– Привет, Джорджи. Ты вернулась.
Мои глаза расширяются при виде нее. Она бледнее, чем раньше, волосы спутаны, глаза впалые и тусклые, и она выглядит такой слабой, что я сомневаюсь, хватит ли у нее сил пошевелиться. Рядом с ней спит Тиффани, ее темная кожа стала пепельного цвета.
– Вы в порядке? Ты можешь сесть? – Я притягиваю Киру к себе, игнорируя протест моего раненого запястья. Где-то снаружи Вектал командует своим нести еду, воду, одеяла.
– Думаю, это болезнь, – устало выдыхает Кира. Кажется, ей требуется целая вечность, чтобы моргнуть и сфокусироваться. – Мы слабеем с каждым днем. Тиффани не просыпается.
Наклоняюсь и кладу руку на лоб Тиффани. Она вся горит и не реагирует на мое прикосновение.
– Остальные живы? – спрашиваю я Киру.
Раахош подходит к одеялам в дальнем углу отсека, откидывает одно, а затем очень осторожно поднимает Лиз на руки и подносит флягу с водой к ее приоткрытому рту, чтобы напоить.
Вектал передает мне еще одну флягу. Остальные охотники в это время спускаются вниз и оглядываются. Никто не комментирует запах, и это хорошо, иначе они бы у меня получили. Вместо этого инопланетяне с любопытством разглядывают пробуждающихся человеческих женщин. Я придерживаю флягу, чтобы Кира могла попить. В воздухе витает странное напряжение.
Раздается тихое и такое знакомое мурчание.
Я вскидываю голову.
– Кто это? Кто резонирует?
Все молчат. Мурчание стихает. Я прищуриваюсь. Кто-то только что нашел отклик в одной из девочек (еще одна проблема, которая нам не нужна) и скрывает это.
– Джорджи, – окликает меня Кира мягким голосом. – Я так рада тебя видеть. Ты привела помощь, ты спасла нас.
Я снова улавливаю слабый звук чьего-то резонанса, и мое сердце замирает. Не уверена, спасла ли я их или принесла им новые проблемы.
– Нам нужно поговорить, – заявляю я ей. – Всем нам.
Два часа спустя девочки чувствуют себя немного лучше, поев, напившись и переодевшись в теплую одежду. Они все еще слабы и вялы, но даже Тиффани пробудилась от бульона, который приготовил са-кхуйи по имени Салукх. Мужчины откровенно заискивают перед женщинами, которые смотрят на них очень настороженно.
В конце концов, когда один из са-кхуйи нависает над встревоженной Меган, пытаясь скормить ей кусочки сырого мяса, я бросаю на Вектала сердитый взгляд.
– Можешь сделать так, чтобы мы остались одни? Мне нужно им кое-что объяснить.
Вектал, кажется, хочет возразить, но прикусывает язык. Потом кивает, целует меня в лоб и говорит мужчинам:
– Пойдемте. Нам нужно поохотиться, чтобы накормить женщин. Пашов, Зеннек, охраняйте вход. Остальные за мной.
Мужчины собираются и уходят, бросая на прощание томные взгляды. Мы наконец одни, я беру миску горячего бульона и подсаживаюсь к остальным девочкам.
– Итак, я привела спасателей. Это и хорошо, и плохо одновременно.
– Насколько я вижу, это хорошо, – устало вздыхает Тиффани. – Что плохого в кучке здоровенных пришельцев-нянек?
– Все не так просто, – уклончиво отвечаю я.
Кира смотрит на меня с подозрением.
– Как ты выучила их язык так быстро?
Я рассказываю девочкам о космическом корабле, который Вектал называет пещерой старейшин. О лазере, который научил меня языку са-кхуйи. Обо всей этой истории с «паразитом», который, похоже, является обязательным условием выживания на Не-Хоте.
– В племени Вектала всего четыре женщины, и они с нетерпением ждут, что мы присоединимся и станем частью их семьи.
Девочки молчат, пока я рассказываю. На их лицах появляется испуганное выражение только при упоминании паразита. Я их не виню.
– Если мы останемся здесь, – продолжаю я, – мы начнем совершенно другую жизнь. Это непростое решение. Но у нас есть и другие варианты. Мы можем отказаться от… симбионта и вместо этого сразиться с зелеными.
Тиффани качает головой.
– Но мы так слабы. Я едва могу поднять руки.
Другие кивают.
Я тоже довольно измучена, хоть и не так сильно, как остальные, потому что Вектал заботился обо мне. Но через день-другой я могу стать такой же, как они.
– Не говоря уже о том, что мы не знаем, когда вернется корабль, – добавляет Меган. – И вернется ли.
– Думаю, они вернутся, – задумчиво произносит Кира. – Они не захотят терять ценный груз. А судя по тому, как они об этом говорили, мы очень, очень ценны.
– Чудненько, – саркастично фыркает Лиз. – Значит, они вернутся.
– И мы можем напасть на них или сделать так, чтобы они не смогли выкинуть нас за борт, – предлагаю я.
– Меня пугает мысль о том, чтобы получить симби-что-то там, – признается Меган. – Заразу.
– Кхуйи, – поправляю я, затем вздрагиваю. Что, если это действительно похоже на заразу? – Значит, мы будем сражаться?
– Подруга, – хмыкает Тиффани, – я едва могу поднять веки. Я не могу сражаться. Голосую за то, чтобы пойти с большими парнями.
– Вот в чем дело, – бормочу я, потирая лоб. У меня болит голова. Не знаю, то ли это болезнь кхуйи, то ли запах в отсеке, но я чувствую боль и разочарование. – Кхуйи выбирает себе пару. Так что если оно решит, что тебе было бы идеально иметь детей от твоего злейшего врага, ты не получишь права голоса.
– Но это лучше, чем быть скотом, – вмешивается Лиз.
– Даже если нам удастся каким-то образом захватить корабль, нет никакой гарантии, что мы сможем вернуться домой. Зеленые могут солгать, и мы даже не поймем, куда они нас везут.
– Что думаешь ты? – спрашивает меня Джози. – Ты все спрашиваешь нас. А расскажи, что думаешь сама.
Моя рука тянется к животу.
– Я немного предвзята в этом вопросе, потому что… я беременна. От Вектала. Он нашел отклик во мне, и, судя по всему, это означает, что он может сделать мне ребенка, даже несмотря на то, что мы с разных планет. Так что я хочу остаться.
После этих слов я чувствую такое облегчение. Конечно, я хочу остаться. И хочу позаботиться о Вектале. Возможно, я даже смогу полюбить этого большого парня. И я ношу его ребенка. Не его вина, что меня похитили злые пришельцы, и теперь я вынуждена подцепить «заразу», как называет это Меган. Он не сделал ничего плохого, он только любил меня.
– Беременна? – повторяет Тиффани. – Через неделю? Серьезно, подруга?
– Черт возьми, Джорджи, тебя на пять минут нельзя оставить! – присоединяется Лиз. – На этот раз я говорю серьезно. Чувствую, что если ты снова скроешься из нашего поля зрения, то появишься уже босая и с потомством.
Горячий румянец заливает мое лицо.
– Честно говоря, я думала, что от секса с пришельцем не появляются дети…
– Немецкий дог все же может обрюхатить чихуахуа, – отмечает Лиз. – Угадай, кто из них ты.
Я корчу ей рожу.
– Я не хотела ничего говорить, чтобы не повлиять на ваше решение, девочки.
– А могла бы сказать. Типа, «эй, пока вы, ребята, ждали моего возвращения, я решила еще поразлвечься», – кривляется Лиз.
– Мне жаль, я…
– Не извиняйся, – вмешивается Кира. Она касается руки Лиз, прежде чем та успевает сказать что-то еще. – Просто нам было нелегко.
– Поверь, узнать о беременности стало шоком и для меня тоже.
– Так мы остаемся? – спрашивает Джози.
Я смотрю на их усталые, измученные лица.
– Если вы так решили, то да.
– Любой парень, который принесет мне гамбургер, сможет иметь от меня столько детей, сколько захочет, – заявляет Лиз.
Снаружи слышны шорохи и приглушенные разговоры. Вздыхаю и смотрю на Лиз.
– А я упоминала о том, что некоторые из са-кхуйи выучили английский в пещере старейшин?
– Предложение принято, – говорит Лиз с усмешкой. – Не пора ли нам разбудить дам из пробирки?
Я смотрю на капсулы с некоторым беспокойством.
– Они возненавидят нас, да?
– Почему? – спрашивает Кира. – Ведь не мы их похитили. Мы даем им свободу.
– Свободу, которая предполагает принятие паразита и спаривание с пришельцем, – добавляю я.
– Ты вроде не жалуешься, – замечает Лиз. – Если эти парни будут обращаться с нами хотя бы наполовину так же, как Вектал с тобой, то все не так уж и плохо. В любом случае это лучше, чем быть рабыней или домашним животным, не так ли?
Я киваю и касаюсь своего живота.
– Тогда, думаю, нам стоит их разбудить и сказать Векталу и остальным, что нас на самом деле одиннадцать.
У девочек расширяются глаза.
– Ты что, не сказала им? – спрашивает Джози.
– Вот черт, са-кхуйи точно подумают, что на дворе Рождество, – замечает Лиз и начинает смеяться. – Ужасно хочу увидеть их лица в этот момент.
Вектал
Я думал, моя половинка больше не сможет меня удивить, но она это сделала. Когда я и мои охотники возвращаемся с убитым двисти, чтобы женщины превратили его в несъедобную пищу, она подходит и спрашивает:
– Вектал, мы можем поговорить?
Другие мужчины бросают на меня завистливые взгляды, когда Джорджи касается моей руки и мое кхуйи начинает вибрировать. Сегодня кто-то из мужчин тоже нашел отклик в человеческой женщине, но ни за что не признается. Я их не виню. Женщины еще не определились, останутся они или нет, мысль о расставании подобна удару ножом, поэтому никто не знает, как действовать.
Но Джорджи ободряюще улыбается мне и отводит в сторону. Ее рука тянется к моей груди, и я прижимаю ее к бьющемуся внутри кхуйи.
– У меня есть хорошие новости и плохие. С какой начать?
– Плохие новости? – Я потрясен. Желание схватить мою половинку и убежать с ней пронзает меня как стрела. – Если есть плохие новости, ты должна сказать мне их в первую очередь, иначе я не вынесу.
Она выглядит немного встревоженной моим ответом.
– Не расстраивайся так. Новости не столько огорчат тебя, сколько удивят.
Медленно выдыхаю.
– Я готов.
– Хорошая новость в том, что мы остаемся, – заявляет она, и на ее губах играет легкая улыбка. – Мы все обсудили и проголосовали.
Не знаю, что значит «проголосовали», но слова, которые она говорит, наполняют меня безграничной радостью. Я прижимаю ее к себе и целую. Она вырывается и весело смеется. Затем обнимает меня за шею и целует в ответ, в это мгновение ничего не существует, кроме моей Джорджи и ее мягких, сладких губ.