Когда есть тело для погребения, его укладывают в пустую пещеру, одевают в лучшие кожаные одежды, а затем вход в пещеру заваливают камнями, чтобы умершие могли спать вечно. Мой отец и многие другие спят в такой пещере из-за болезни кхуйи.
Это были плохие времена, и я не хочу вспоминать о них.
Мы находим тело женщины с рыжей гривой недалеко от пещеры, в которой мы когда-то ночевали с Джорджи. Я помню это место. Помню, как засыпал погибшую снегом и пометил ближайшую скалу, чтобы отыскать и показать своей девушке. Я раскапываю снег, пока Джорджи наблюдает неподалеку. Как только показывается рыжая грива, не требуется много времени, чтобы откопать бледные конечности. Она насквозь промерзла, и я заворачиваю ее в большую шкуру са-кохцка, которую принес с собой. Я поднимаю тело и смотрю на свою партнершу.
Ее руки скрещены на груди, а лицо бледнее обычного.
– Я могу идти, – уверяет она меня, придвигаясь ближе. Она выглядит очень маленькой и хрупкой.
– Будь рядом, – предупреждаю я, хотя в этом нет необходимости. – Это территория метлаков.
Джорджи кивает.
– Я помню, как угодила в их пещеру и ты спас меня. Я буду держаться рядом. – Ее рука в варежке скользит мне за пояс, и она хватается за меня.
Мы поднимаемся все выше в гору, и я намеренно замедляю шаг, чтобы Джорджи не отставала. Мы двигаемся в неспешном темпе, но в конце концов я замечаю черный корпус летающей пещеры, которая привела мою пару и других людей в этот мир. Джорджи говорит, что прибыла издалека, откуда-то с неба. Теперь пещера покрыта свежевыпавшим снегом, за исключением зазубренного отверстия, которое пропускает морозный воздух.
Я поворачиваюсь к своей паре.
– Куда мне положить человека? – Я аккуратно подбираю слова, потому что знаю, как она ранима в этот момент. Джорджи смотрит на пещеру с отстраненным выражением лица. Ее глаза расширены, я знаю, что она погрузилась в свежие воспоминания. Они не были добры к ней, те, кто украл ее, и я хочу причинить им боль за то, что они посмели прикоснуться к моей девушке.
Через мгновение ее взгляд фокусируется на мне, и она сжимает руку на моем поясе.
– Это безопасно, если мы оставим ее здесь? Я бы хотела похоронить ее и остальных снаружи.
– Мы можем это сделать. – Я осторожно кладу мертвую женщину на снег. – Ты хочешь зайти внутрь или мне лучше пойти одному? – Она колеблется, и я поворачиваюсь к ней, охваченный защитным инстинктом. – Тебе не нужно туда идти, Джорджи.
– Я должна. – Она качает головой.
– Тебе нечего там делать.
Она снова качает головой, кусая губу.
– Мне нужно запомнить все, чтобы я никогда не забывала, Вектал. Это важно для меня. Пожалуйста, помоги мне взобраться. – Она указывает на отверстие наверху. Снег вокруг него превратился в лед, и для нее подъем будет скользким.
Я ненавижу, что она настаивает… но как я могу отказать? Я хмуро смотрю на нее, на мгновение надеясь, что она передумает, но Джорджи только поднимает подбородок и твердо встречает мой взгляд. Невозможно сбить мою подругу с намеченного курса. Это важно для нее, и поэтому я должен уступить.
Я вздыхаю и опускаюсь на колени.
– Забирайся мне на спину.
– Ты лучший мужчина на свете, знаешь об этом? – Она целует меня в лоб, прежде чем ухватиться за шею и прижаться к моей спине.
– Я самый терпеливый из мужчин, – ворчу я, но ее смешок заставляет меня чувствовать себя лучше. Я похлопываю ее по руке, прежде чем встать, а затем обхватываю ее ноги.
– Держись за своего мужчину. – Нащупав опору на странной, холодной поверхности, я начинаю карабкаться.
Короткий спуск вниз стал еще короче из-за снега под моими ногами. Он проник сюда, смягчив мое приземление и приглушив стук обуви об пол пещеры. Внутри темно, но я различаю множество запахов. Ловлю слабый запах дыма от наших костров и вонь вынужденного пребывания человеческих женщин. Они были заперты в этой маленькой, странной пещере в течение двух дней и находились на грани смерти, когда мы нашли их и привели в племя. Поддержание чистоты и свежести в пещере не было для них приоритетом.
Я снова опускаюсь на колени, и Джорджи соскальзывает с моих плеч, делая шаг вперед. Она прижимает плащ к шее и оглядывает темный интерьер своими широко распахнутыми горящими глазами.
– Все выглядит меньше, чем я запомнила, – шепчет она. – И темнее.
Я ворчу, оглядываясь по сторонам. В дальнем углу пещеры, у стены, из которой мы вытащили шесть спящих женщин, я вижу два холмика тщательно укрытых людей. Мы должны были похоронить их, но пришлось уходить в спешке, когда их похитители решили вернуться. Я выжидающе смотрю на свою пару.
Она оглядывается, погруженная в мысли. Ее глаза блестят от непролитых слез. Она облизывает губы.
– Здесь так холодно.
На самом деле здесь теплее, чем снаружи, потому что нет ветра, но я ничего не отвечаю.
– Я оставила их здесь, потому что пошла за помощью. У них не было ни еды, ни одежды. Я брела по снегу и встретила тебя. Пока они дрожали от холода, мы флиртовали. – Она с трудом сглатывает, а затем вытирает щеки. – Я должна была попытаться вернуться раньше. Возможно, тогда Доминик была бы жива.
Неужели мы пришли сюда, чтобы она винила себя? Я сдерживаю слова, но это не похоже на мою Джорджи. Если возникает проблема, она первая предлагает решение. Она не любит зацикливаться на прошлом. Но в этом месте, в этих мертвых женщинах есть что-то такое, что не позволяет ей двигаться дальше.
– Ты сделала все, что было в твоих силах. Мы даже не могли общаться, помнишь?
– Я должна была лучше стараться. – Она сглатывает, оглядывая пещеру. – Я бы могла оставить тебя и вернуться…
– И была бы съеденной метлаками, или снежными кошками, или замерзла бы в снегах.
Но Джорджи только качает головой. Она еще немного бродит по пещере, прикасаясь к грязным стенам или уставившись в пол. Останавливается над двумя накрытыми телами и молчит так долго, что я начинаю беспокоиться. Затем она делает глубокий вдох и поворачивается.
– Мы можем вынести их наружу? Не думаю, что они хотели бы быть похороненными здесь. Они хотели быть… свободными. – Ее голос дрожит. – Под небесами.
Я киваю.
– Я могу это сделать.
Мы молчим, пока я осторожно вытаскиваю наружу завернутые в меха человеческие тела. Джорджи погружена в свои мысли, но, когда я опускаюсь перед ней на колени и жестом предлагаю забраться мне на спину, чтобы уйти, она делает это без возражений. Она крепко прижимается ко мне, зарываясь лицом в мою гриву. Я несу свою половинку обратно на заснеженную землю.
Спустившись, Джорджи смотрит на три тела с отсутствующим выражением лица.
– Теперь они вместе.
– Скажи, где я должен похоронить их и как глубоко? – Если она попросит меня докопать до подножия горы, я это сделаю. Все что угодно, лишь бы немного унять печаль в ее глазах.
Моя пара указывает на край одного из близлежащих утесов. Я копаю так глубоко, как только могу, пока утрамбованный снег не превращается в лед. Джорджи пытается помочь, но я рычу на нее, и она отступает. Не хочу, чтобы она выполняла тяжелую работу, не с нашим ребенком под сердцем. Я могу это сделать для нее. Пока я работаю, она обматывает меховые шкуры вокруг каждого погибшего человека, убеждаясь, что они плотно укутаны. Затем берет кусок угля и пишет странные символы на шкурах. Я спрашиваю, что это, она отвечает, что записывает все, что знала о каждой из девушек, чтобы это не было забыто.
Когда с этим покончено, она делает маленькие крестики из костей и украшает их веревочками из бисера, которые, как я знаю, подарила ей Майлак.
– Не знаю, какого они были вероисповедания, но надеюсь, что это зачтется, – говорит она мне, когда я выпрыгиваю из ямы и подхожу к ней.
Пришло время положить мертвых внутрь. Я делаю это очень осторожно, следуя ее инструкциям. Она велит уложить их валетом, будто они все еще дружно спят в большом меховом гнезде. Закончив, я поворачиваюсь к своей партнерше.
Она плачет.
Я в шоке. Другие люди иногда плачут и рыдают, но моя Джорджи всегда сохраняет самообладание и готова найти решение. Однако сейчас ее глаза влажные и блестящие, а губы дрожат.
– Джорджи? – спрашиваю я, волнуясь. Это на нее не похоже.
– Можешь засыпать их, – шепчет она, глядя на мертвых, а не на меня.
Я киваю и, хотя мне неловко от ее слез, делаю так, как она просит.
Она сидит рядом и тихо плачет. Когда яма наполняется снегом, мы собираем маленькие камушки и обрамляем ими могилу. Джорджи ставит свои кресты в изголовье могилы, а затем садится, сложив руки вместе.
Я сажусь рядом. Очевидно, ей нужно сказать несколько слов. Вероятно, это часть церемонии человеческого погребения.
Джорджи смотрит на кресты влажными от слез глазами и делает глубокий вдох.
– Крисси, Пег, Доминик… Мне очень жаль. Мне так жаль, что я вас подвела.
Что? Я удивленно смотрю на свою девушку.
– Как ты их подвела?
Она вытирает глаза.
– Они погибли из-за меня. Я не смогла уберечь их от опасности.
Я качаю головой, не понимая.
– Я была лидером, – объясняет она дрожащим голосом. – Это была моя идея – сразиться с нашими похитителями. Этот бой помог нам вырваться на свободу, но как раз в тот момент мы потерпели крушение. – Она прикусывает губу. – И именно я отправилась за помощью.
– Ты спасла одиннадцать других женщин: Лизх, Ки-ру и остальных. Ты нашла меня и убедила подняться на гору, чтобы помочь им. Ты вернула жизнь нашему племени. Ты дала мужчинам моего народа надежду на семью и будущее. Неужели ты бы сделала другой выбор, если бы могла вернуться?
Она с трудом сглатывает и качает головой.
– Нет. Думаю, это одна из причин, почему чувствую себя такой виноватой. – Джорджи смотрит на меня. – Я счастлива. Я должна быть расстроена тем, что оставила Землю позади и трое моих людей погибли, но все, о чем могу думать, это ты, наш ребенок и будущее.
Я беру ее за руку. Теперь я понимаю. Чувство вины не дает ей покоя. Вины как вождя, за то, что кто-то в племени пострадал. Она чувствует себя ответственной за этих женщин.