менного установления господства светского и духовного немецкого феодального дворянства (929–983 гг.) вильцы и стодоране летом 983 г., объединившись в союз лютичей, подняли восстание. В течение нескольких недель они освободили свою территорию и вместо господства феодалов установили строй военной демократии. В Ретре (Редегощ) близ Нейбранденбурга собралось народное собрание участников освободительной крестьянской борьбы и рассмотрело вопросы о войне и мире, а также некоторые другие дела. Культ языческих богов получил высокое развитие в Ретре и других местах. Роскошные святилища возникли, как сообщают многие хронисты, в различных племенных центрах, в том числе в Ретре, Гютцкове, Волгасте и на Рюгене.
Однако собственная феодальная верхушка в среде вильцев-лютичей не смогла сформироваться. Толпы участников крестьянских войн, находящиеся в постоянном движении в связи с борьбой против господства немецкого, польского, датского и чешского феодальных государств, препятствовали развитию экономических предпосылок для феодализации общества. Хотя лютичский союз в течение длительного времени сохранял свою политическую и военную целостность, внутри него какого-либо общественного развития не происходило.
Во второй половине XII в. рухнула политическая независимость союза лютичей, объединения ободритов и славян острова Рюгена, а также самостоятельных княжеств, которые сложились в Бранденбурге и Кёпенике. Они оказались под господством немецкого, датского и польского феодальных государств.
В чем же заключается вклад археологии в изучение основ и отдельных конкретных аспектов политической и военной истории северо-западных славянских племен?
Прежде всего археологии принадлежит решение вопросов размещения славянских племен, их происхождения и условий миграции в областях западнее Одры. Письменные источники почти не дают об этом информации. Относительно происхождения северо-западных славянских племен имеются различные точки зрения, поскольку археологических материалов, датированных VI–VII вв., пока очень мало. Старое мнение покоится на предположении об общем переселении славян с востока на запад. Исходя из этого соображения и полагая, что славянская прародина находилась восточнее Одры, исследователи пытались рассматривать появление и распространение на территории ГДР керамики пражского типа в качестве свидетельства ранней славянской миграции. Однако глиняная посуда пражского типа является нетипичной керамикой домашнего производства, которая встречается в такой же ситуации и в другие периоды истории Европы. Очевидно, что только из распространения керамики пражского типа нельзя делать серьезные выводы.
Возможности для археологических выводов изменяются, если в исследование включаются такие факторы, как формы жилых построек, погребальная обрядность, особенности застройки поселений и городищ и другие признаки, которые характеризуют ранние этапы истории славянских племен. В результате выявляются большие группировки славянства.
Первая из них характеризуется заглубленными в землю домами, кремацией умерших и помещением их пепла в грунтовых могильниках, большей частью в урнах, принадлежащих к пражскому типу.
Эта группа, как единодушно решено ныне всеми археологами, занимавшимися этой проблемой, расселилась в области Эльбы-Зале, продвинувшись на северо-запад из Чехии и Моравии. Она распространилась приблизительно до среднего течения Эльбы; местами следы славян этой группы обнаруживаются и в бассейне среднего Хавеля. Языковые исследования подтверждают эти выводы.
Обстоятельно познакомиться с жизнью и культурой этой группы славян позволили раскопки у Дессау-Мозигкау на Эльбе. На террасе, возвышающейся над долиной этой реки, располагались цепочкой пять поселений, состоящих из 6–11 углубленных жилищ площадью 4 м2 каждое. Вероятно, это были многосемейные поселения. Их жители занимались сельским хозяйством и прежде всего скотоводством. Скромная домашняя утварь — глиняная посуда, предметы из дерева, кости и железа — изготавливалась на месте обитателями этих поселений.
Продолжительность существования селений свидетельствует о стабильности их экономического базиса. Жизнь славян не была изолированной, напротив, они поддерживали связи как с Чехией и Моравией, так и с областями Тюрингии, о чем говорят многие находки. Поселения у Дессау-Мозигкау существовали с конца VI до середины VIII в.
Вероятно, некоторые группы славянских переселенцев уже в конце V в. из области Вислы и Варты двигались на запад, пересекли Одру и местами в районе Берлина или в Нижней Лужице встретились с остатками германских племен.
Детали этой встречи пока не исследованы, поскольку археологические раскопки выявили по этому вопросу лишь весьма фрагментарные материалы. Более определенные результаты о взаимодействии славянского и германского населения дают многочисленные пыльцевые анализы. В археологических напластованиях каждое растение соразмерно его роли в жизни человека находит отражение в пыльцевых остатках. Качественный и количественный анализ пыльцы, как правило, дают надежную информацию о развитии природной и культурной растительности. В пыльцевых анализах отчетливо фиксируется каждое вмешательство человека, в том числе каждое опустошение или полное разорение обрабатываемых полей.
Пыльцевые анализы, выполненные на материалах из многих пунктов, где имеются германские и славянские находки, свидетельствуют о непрерывности использования пахотных полей и поселений от германского до славянского периодов.
С другой стороны, результаты пыльцевых анализов, произведенных на материалах других не менее многочисленных пунктов, которые расположены в низменности восточнее Эльбы, показывают, что значительная часть территории между Эльбой и Одрой в V–VІ вв. после ухода германских племен заросла лесами, и славянам пришлось расчищать от леса площадки для пашни. Группы славян, расселившиеся с востока, были, по-видимому, небольшими и малочисленными.
Большое значение имели славянские племена или племенные группы, которые переселялись из юго-восточных регионов — из Силезии и Прикарпатья, с верхней Вислы и из бассейнов средней и верхней Одры. Вероятно, таким путем расселялись лужичане, мильцы и вильцы. Их жилища, материальная культура и погребальный ритуал были связаны с традициями первой половины I тыс. н. э. названных высокоразвитых областей. Это переселение происходило организованно и сопровождалось значительными расчистками площадей от леса для пашни, закладкой крупных укрепленных поселений, строительством городищ. Эти группы славян характеризуются фельдбергской и торновской керамикой. Первая принадлежала вильцам, вторая — лужичанам и некоторым другим племенам.
Фельдбергская группа славян поселилась в больших поселках, насчитывающих сотни и тысячи жителей, и укрепила их. Однако уровень производительных сил не допускал длительного бытования таких поселений. В лесной зоне с многочисленными озерами невозможно было концентрировать пахотные поля на небольших участках. Поэтому большие поселения стали многократно дробиться на все более и более мелкие.
Торновская группа славян избрала иной тип поселений. Были основаны многочисленные малые круглые городища, где постоянно проживала лишь правящая верхушка, а при приближении военной угрозы они использовались окрестными жителями как убежища. В Верхней и Нижней Лужицах и в центральных областях между Эльбой и Одрой известны десятки таких городищ. Вокруг них относительно свободно располагались неукрепленные поселения.
Подобные городища и поселения были полностью раскопаны в Торнове и Форберге, в Визенау, а в других местах исследовались частичными, но обширными раскопками.
Характерными постройками этих поселений, в отличие от селищ с керамикой пражского типа в области Эльбы-Зале, были дома со столбовой, бревенчатой конструкцией стен, которые первоначально имели большие размеры. Оборонительные стены в области торновской группы сооружались из бревен в виде «решетчатых конструкций».
По вопросу о происхождении ободритов, расселившихся в западной части Мекленбурга, фактических материалов пока нет. На основе косвенных данных было высказано предположение, что первоначально они жили совместно с дунайскими ободритами около Белграда и во второй половине VI в. под натиском аваров переселились на север. Однако подтверждающих материалов в пользу этой или какой-либо иной концепции археология пока не дает.
Славянские переселенцы VI–VII вв., откуда бы они ни пришли, вынуждены были основывать новые поселения и, как уже говорилось, во многих местах освобождать от леса площади для пахотных полей. Славяне в основном осваивали заброшенные земли. Их расселение шло прежде всего по рекам, быстро осваивались и берега озер. Около водоемов наблюдаются скопления поселений, а от них в радиусе 10–50 км и более располагались другие поселения, образуя поселенческое гнездо, соответствующее племенной структуре славян.
В центре таких скоплений поселений обычно строилось городище, как это наблюдалось в Торнове или в Фельдберге. Подобные гнезда поселений, именуемые в польском языке ороіе (открытое пространство, ополье), в немецком — gefilde, латинскими хронистами назывались civitates. Они составляли основу племенных регионов. Вплоть до первой половины IX в. западнее Одры имелись сотни таких участков. Так, племенной союз ободритов включал 53 civitates, вильцы имели 95, стодоране — 3, лужичане и мильцы — около 30 civitates. Сорбы на Эльбе и Зале состояли из многих отдельных племен с 50 civitates. Гнезда поселений разделялись между собой пограничными лесами, которые начиная с IX в. многократно вырубались, в результате чего первоначальные гнезда сливались в крупные поселенческие области, идентичные племенным регионам. Известно, что ободриты, как и вильцы, состояли из четырех племен. Сорбский племенной союз насчитывал значительно большее количество племен.
Структура поселений племени и динамика их в настоящее время исследованы в результате археологического изучения более чем тысячи пунктов. Более сложный вопрос об экономическом развитии в этих гнездах поселений и в племенных регионах. Очевидно, эволюция в различных местностях протекала по-разному. Все славянские племена занимались земледелием, и оно являлось основой их экономики, однако эффективность хозяйственной деятельности была весьма различной. Это замечание в равной степени относится и к скотоводству. Последнее обеспечивало мясом население большинства областей междуречья Одры и Эльбы, в то время как в отдельных местах этой территории доминирующая роль принадлежала охоте.