условиях может и за купальник сойти. Но в лесу даже это выглядит странно. Хотя не ясно, почему рассекать в купальнике, едва прикрывающем причинные места можно, а в дорогом, вполне целомудренном белье – нельзя.
Через метров тридцать обнаружила заросли кустов с ярко-розовыми цветами. Листики на вид плотные, будто воском намазанные.
– Это рододендрон, – раздался нравоучительный голос из-за спины.
Я покосилась назад и поправила перед собой шляпу.
– Родо… что?
Герман приблизился, прозрачное туловище наклонилось к цветку, он глубоко втянул воздух и досадно скривился.
– Не чувствую, – произнес мертвец. – Это растение семейства вересковых. Возможно, рядом вода.
Я закатила глаза и сказала:
– Ох, и откуда ж ты такой умный взялся? Только кушать не просишься.
– Действительно, – протянул Герман задумчиво, – еда мне теперь безразлична.
Пока мертвец размышлял, нравится ли ему такое положение вещей или нет, я пролезла в кусты и раздвинула ветки. К удивлению и досаде, там был еще один куст. За ним еще, и еще.
Я уже отчаялась выбраться из зарослей этих рододендрон, но впереди послышалось журчание.
С удвоенной силой принялась раскидывать ветки и ломиться сквозь кустарники. Ветки оказались крепкими, как тугие канаты, и жесткие, пришлось изрядно попотеть.
Наконец, мое полуголое тело выскочило на берег реки.
Под ногами мелкий песок, вода на излучине несется и бурлит водоворотами, а оранжевые лучи солнца искрятся в волнах, пуская солнечных зайчиков в листву, что нависает над поверхность.
– Слушай, профессор, – обратилась я к мертвецу. – Ты не знаешь, где мы?
Призрак, не обремененный телесной оболочкой в человеческом мире, с умным видом прошел через ветки и завис рядом в паре сантиметров над песком.
– Я же не географ, – почему-то обиженно сказал он. – Я насекомыми занимаюсь. Занимался. И растениями немного, как смежным направлением.
– Понятно, – отозвалась я. – Значит, толку не будет.
Лицо Германа вытянулось и стало еще прозрачнее. Я обошла его и двинулась против течения реки. Именно в той стороне, когда летели, видела домики. Если есть домики, значит, есть люди, у которых можно попросить помощи.
Решила идти по самому краю поближе к воде, но когда заглянула в глубину, внутри заворочалась тревога. На вогнутой стороне излучины вода движется быстро и мощно, поднимая непроглядную муть, словно пытается скрыть то, что таится на дне.
– Жуть какая, – пробормотала я.
– А вы не смотрите, – посоветовал Герман, проследив за моим взглядом.
Я фыркнула.
– Ну конечно. Если не смотреть, можно свалиться. А тогда унесет, только в путь. И вода тут пресная. А я помню, как плавается в пресной воде.
– Во всяком случае, – произнес он многозначительно, – вам больше не придется ни от кого убегать.
Я вздохнула и вытерла лоб.
– В этом ты прав. В последнее время мне действительно приходится много бегать. То от инквизиторов, то от всяких потусторонних. Но твой мир я не тороплюсь. Понял? Мне слишком нравится вкус еды, и запахи.
– Как досадно, – проговорил призрак. – Как досадно…
Мертвец летит рядом. На меня старается не смотреть, но буквально слышу, как у его голове вертятся мысли, не достойные такого чопорного и воспитанного призрака.
Солнце медленно клонится к закату, воздух постепенно остывает, меня без волшебного платья начинает потряхивать, а кожа покрылась пупырышками.
Едва обошли излучину, вода у самого берега всколыхнулась и пошла горбами. Я отскочила к деревьям, Герман вскинул руки и жалобно простонал, словно материальное может причинить ему вред.
Сквозь призрака пролетели капли и попали мне на лицо. Я судорожно принялась вытирать, чтобы совсем не замерзнуть.
Краем глаза успела заметить, как из воды поднялось нечто огромное, зеленое, с кучей веток и коряг на спине. Вода течет по складками и впадинам, большие водянистые глаза смотрят, не мигая. За мясистыми губами два ряда редких длинных зубов. Уши вытянутые, похожи на плавники.
Существо на половину высунулось из воды, я успела разглядеть крепкие грудные мышцы и раздутый, как у пивных мужиков, живот.
Несколько мгновений тянулась немая сцена. Монстр таращился на меня сквозь прозрачного Германа, а я прикрывалась шляпой, пока мертвец дрожал всем эфирным телом.
Через несколько мгновений солнце скрылось за верхушками деревьев, и монстр высунулся еще немного, приблизившись к берегу.
Я нервно сглотнула и вплотную отступила к деревьям. Ладонь сама скользнула за спину, стала шарить поисках чего-нибудь деревянного и твердого.
Герман, наконец, шевельнулся и со сдавленным стоном поплыл назад, окатив меня холодом своего эфира. Но в последний момент, видимо, ощутил что нарушил нормы приличия, вскрикнул и кинулся в сторону.
Еще мгновение монстр по-жабьи смотрел на меня, затем протянул массивную длань и произнес с утробным бульканьем:
– Ведьмы должны с другой стороны заходить.
Я нервно икнула и позвала шепотом:
– Асмодей. Кафриэль.
Но никто не появился.
Существо, тем временем, совсем вышло из воды. Я механически опустила взгляд, и облегченно выдохнула, когда ниже пояса увидела пучки водорослей и ряски.
Колени закованы во что-то вроде панциря, между пальцами перепонки. Решила, это водяной, и в голове понеслись мысли о том, как с ними себя вести, и чем отбиваться в случае нападения.
Нащупав под рукой ветку, не сразу поняла, что это все тот же рододендрон, который крепкий, но в качестве дубинки не годится.
Я снова сглотнула и проговорила робко:
– Ты кто?
Надбровные дуги монстра приподнялись, коряги на спине застучали и принялись шевелиться, как щупальца рассерженной медузы.
Он шлепнул ладонью по пузу и прогудел:
– Совсем сдурела?
– Э… – замялась я и скорчила извиняющуюся гримасу.
Монстр причмокнул похожими на вареники губами.
– Анцыбал, – произнес он с гордостью. – Водяной черт. Стыдно ведьме такого не знать. И метла твоя где?
Я подумала, раз этот черт сразу понял, кто я такая, значит, нечего строить из себя святую невинность и пытаться скрыть правду. Только хотела открыть рот, чтобы настращать, мол, я вся такая страшная и опасная, что срабатывало в Лимбе с цветком-живоглотом, но монстр опередил.
– Темная или светлая? – спросил он и неловко помялся.
– Не знаю. Не инициировалась еще, – выдала я и тут же поняла, какую ошибку совершила.
Взгляд анцыбала переменился, из равнодушно-делового стал хитрым. В широких зрачках сверкнули недобрые искры, он странно прищурился и спросил, уперев руки в бока:
– Стало быть, ты человек?
В голове пронёсся рой мыслей и ни одна мне не понравилась, а монстр глухо хрюкнул и сморкнулся. Зеленый склизкий сгусток шмякнулся в песок и расползся мерзкой медузой. Герман скривился, а я покосилась на реку, за которой деревня и где можно добыть одежду, а не рассекать перед монстрами в дорогом белье.
– Ну как, – начала я, постепенно перемещаясь вправо. – Все мы, в какой-то мере люди. Вот у тебя две ноги, да руки, голова, глаза огромные. Значит, тоже человекообразный. А что коряги из спины торчат, это не страшно. У кого-то нос длинный, у кого-то руки волосатые. А у тебя – коряги.
Пока анцыбал морщил лоб, переваривая сказанное, я отошла на достаточное расстояние, чтобы дать лихого стрекача. Он это заметил. Глаза вспыхнули, губы растянулись в зверином оскале.
– Ты мне зубы не заговаривай! – рявкнул водяной черт и махнул рукой в мою сторону.
С начала думала, что решил оставить в покое, но когда ноги стянуло чем-то холодным и жестким, поняла – дело дрянь.
– Оставь меня немедленно! – заорала я не своим голосом и стала распутывать одной рукой склизкую тину на ногах.
Монстр злорадно оскалился.