– А то я не вижу… – проворчал Сухов. – Понч! – Всё готово! Угу…
Едва слышный, с «Сен-Эспри» донесся звук горна, и тотчас же флагман украсился цветастыми сигналами – это была знаменитая трехфлажка, изобретенная незабвенным де Рюйтером.
Олег направил трубу на флажки.
– Эй! Нам приказано атаковать шебеки! Красную и черную!
В ту же минуту прогремел гром залпа – первыми открыли огонь пираты «Меццоморте».
«Аль-Мансурия» и «Аль-Музаффар» окутались тучами дыма, обстреливая «Сен-Эспри».
«Дюк» де Турвиля двинулся к западу, чтобы, меняя галсы, подойти флагману на выручку.
Приходилось лавировать, что для фрегата с полусотней орудий на борту было непросто.
Однако делать было нечего – встречный ветер с юга, задувший так не вовремя, помогал берберам и мешал французам.
Громадный «Сен-Эспри» заворочался, ломая строй, и ахнул всем бортом, поражая молодцев Мезаморты, но и самому флагману досталось – Олег даже дымки различил на его палубе.
Надо полагать, пираты стреляли калеными ядрами. – Еще один! – закричал Бастиан. – С с-севера!
В самом деле, третий по счету фрегат турецкого дерья-бея приближался, следуя за шестеркой шебек.
Он не стрелял, медленно продвигаясь под углом к ветру. Зато шебеки, выставившие косые паруса, шли довольно-таки шустро.
Первым от них пострадал пинас «Хамекон» – два пиратских корабля, обходя француза, открыли огонь из носовых и части бортовых орудий.
Вот только обгонять пинас они не стали, как можно было ожидать. Зачем подставляться?
Дав залп, шебеки отвернули, пропуская следующую парочку. И еще залп. Карусель устроили!
Грот-мачта на «Хамеконе» накренилась, пинас развернуло ветром, и тамошние пушкари тотчас же выстрелили, накрывая одну из шебек.
А той как с гуся вода.
Третий французский фрегат, «Шеваль-Марин», развернулся и двинулся с попутным ветром, экономно тратя снаряды.
Шебеки, словно волки на медведя, бросились к нему, окружая и паля из орудий.
– К-капитан! Ш-шебека!
– Вижу, Бастиан… Понч! – Готово!
– Нижним деком! Огонь!
«Ретвизан» вздрогнул, извергая облако белого дыма.
Когда оно рассеялось, на красной шебеке явно прибавилось работы плотникам – ядра кое-где вышибли фальшборт, зияли отверстия в надстройке.
Тут же прилетела ответка – восемь бортовых пушек с шебеки грохнули почти одновременно.
Флейт едва ощутимо вздрагивал, принимая подарки в два окка весом – фунта четыре или чуть больше. Ядрышки.
Подвернув кормой, красная дала залп из кормовых орудий.
– Понч! Верхним деком, пушки от носа до миделя! Огонь!
Рявкнули орудия, поражая шебеку. А тут и черная подошла за своей порцией.
– Понч!
– Да понял я, понял!
Оставшаяся половина пушек на верхней палубе, из тех, что ближе к корме, влепили ядра в черную шебеку.
Пиратам это очень не понравилось – вспышки выстрелов из мушкетов так и засверкали. – Мушкетеры – товсь! Пли! «Получите и распишитесь!»
– К повороту оверштаг! Поворот!
Морячки-корсарчики забегали, тягая снасти.
Неповоротливый флейт медленно, словно без охоты, подвинулся кормой к югу и сразу, с попутным ветром, обрел маневренность.
В это самое время черная шебека, прозванная «Селемие», поспешила вперед, на север, загораживая красную, которую тоже окрестили на турецкий лад – «Реал-Мустафа».
– Залп лагом! Огонь!
Грохнуло так, что у Олега в ушах зазвенело.
Причем берберы выпустили ядра почти одновременно с пушкарями «Ретвизана».
С юга тоже докатился гром – это «Сен-Эспри» долбил по врагу.
– Мы им н-неплохо врезали, к-капитан!
– Что хотели, то и получили!
В самом деле, обе шебеки замедлили ход, побитые ядрами.
Флейт так и продолжал двигаться на север, подгоняемый свежим, весьма свежим зюйдом – приближалась буря.
– Не одно, так другое, – проворчал Пончик, – не другое, так третье… Угу…
– Надо успеть до шторма, Понч! А ну-ка… Пушки зарядил?
– Только с левого борта. Не все еще.
– Заканчивай!
Сухова посетила идея, подсказанная шквалистым ветром с юга.
– К повороту фордевинд!
Обе шебеки, хоть и подраненные, сдаваться не собирались, разворачиваясь к «Ретвизану» правыми бортами – считай, два десятка заряженных орудий.
Лихие капитаны шебек учли всё, кроме одного – силы ветра. Зюйд здорово клонил пиратские корабли, и этот самый крен не позволял вести огонь, разве что в воду.
Флейт тоже поддавался порывам ветра, но для его батарей всё обстояло наоборот – из-за крена стволы пушек задирались вверх. Однако Пончу было без разницы, каким огнем накрыть шебеки, навесным или настильным.
– Пли!
Ядра, описав крутые дуги, обрушились на палубы берберских кораблей, проламывая их, иной раз доставая днища, калеча и убивая пиратов, укрыться которым было просто негде.
«Селемие» особенно досталось – восьмифунтовые гостинцы практически обрубили шебеке далеко выступающую корму и повредили руль.
Беспомощный корабль развернуло на волне, почти что укладывая набок.
– К повороту! Поворот!
«Ретвизан» снова занял выгодную – наветренную – позицию, стреляя против зюйда.
Залпом верхнего дека Олег покончил с черной шебекой.
Когда рассеялся дым, «Селемие» тонула – снаряды искурочили всю ее палубу, пробивая днище. «Редкий ракурс!» – орал Пончик.
«Реал-Мустафа» сочла «Ретвизана» слишком уж неудобным противником и направилась обратно в бухту, которую незадолго до этого покинула.
Впрочем, легче от этого не стало – подошли три шебеки с севера. Еще одна, двигаясь в лавировку, приблизилась с юго-запада.
На ее парусах расплывалась огромная звезда Давида, почитаемая мусульманами как печать Сулеймана.
– К-капитан! У них б-брандер!
– Вижу! Готовьте кошмы! Намочить не забудьте!
– С-слушаюсь!
– Олег! У них два брандера! Вон еще один! Угу.
Сухов, бормоча проклятия, наблюдал, как из-за корпуса шебеки, отмеченной шестилучевой звездой, выплывали две фелюги.
Их палубы были заставлены бочками и вьюками, между которыми бегали полуголые пираты с факелами.
Огни множились, вот уже и паруса фелюг занялись. Добровольцы-поджигатели попрыгали в воду, спасаясь, а брандеры, гонимые ветром, повлекло к «Ретвизану».
Пламя, раздуваемое дыханием близкой бури, бушевало вовсю, красные полотнища заворачивались, словно вытягивая огненные щупальца.
– К повороту фордевинд! Бастиан, начнете после моей команды, не раньше!
Брандеры, даже лишившись парусов, шли достаточно ходко. «Ретвизан» стоял к ним бортом, словно готовясь принять фелюги и возгореться сам.
Шебеки, подошедшие с севера, словно выжидали.
Зачем, дескать, тратить порох на обреченный флейт?
И так сгорит…
– Поворот! Давай, давай, давай!
«Ретвизан» медленно, плавно развернулся, пропуская брандеры вдоль бортов, и шебеки тут же открыли огонь.
Да только попасть флейту в его круглую корму куда сложней, чем в борт угодить.
Практически все выпущенные берберами ядра грохнулись в воду, кроме двух, пробивших «Ретвизану» обшивку чуть ниже золотых букв, составлявших название корабля.
А вот шебекам пришлось туго – разворачиваясь, чтобы уйти от приближавшихся брандеров, две из них сцепились длинными, изогнутыми, как удилища, рю – и перекрыли дорогу третьей.
И та с треском въехала бушпритом в борт соседке, продолжая двигаться по инерции, а затем ее собственный рю добавил путаницы, сцепляя все три шебеки в подобие трилистника.
Берберы взвыли, забегали с ятаганами и топорами, спеша расклинить опасную сцепку. Поздно!
Полыхающие фелюги, как по заказу, вошли в прогалы между шебеками, застревая и опаляя борта, снасти, паруса.
«Растопки» было предостаточно.
Огонь, раздуваемый ветром, охватил все три корабля разом. Он обвивал штаги и ванты, взбираясь на мачты. В косых парусах разгорались огромные дыры, пламенными кольцами сжирая ветрила.
Дым сносило, а огонь бушевал, жадно сокрушая шебеки.
– За что боролись, – провопил Пончик, подпрыгивая от возбуждения, – на то и напоролись! Так вам и надо, мезаморды! Ха-ха-ха!
Его настроение живо передалось команде – сосредоточенные лица корсаров расплывались в ухмылках, и вскоре гогот сотрясал «Ретвизан» не хуже орудийного залпа.
– Ёш-моё! – воскликнул Быков. – Ну ты им и устроил аутодафе!
– Да при чем тут я… Это самое… Повезло просто.
– Не скромничай!
– К-капитан! С ф-флагмана сигналят, ч-чтобы вся м-малышня роем напала на… «Аль-Кахиру». Это, н-наверное, вон тот ф-фрегат, что с с-севера!
– Наверное. Больше некому. К повороту!
Глава 28,в которой Олег наблюдает редкое атмосферное явление
– Весь день вертимся, – пробурчал Шурик, – как уж на сковородке. Угу…
– Ты пушки давай заряжай, вертун! Ёш-моё…
«Аль-Кахира», почти потопившая пинас «Хамекон», вынуждена была перенести огонь своих орудий на флейты «Галлард» и «Бьенвеню», подбиравшиеся ближе к пиратскому фыркате.
С другой стороны кружил фрегат «Лежер». Ну, фрегатто он фрегат, конечно, однако пушек на нем было меньше, чем на «Ретвизане». Стало быть, тоже «малышня».
Тут «Лежер» расцветился флажками, оповещая своих о начале атаки.
– Бастиан! Поднять два красных – мы готовы! Поворот!
Флейт, кренясь и скрипя своими деревянными членами, развернулся носом к северу.
Погода разгулялась – ветер дул такой силы, что снасти гудели внатяг.
– А шторм неслабый идет! – крикнул Пончик. – Угу…
– Ёш-моё! Ты еще здесь? А пушки кто заряжать будет?
– Да зарядили давно! Сам бы не терся на мостике, а осваивал бы лучше моряцкую науку. …
– Цыц оба!
Рой из фрегата и трех флейтов кружил вокруг «Аль-Кахиры» – корабли словно хоровод водили.
Пройдя вдоль борта фыркате на приличном расстоянии, «Ретвизан» сблизился с ним у кормы – и разрядил три орудия, метясь в руль. И еще три…
«Аль-Кахира» принялась неуклюже разворачиваться, дабы накрыть наглеца бортовым залпом, и этим тотчас же воспользовался «Лежер», сам оказываясь в мертвой зоне, –