Компьютер гудит еще мгновение, а затем я чувствую, как порыв теплого воздуха касается моего лица.
– Контроль среды обитания запущен. Идеальная температура среды обитания людей – 22 градуса по Цельсию или 72 по Фаренгейту. Идеальная температура среды обитания видоизмененных сакхов – 3 градуса по Цельсию или 37 по Фаренгейту. Какую температуру я должен запрограммировать?
– Видоизмененный сакх? – спрашиваю я.
– Мужчина рядом с вами – это вид сакха, приспособленный для обитания на этой планете.
Ох.
– Разве он не с этой планеты? Вектал тоже здесь чужой?
– Сакхи родом с планеты, которую они называют Кес, или «дом» на их языке. Это примерно в 10,5 миллионах световых лет от планеты Земля. Планета, на которой мы сейчас находимся, в 19 миллионах световых лет от Земли.
Как… далеко. Я чувствую слабость. У меня так много вопросов. Я не знаю, о чем спросить в первую очередь.
– Э… что это за место?
– У этой планеты много названий в зависимости от языка. Ваш вид еще не открыл эту солнечную систему. Наше текущее местоположение – вторая планета в двойной солнечной системе. Она совершает оборот вокруг солнц каждые 372,5 дня и вращается вокруг своей оси каждые 27,2 часа. Текущая температура…
– Холодно. Ага, я в курсе. – Я отмахиваюсь, потому что ничего из того, что я сейчас узнала, мне не поможет.
– Так, если он не отсюда, – говорю я, указывая на Вектала. – Как он сюда попал?
– Это судно изначально было прогулочным крейсером сакхов, – продолжает корабль мелодичным голосом. – Из-за солнечной бури экипаж был вынужден укрыться на ближайшей обитаемой планете, на которой вы сейчас находитесь. У них возникли технические трудности.
– Технические трудности? – Это звучит абсурдно. – Серьезно?
– Этот корабль настроен под конкретного пилота. У пилота случился сердечный приступ, второй пилот отсутствовал. Был подан сигнал бедствия, но он не сработал. Дальнейших сигналов не поступало.
Значит, люди Вектала тоже застряли здесь?
– Когда это произошло? – спрашиваю я, чувствуя легкую слабость от этой новой информации.
– 287 лет назад. Пожалуйста, обратите внимание, что «год» – это относительная величина, рассчитанная системой после сопоставления орбиты этой планеты и планеты Земля.
А год здесь, наверное, длиннее. Боже. Смотрю на Вектала широко раскрытыми глазами. Он смотрит на меня с любопытством, его лицо выражает нетерпение. Я знаю, у него есть вопросы, а мой разговор с компьютером, вероятно, вызывает еще больше.
Но я не закончила, поэтому побуду эгоисткой еще немного.
– Сколько сакхов потерпело крушение?
– В бортовых журналах записано шестьдесят два пассажира и один пилот. Многие умерли, прежде чем приняли симбионта.
– Симбионта?
– Определение термина: «симбионт» – это организм, который живет в симбиозе с другим организмом.
Мне становится не по себе.
– Подожди… У Вектала внутри кто-то есть?
– В атмосфере этой планеты есть элемент, который токсичен для людей, а также для сакхов. Это газовый элемент, подобный азоту, который еще не был обнаружен людьми, поскольку он не встречается на Земле. Ваше тело не приспособлено для того, чтобы отфильтровывать его из воздуха. Как только вы достигнете токсичного уровня этого элемента, ваше тело медленно отключится. Сакх рядом с вами существует во взаимном симбиозе с существом, которое они называют кхуйи.
– Кхуйи, – говорит Вектал, внезапно оживившись. Он задает компьютеру вопрос, и тот сразу отвечает, Вектал кивает и смотрит на меня.
– Я сказал ему, что объясняю вам, какую роль выполняет кхуйи, – говорит мне компьютер.
Я потираю лоб.
– Не понимаю. Значит, ты должен иметь эту штуку, кхуйи, внутри себя или… умрешь?
– Кхуйи придает сил своему хозяину и вносит незначительные изменения в организм, чтобы позволить ему приспособиться к враждебной среде. Те, кто высадился на этой планете, продержались восемь дней без симбиотических отношений.
Восемь дней? Все, что у меня есть, это восемь гребаных дней?
– И-изменения? – слабо спрашиваю я. Меня тошнит. Я что, либо пущу в себя… паразита, либо умру?
– Кхуйи изменяет своего хозяина. Генетически модифицированные кхуйи-симбионты приспособлены к жизни при более низких температурах и к фильтрации химических веществ из воздуха, которые организм не может переработать. Кхуйи также ускоряет выздоровление хозяина и заживление ран, а еще обеспечивает рождение жизнеспособного потомства.
О боже. Или я получаю морозостойкого ленточного червя, или умираю.
– А что, если я сейчас пущу эту штуку «кхуйи», а когда уберусь с этой планеты, избавлюсь от нее? Могу я это сделать?
– После симбиоза кхуйи и хозяин становятся зависимы друг от друга. Кхуйи не может существовать вне своего хозяина дольше нескольких минут, а хозяину потребуется замена кхуйи, чтобы выжить.
В этот момент я подумала, что остаться на Не-Хоте со своим сексуальным варваром лучше, чем ждать, пока маленькие зеленые человечки вернутся. Но, если я решу остаться, я больше никогда не смогу уехать. Буду только я и мой паразит… навсегда. Фу!
Но если я не подцеплю паразита, жить мне осталось всего несколько дней, меньше недели. Зеленые человечки, должно быть, знали, что мы, люди, не сможем выжить на этой планете. А значит, они либо не собираются забирать нас, либо… вернутся очень, очень скоро. Я громко вздыхаю при этой мысли.
Шансы явно не в нашу пользу. Я должна спасти остальных, и как можно скорее.
Хочу задать больше вопросов, но безопасность других сейчас на первом месте. Всему свое время. Сначала мы спасем девочек, а потом разберемся с кхуйи. Я поворачиваюсь к Векталу.
– Нам нужно поговорить.
Он касается моего лица, его голубые глаза светятся нежностью.
– Са-акх меволо.
– Черт. Ты меня не понимаешь. – Я поворачиваюсь к компьютеру. – Вы можете мне перевести?
– Это одна из функций искусственного интеллекта, – говорит он дружелюбным тоном. – Хотели бы вы выучить сакхский диалект, на котором он говорит?
– Ты… ты можешь меня научить?
– Я могу выполнить разовую лингвистическую загрузку. Вы бы хотели это сделать?
– Боже, да! – Я хочу иметь возможность поговорить с Векталом по-настоящему, откровенно. – Пожалуйста.
В воздухе появляется маленький красный кружок.
– Пожалуйста, подойдите ближе к отмеченному месту. – Когда я подхожу, он дает мне дополнительные инструкции. – Я проведу сканирование сетчатки глаза. Пока оно происходит, пожалуйста, не моргайте и не пытайтесь двигаться, это может помешать передаче информации. Соединение через три… два… один…
Начинается низкий гул. Я замираю на месте, стараясь не моргать, когда красный лазер светит мне в глаза.
– Вы можете испытывать некоторый дискомфорт, пока ваш мозг обрабатывает информацию, – говорит компьютер, как раз перед тем, как поток символов проносится в моем мозгу, и мне кажется, что моя голова взрывается.
Вектал
Моя девушка падает, и кхуйи бьется в груди в знак протеста. Я хватаю ее, прежде чем она касается земли.
– Джорджи!
– Пожалуйста, дайте ей несколько минут на восстановление, – произносит странный голос, доносящийся из стен.
Я рычу на него, рычу в пустоту. Не знаю, откуда исходит этот голос, но, если он причинил боль моей Джорджи, я разнесу это место и разбросаю обломки по ледяным морям. Прижимаю свою половинку к груди, не в силах дышать от страха. Кладу руку ей на сердце, которое ничем не защищено снаружи. Она слишком мягкая и ранимая, моя бедная женщина-человек.
Но сердце ровно стучит у нее в груди, и я вздыхаю с облегчением. Касаюсь губами странного гладкого лба и прижимаю ее к себе, в этот момент в пещере становится неприятно тепло.
Бестелесный голос снова говорит:
– В режиме ожидания. Пожалуйста, уточните, есть ли у вас вопросы ко мне, в противном случае я вернусь в спящий режим.
Прижимаю Джорджи к себе, глажу ее волосы, лицо, прохладную кожу, которая не может удержать достаточно тепла, чтобы ей было комфортно. Я игнорирую незнакомый голос, хотя теперь он говорит на моем языке. После того как Джорджи поговорила с ним, он направил красный луч в ее голову и лишил сознания. Я не хочу, чтобы он сделал то же самое со мной, поэтому я, прищурившись, наблюдаю за мигающими огнями и жду.
Джорджи поворачивает сонное лицо и утыкается носом в мою грудь.
– Джорджи? – спрашиваю я, касаясь ее щеки. – Ты в порядке?
Она моргает, а затем открывает глаза. И эти белые глаза с бледно-голубым кружком в центре – самые красивые из всех, что я когда-либо видел.
– Ой… Я слышу тебя, – говорит она на моем языке. – Твои слова, они… – она на секунду задумывается, а затем на ее лице появляется улыбка, – удивительные.
– Как ты выучила мой язык? – Я ошарашен.
Она наклоняет голову на мгновение, очаровательно сморщив носик, как будто что-то обдумывая. Затем снова улыбается.
– Эти слова немного отличаются от тех, что звучат в моей голове. Может быть, это ди-а-лект, который есть у ком-пью-тера.
Некоторые слова не из моего языка, в них нет никакого смысла.
– Ком-пью-тер? – переспрашиваю я.
Джорджи указывает рукой в воздух.
– Этот голос. Корабль. Он научил меня.
– Магия? – с сомнением спрашиваю я. Единственная магия, о которой я знаю, – это магия кхуйи, и она не учит языкам.
Она звонко смеется. Затем ее глаза снова тускнеют, и она потирает лоб.
– Это не магия, – говорит она, – а обучение. Я, наверное, неправильно это объясняю. – Ее глаза закрываются, и она сворачивается калачиком у меня на груди. – У меня болит голова. Ты подержишь меня еще немного?
– Столько, сколько захочешь, – обещаю я и прижимаю ее к себе. Кхуйи пульсирует у меня в груди, и в данный момент я доволен. Полон вопросов и изумления, но доволен.
– Ешь, – настаиваю я, предлагая Джорджи свой паек.
Она издает рвотный звук и качает головой.