Да, я полностью заслуживаю все то дерьмо, которое получаю.
В данный момент я чертовски счастлива. Вектал обеспечил нас огнем и едой, все девушки живы. Суечусь над ними последние несколько часов, следя за тем, чтобы они были в тепле. Я даже собрала снег и растопила его в самодельном тазу, чтобы они могли немного помыться. Они совсем ослабли от голода, пальцы на руках и ногах Тиффани выглядят так, словно они обморожены, Джози вялая, а у Меган глубокий, мучительный кашель, который сотрясает все ее тело. Но они живы, это главное. Еда поможет им поправиться. В дополнение к зверькам без шерсти, похожим на крыс (с толстым слоем подкожного жира, который Вектал настойчиво убеждает есть, но никто еще не набрался смелости попробовать), у нас есть нечто среднее между кабаном и пони. Вектал говорит, это двисти. Мясо жарится на огне, и в этот момент даже у меня текут слюнки. Не могу представить, насколько голодны девочки.
– Что такое болезнь кхуйи? – спрашивает Меган с озабоченным выражением лица, подсаживаясь поближе к огню.
– Не знаю, – откликаюсь я, слегка качая головой. Когда я спрашиваю Вектала, в ответ он прижимает руку к своей груди, а затем к моей.
– Кхуйи живет здесь, – переводит его жест Кира, пожимая плечами. – Понятия не имею.
– Сейчас тебе нужно хорошо питаться и оставаться в тепле, – говорю я Меган, пытаясь успокоить. – Давайте решать проблемы постепенно.
Она кивает. Я пугаюсь, что она продолжит задавать вопросы, но в этот момент Вектал отрывает у приготовленной безволосой крысы ногу, которая выглядит как куриная, и протягивает ее мне.
– О боже, – говорю я смущенно. – Не нужно кормить меня, Вектал, я поем последней.
И передаю еду Меган. Она моментально обгладывает ножку, а Лиз весело смотрит на меня и корчит рожи с поцелуями.
– Он кормит свою пару, Джорджи. Оставь его в покое.
Мои щеки снова вспыхивают. Такое чувство, будто я весь день только и делаю, что краснею.
Он отрывает еще одну крысиную ножку и поднимает бровь, глядя на меня. Качаю головой, и он предлагает ножку Кире, которая берет ее с благодарностью. Девочки наконец накормлены. Я беру только небольшие кусочки двисти, пока он готовится. Это не нравится Векталу, который настаивает на том, чтобы я тоже поела. Бросаю на остальных несчастный взгляд каждый раз, когда он сует мне в руки очередной кусок жареного мяса.
– Не выводи его из себя, – просит Тиффани, слизывая остатки жира со своих грязных пальцев. – Раз ему доставляет удовольствие кормить тебя, ешь.
Поэтому я ем. Когда все наелись, Вектал присаживается на корточки рядом со мной, прижимает меня к своей груди и начинает мурлыкать. Он гладит меня по волосам и касается моего лица, пока остальные тихо разговаривают. Мы обсуждаем наших похитителей, которые еще не вернулись, планету, которая с каждым днем становится все более снежной, и нашу ситуацию, которая выглядит довольно безысходной.
Разговор зашел в тупик, все замолкают. Меган решает поесть еще. Лиз сидит рядом, скрестив ноги и закутавшись в меха. Она наблюдает за мной и Векталом.
– Значит, ты и этот здоровяк? Да тебя нельзя оставить даже на две секунды. Сразу снюхалась с первым попавшимся пришельцем.
Неловко пожимаю плечами.
– Мне казалось, это повысит мои шансы на выживание.
Честно говоря, мне не хочется, чтобы мои отношения с Векталом выглядели только как моя борьба за выживание. В них есть и влечение, но я чувствую, что предам своих товарищей по плену, если признаюсь в этом.
Лиз кивает и некоторое время смотрит на рога Вектала. Затем переводит взгляд на меня.
– Он относится к тебе по-собственнически.
– Ага. Так и есть, но меня это не бесит, скорее даже нравится.
– Как он отреагирует, когда узнает, что мы не хотим оставаться на Не-Хоте?
Молчу в ответ, у меня не было времени подумать об этом. Для начала нужно свыкнуться с мыслью, что Вектал считает меня своей парой. Не хочу думать о том, что он сделает, если я сяду в первый автобус до планеты Земля. Или о том, что такого «автобуса» вовсе не будет.
Лиз все еще смотрит на меня, ожидая ответа.
Я пожимаю плечами и говорю:
– С ним я счастливее, чем была с любым другим парнем. Посмотрим, что у нас получится.
– Понятно. – Она смотрит на огонь. – Ты не спросила о Доминик.
Сглатываю комок в горле. Я намеренно избегала этой темы, не зная, как отреагируют другие. Как сказал Вектал, девочки выглядят хрупкими.
– Я… нашла ее мертвой в снегу.
Лиз кивает и придвигается немного ближе.
– В первую ночь мы видели каких-то существ. Они ухали как совы, но выглядели как тощие плюшевые мишки или что-то в этом роде.
– Я тоже видела их. Они довольно противные, Вектал их недолюбливает.
– Неудивительно, – откликается она с гримасой. – Они были недостаточно умны, чтобы понять, как проникнуть внутрь, но все равно напугали нас до чертиков, не давали спать всю ночь. Доминик все время плакала.
– Мне жаль.
Она похлопывает меня по руке.
– Я говорю это не для того, чтобы заставить тебя сожалеть. Просто рассказываю, что случилось. В любом случае, решив, что нам нужна какая-то защита, я, Тиффани и Доминик на следующий день поднялись наверх и стали запасаться снежками. Мы отвлеклись буквально на минуту, и Доминик тут же убежала куда-то. Мы попытались догнать ее, но у нас не хватило сил, к тому же было слишком холодно. – Лиз пожимает плечами. – Тиффани отправилась на ее поиски, но вынуждена была вернуться. Кажется, она обморозила пальцы.
Я киваю.
– Так что мы больше не видели Доминик, но надеялись, что она нашла тебя. А оказывается, все совсем иначе, да?
Качаю головой.
– Она была мертва, когда я нашла ее. Давно мертва.
– Даже не могу как следует расстроиться по этому поводу, – говорит Лиз со вздохом и прижимает здоровую ногу ближе к телу. – Она не хотела жить. Не после того, что они с ней сделали.
Лиз смотрит своими большими глазами, которые теперь выглядят просто огромными на слишком худом лице.
– Мы должны убираться отсюда, Джорджи. Нельзя здесь оставаться, когда зеленые вернутся, чтобы забрать нас.
– Я знаю.
Еще не поняла как, но я собираюсь вытащить нас отсюда. Мне просто нужен план.
Вектал
Остальные всю ночь внимательно наблюдают за нами с Джорджи. Каждый раз, когда я прикасаюсь к ее волосам или глажу по щеке, их глаза смотрят на нас с беспокойством. Это потому, что я показываю свою привязанность перед ними? Мой народ не стесняется таких вещей. Джорджи, похоже, не возражает против моих прикосновений, и ее близость заставляет мое кхуйи приятно напевать.
Когда женщины-люди начинают зевать, они укладываются спать в одеялах Джорджи, и это меня злит. Им холодно, но она моя половинка, такая же маленькая и хрупкая, как и все остальные. Я предлагаю ей взять себе одно, она качает головой.
И тогда я делаю так, чтобы мои жалобы были услышаны той, с серьезным лицом и ракушкой в ухе, которая может понимать мои слова. Мгновение спустя она отдает свое одеяло Джорджи, а сама, несмотря на протесты моей милой подруги, ложится спать, свернувшись калачиком, с другой девушкой. Им будет тепло вместе. Странная пещера закрыта от пронизывающих ветров, а внутри хоть и пахнет не очень приятно, зато довольно тепло, чтобы никто не замерз.
Но у них нет часового. Либо женщины уверены, что будут в безопасности, либо настолько больны и измучены, что не могут бодрствовать. Я подозреваю, что верно второе. Тогда я буду их часовым.
Но сначала я проведу время со своей парой. Мое кхуйи требует этого.
Джорджи зевает и хочет лечь рядом с другими женщинами. Я подкладываю в огонь большое полено, чтобы оно обеспечивало тепло в течение многих часов, а затем подхожу к ней, поднимаю и уношу в дальний конец пещеры, где мы сможем немного уединиться.
Одна из девушек смеется и выкрикивает:
– Снмите нмр.
Другая кричит:
– Потше там, мы пытмся уснть!
Джорджи просто утыкается лицом мне в грудь.
Я уношу ее так далеко от остальных, насколько это возможно. Они не смогут увидеть ничего, кроме пламени костра. Кладу Джорджи на меховое одеяло у стены, укутываю нас обоих и крепко прижимаю к себе свою девушку.
Мое кхуйи поет и ликует. Оно хочет, чтобы наши тела соединились, и я намерен это сделать.
Она обнимает меня, ее холодные руки скользят под моей одеждой, касаясь кожи.
– Тк тепл, – бормочет она, – тк хршо.
Кхуйи грохочет у меня в груди, когда она прикасается ко мне. Ее глаза закрыты, и я не уверен, понимает ли она, насколько сильно возбуждает меня. Мой член поднимается в ответ на ее сонные прикосновения, но она словно не замечает этого. Я должен дать ей понять, чего хочу.
Поэтому я ласкаю ее шею и откидываю голову назад, а затем прижимаюсь своими губами к ее губам и трусь об ее язык своим.
Джорджи издает тихий стон и лижет меня в ответ. Мне нравится человеческий обычай соединять губы и ласкать свою половинку языком. Раньше я не умел, но теперь, когда делаю это с Джорджи, мне это кажется таким естественным. Мне нравится пробовать на вкус ее всю. Кладу руку ей между ног, но на ней странная кожаная одежда. Я нахожу пояс ее штанов и засовываю руку внутрь, ища сладкое тепло.
Она стонет, прижимаясь ко мне, ее рука в моей руке.
– Вектал…
Мне нравится, когда она произносит мое имя. Я рычу от удовольствия, и мое кхуйи напевает в ответ. Запускаю пальцы в мягкие складки у нее между ног, ища тот странный третий сосок. Нахожу его, и она тут же вздыхает и прижимается лицом к моей руке.
– Думшь они занимтся этм? – слышен шепот в другом конце пещеры.
– Не смтри. Лжсь спть.
– У нго, длжно бть, огрмнй члн!
Джорджи утыкается лицом мне в грудь, и я чувствую, как она отталкивает мою руку.
– Нет, – шепчет она.
Нет? Мое кхуйи почти болезненно пульсирует в груди от потребности в спаривании. Я в шоке. Это потому, что другие не спят и, возможно, подслушивают? Какое это имеет значение? Я много раз видел и слышал, как другие са-кху спариваются. Мы не застенчивы. Но, похоже, люди не такие. Джорджи не хочет, чтобы я прикасался к ней на глазах у других.