Красиво же ты сорила!
От Данте
Мне красноречия инфекция от Данте
досталась, чтобы ею вас достать.
Мятежен?.. Что-то есть от Команданте,
считайте, я влюблён… До ста
.. морщинных лет
вдвоём промучаемся,
счастьем обливаясь.
Нет, нам не будет скучно, если
связь не обратится в зависть
к чему-то несказанно лучшему.
Инжир
Я, выросший на миндале и инжире,
среди фруктовых национальностей прочих,
вымажу вас во взгляде жирном,
в душных объятиях Сочи.
Море забудете,
оно везде солено до банального.
Я тот вулкан, который вы будите,
разбивая зрачков хрустальное.
Успокойте меня, вам по силам.
Высушим червоточину шампанским.
Милым, готов быть милым,
только дайте напиться знакомства шансом?
Антиласка
Я был бы ласков,
но ночь, паскуда,
включила лампы.
Любовь, покуда
постель стелила,
сорвав одежды,
прекрасна? Да,
но руки прежде,
они всегда
чуть раньше мыслей,
когда те души по духу близки.
Мне ласка чужда в кошмаре страсти,
в наследство грубость или дарственная.
Любовница
Здравствуйте, я ваша любовница.
Не нуждаюсь, не утешайте меня развратом.
Это не профессия, нечто менее плотское.
Пациент, соблюдайте режим,
пройдите в палату.
На безлюбье и симпатии чувства,
выньте их из морозилки.
С кем вы могли бы ещё так буйствовать,
одинокий, женатый, пылкий?
Любовь. Постельный режим. Лечение.
Я как наружное лекарство,
принесу сезонное облегчение,
царствуйте. Вы же хотели царствовать.
Реанимация не поможет,
сразу в морг.
Считайте, что умерли безвременно.
Я любовница, не уместен торг.
Любовь моя, как и ваша, временная.
Ломка
Каменные простыни стен накинули
усталость трупов.
Люди уснули.
Может, из них сердца вынули,
мечты распустили слюни?
Я расстарался не спать,
назойливо высыпание,
словно оно на коже.
Обречённый на самокопание,
самозакапываюсь в заспанном ложе.
О чём мне думать, когда извилины
обретают форму его, скомканного.
Все отношения спилены.
…Ломка.
Печёночный паштет
Предложение выглядит сложноподчинённым.
Люблю ли я вас больше, чем свободу?
Прислушиваясь к сердцу, сажаем в печёнки,
меняется климат внутри… Погода
согласна… И это значит – над собой издеваться.
Любите ли то, что я люблю?
Кожу, нежную под вашими пальцами,
губы, целующие болтовню.
Знаете? Я разрушаю привычные рамки шедевров
и не создаю ничего взамен… Ничего,
прыгайте на меня досады нервами,
не вы ли жаждали перемен… Ещё?
Не вы ли, разбивая лицо о мою красоту,
решились разбить и сердце.
Я только та, которой невмоготу
любовь к себе оставить в наследство.
Исповедь циника
Скучно с вами, четвероногими,
не догоняете.
Пойду напьюсь.
Можете считать меня алкоголиком.
Ляжет полями на закусь Русь,
её крестиками вышитые холмики.
Есть что сказать, где тишина
испачкала время мыслями.
Выпить для меня не значит до дна,
до места, где возвышали, но не возвысили.
Словами, раскрасневшимися до вина,
выскажусь, отравив
перегаром поэмы
чьё-то обаяние.
Сколько любви в моей крови.
Я чувствую, как её алкоголь
наполняет вены.
Холодно вам, завернитесь в мой поцелуй…
Холодно вам, завернитесь в мой поцелуй,
накиньте веки, как одеяла.
Я безумством своим обязую
разлюбить меня
мало-помалу.
Хоть любовь – животное теплокровное,
будет выселено цинизмом.
Выстрел… ангел взорванный,
перистые облака над карнизом.
Не смотрите на меня как на небо,
я большего заслуживаю.
Не прошу, а скорее требую:
вы когда-нибудь жили с мужем?
Вы когда-нибудь с нелюбимым спали,
заедая шоколадом скуку,
в перекатах костей и сала
сомневающиеся в поступке.
Вот и я не желаю,
домысливая пропастью губ,
та, что падает туда ещё живая,
любовь на парашюте из мук.
Разбитое светом окно…
Разбитое светом окно.
Я видел в него не раз
города хищный рот,
солнца сверлящий глаз,
ветра нервозный фен,
рвущий причёску деревьев.
Я обращался ко всем
радужным побережьем:
молча любите её,
слово в итоге унизит
ту, что вот-вот пройдёт
в образе вечной жизни.
Что любовь – проститутка избалованная…
Что любовь – проститутка избалованная,
видал я страсти и поприличней,
где чувства водопадом льются,
а не капающей в ванной
струйкой истеричной.
…Еле выбрался, у неё больше ни минуты
для моего разочарования.
Замажь губы в поцелуев новьё
до следующего обнищания.
Слабак я?.. Скажешь, не выдержал испытание,
где счастье вот-вот накормило бы,
если бы не обстоятельства странные,
а они всегда сильнее,
не прячьтесь, гиганты,
выпячивается ваше всё,
как в глотке румяной гланды
или из-под матки млекопитающий поросёнок.
Женщина. Связь
длиной с кабельный провод,
а там равнодушное: «Слазь.
Я бы хотела с другим попробовать…»
И ты, брошенный как дитя,
из воздуха рыбой выхватывая кислород,
от а до бля, алфавитом заполняешь
оставленный без присмотра рот.
И гудки как будто паровоз въезжает в уши,
предлагая голову на рельсы под стук своих колёс,
только бы не слышать и не слушать,
только бы он увёз.
Каждый философски или оперативно отрезав,
бросит отчаяния собаке кусок души больной,
зальёт мозги и выставит вон из тела трезвость.
…Освобождённый, брёл к себе домой.
Недостаточность
Не здоровайся и не прощайся,
знаю тебя не понаслышке.
Что ты меня преследуешь, счастье?
Как выдох оглушающая одышка.
Я не хочу быть счастливым,
не истребляй животное редкого вида – время.
Пусть утро опохмеляется кружкой пива.
Я не смогу быть счастливым,
пока несчастливо племя.
Я не могу быть злым,
даже когда доброта опускает руки,
порядочность протягивает ноги.
Какие ювелиры сделали человека золотым?
Верните ему недостаток недостатков, боги!
Годяй
Алло! Мы по поручению человечины
поздравляем. Разве не в курсе?
Сегодня вы стали отъявленным негодяем,
точнее, она об этом узнала.
Пространство любви сузилось до ругани зала.
Не расстраивайтесь, с кем не случается.
Чем вы себе душу травите?
Чаем?
Сколько нужно чая, чтобы забыться,
утолить жажду чести,
которая всё ещё бычится
и чешет
самолюбие, разузоренное романтизмом.
Не растрачивайте на эмоции слюни,
нам после слизывать.
Мы, нижеподписавшиеся годяи,
так боимся этой приставки,
рукоплещем,
потяфкиваем,
как кумиру болельщики.
Суд идёт, отвернулось
общество
и собственная совесть,
каплей жирной по стеклу
одиночество.
Профнепригодность.
Совращенное лето
Море. Солнце
(кто бы на него надел тёмные очки),
ультрафиолетовое увядание.
Тёплый солёный бриз разбивает на парочки.
Мозг на пляже не играет роли
как физические данные.
Я – совращающий тебя, лето, не первый,
запыхавшийся старатель,
еду за отупением,
за песка полной кровати,
так много людей в одной постели,
голые, любвеобильные,
способны ли ещё о чём-то мечтать, запараллелив
извилины
полиэтиленовым пакетом?
Корчилось, шуршало море,
мельчала лодка, расширяя даль.
Вопросам-близнецам цинично вторил
ЛЮБЛЮ, на твой уставив свой овал.
На море так легко любить
и расходиться так красиво.
Закаты… Солнце всё в крови
в бассейне слёз тонуло, стыдно
кого-нибудь не полюбить у моря,
в него войти не то, что в реку,
количество не оговорено.
Войди – и выйдешь человеком.