«Не лепо ли ны бяшетъ, братие, начати старыми словесы трудныхъ повестий о пълку Игореве, Игоря Святославлича». Слово трудный переведено у Калайдовича, как следует, словом печальный. Пожарский ошибается, говоря, что на польском и на богемском (чешском) языках трудный значит затруднительный, мудреный, неудобный к исполнению. В молитве св. Адалберта trud, trudy мучения: «Jesče trudy cierpaj bezmierne». По-чешски, trud — мука, печаль; trudny — печальный, грустный.
«Тогда пущашеть 10 соколовь на стадо лебедей. Который дотечаше, та преди песь пояше». — Бутков производит слово дотчаше от глагола течь, достигать. Dotčenj (česk.), осязание, от гл. dotknauti; dociač (polsk.) пронзить.
«Боянъ же… своя вещиа пръсты на живая струны въскладаше; они же сами княземъ славу рокотаху». — Hrochtám, hrochotám — греметь.
«А въсядемъ братие на свои бръзыя комони». — О слове комон (česk. komon) см. ниже.
«Абы ты сиа плъкы ущекоталъ, скача славию по мыслену древу». — «Аbу nas uhoval ode vsego zlego». Aby (česk.), utinam.
«Чили въспети было вещей Бояне, Велесовь внуче» (10). — Czyli (polsk.) или, аще ли.
«А мои ти куряни сведоми къ мети». — Кажется, должно читать къмети. О слове кмет см. выше.
«Игорь къ Дону вой ведетъ: уже бо беды его пасетъ птиць; подобию влъци грозу въ срожатъ по яругамъ; орли клектомъ на кости звери зовутъ; лисици брешутъ на чръленыя щиты». — Pasu, pasti (česk.), поджидать, стеречь; hrůza (česk.), horror; sržeti (česk.), saevire, toben; wrzati (česk.) stridere, шуметь, яриться; клект, klekot, орлиный крик, от древнечешского klekati, кричать. Смысл оборота следующий: уже птицы (птиц здесь собирательное) стерегут беды его; волки навывают страх по болотам; орлы криком сзывают зверей на кости, т. е. на трупы.
«Ночь мркнетъ, заря светь запала; мъгла поля покрыла, щекотъ славий успе, говоръ галичь убуди». — Mhla (česk.), туман: uspiti (česk.), усыпить; ubuditi (česk.), разбудить. Здесь, как во многих других местах песни, дурные предознаменования противополагаются светлым надеждам. Дружину Игореву усыпила песнь соловья; разбудил вороний крик.
«Съ зарания въ пяткъ потопташа поганыя пълкы половецкыя; и рассушясъ стрелами по полю, помчаша красныя девки половецкыя». — Rozsuć sie (polsk.), rozsauti se (česk.), рассеяться, разметаться.
«Ту ся копиемъ приламати, ту ся саблямъ потручяти о шеломы половецкыя». — Акад. Слов., переводит: потручатися — приломаться, избиться, притупиться. Potrzusk (polsk.) стук, шум; trzaskac — греметь; следовательно, потручати — постучать; потручатися — постучаться. И в других местах певец говорит: «Гремлеши о шеломы мечи харалужными» — «Гримлютъ сабли о шеломы» — «Позвони своими острыми мечи о шеломы литовскыя». В настоящем месте подразумевается глагол придется, доведется. «Тутъ-то придется копьямъ приломаться: тутъ-то доведется саблямъ позвонить въ половецкыя шлемы».
«Се ветри, Стрибожи внуци, веють съ моря стрелами на храбрыя плъкы Игоревы». — Střj (струя?) по-моравски powetřj = aer, aura.
«Яръ туре Всеволод! стоиши на борони, прищеши на вой стрелами, гремлеши о шеломы мечи харалужными». — Замечательное сходство слова с песнями кралодворской рукописи в сравнении своих героев с ярым туром. Бутков производил слово харалужный от ногайского; сделанный из черного железа, булата. Мне кажется, харалуг есть не что иное, как русская (полногласная) форма западного Karoling, Karling. Круг доказал происхождение Несторовых корлязи от франкского Carolingi, Carlenses; Karling переходит у славян в формы карляг, карлязин, карлузин, как Frank в формы фряг, фрязин, фрузин. От формы карлузин — карлужный (харалужный), карлуг (харалуг). «Ваю храбрыя сердца въ жестоцемъ харалузе скована, а въ буести закалена». Харалуг, стало быть, западное стальное оружие; слова харалуг, харалужный употребляются в смысле франского оружия, франской стали, как на западе слово Sclavina в смысле одежды славянского покроя. Вендские славяне мало ковали сами; они получали свои мечи и оружие от франков-корлягов; Карл Великий запрещал вывоз их в вендские земли. О Руси X столетия Ибн-Фоцлан говорит, что мечи их были европейской работы, efrandschije.
«Кая раны дорога братие, забывъ чти и живота, и града Чрънигова, отня злата стола, и своя милыя хоти, красныя Глебовны свычая и обычая». — Слова «отня злата стола» напоминают эпический оборот в поэме Любушин Суд: «Роčе knežcna s otnia zlata stola». Бутков полагал, что слово хоть (супруга) перешло к нам от хазар или половцев; это старославянское слово, сохранившееся и доныне у чехов и у венгерских словаков: Chot, consors. «Свычая и обычая, — говорит Каченовский, — слова употребительные в польском языке в виде поговорки, как, например, в немецком: handeln und wandeln и пр. Это пахнет чем-то новым; ибо польский язык XII и XIII столетий никому не известен». Аллитерации и рифмованные поговорки были всегда и всеми филологами относимы к древнейшим проявлениям народного духа; а что польская поговорка могла перейти к нам варяжским путем, нисколько не удивительно.
«Бориса же Вячеславлича слава на судъ приведе, и на канину зелену паполому постла, за обиду Олгову храбра и млада князя». — Каня, канюх — полевой коршун (Слов. Даля), у чехов — Káně; у пол. Kania; канина, может быть, тело обреченное на съедение коршунам. Паполома (покрывало) от средневекового латинского peplum.
«Тогда по Руской земли ретко ратаеве кикахутъ». — «Кикахуть» от чешского kychati, чихать.
«А галици свою речь говоряхуть, хотять полетети на уедие». — Oujed (česk.) падаль.
«За нимъ кликну Карна и Жля по скочи по Руской земли, смагу мычючи въ паламяне розе». — Карна и Жля, должно быть, злые духи древнеславянской мифологии; Карна от чешского krneti, изрезать, измаять; krnawy — измаянный, изведенный. В Лузичах находилась Карпова гора, Karnberg, вероятно, посвященная Корне, как другие Триглаву, Перуну и т. д. Krnow, воеводство в чехах. Zelu, Zela у Неплаха, Гела у Мартина Вельского, западнославянское божество; у нас жля или желя = печаль. «Наведе на ня Господь гневъ Свой, въ радости место наведе на ны плачь и во веселье место желю, на рецъ Каялы». Значение этого божества определяется названиями тех местностей, в которых существуют следы древнеславянских могил; таковы в чехах Zalkowice, Zalkow, Zalany; у нас Желянь, городище Ельня, реки Елань и Желень и т. д. По Стоглаву, кладбища назывались у нас жалъникями. — Smaha (česk.), пожар, огонь, дым от пожара; как у нас кресник, так у лужичан смажник, месяц огня, июнь. — Мычючи от чешского myceti, метать. Смысл и картина следующие: «За ним взвыли Карна и Жля, поскакали по русской земле, бросая огонь из пламенного рога».
«У Плесньска на болони, беша дебрь Кисаню». — Скептическая школа причисляла слово болонье к свидетельствующим о подложности Слова о полку Игореве; мы находим его и у Даниила Паломника и в летописи: «Володимеръ же мня ако къ нему идуть, ста исполчивъся передъ городомъ на болоньи». Акад. Слов. толкует болонье: «Пространство между двумя валами окружавшими город». На каком основании? Blonie (polsk.), blana (česk.), луг, болотистое место.
«Рано еста начала Половецкую землю мечи цвелити, а себъ славы искати». — Kwilić sie (polsk.), kwiliti (česk.), плакать, выть; мучать. В Волынской л. под 1263 г. «сестра твоя умираючи велъла ми тебъ поняти за ся, ати инаа детии не цвелитъ».
«…Съ черниговьскими былями, съ могуты, и съ татраны, и съ шельбиры», mohuty (česk.) могучий. Не указывают ли татраны на карпатцев?
«Не рекосте мужаимеся сами, преднюю славу сами похитимъ, а заднюю ся сами поделимъ». — «Мужаймося, мужаймеся», польский и доныне еще существующий оборот.
«Не се зло княже ми не пособие: на ниче ся годины обратиша». — Niče = ничто; ničety = w nic se obraceti = обратиться в ничто. К тому же корню niče — ничто должно отнести встречающиеся в Слове выражения: «ничить трава жалощами» — «а веселие пониче» «тониче веселие».
«Ярославнынъ гласъ слышитъ: зегзицею незнаемь, рано кычеть». — Зегзица (česk. zezhulka), кукушка. Kyhati (česk.), кричать по-журавлиному, по-гусиному.
«Уныша цветы жалобою, и древо стугою къ земли приклонило, а не сорокы встрошкоташа». — Stauha (česk.) stuha (ol. et. sic), привязь. — Troskotati (česk.), трещать.
Я не думаю, чтобы в виду этих примеров было возможно отвергать присутствие западного начала в языке Игоревой песни. Слова: трудный (печальный), рокотать (греметь), комони (кони), абы (utinam), чили (аще бы), пасти (стеречь), срожати (яриться), клект (орлиный крик), успити (усыпить), убудити (разбудить), рассушаться (рассеяться), потручати (позвонить), хоть (супруга), уедие (падаль), кикати (чихать, тешиться), смага (пожар), мычети (метать), болонье (луг), цвелити (мучать), ниче (ничто), кычати (кричать по-гусиному), стуга (привязь), троскотать (трещать) встречаются по большей части только в Игоревой песни; у чехов и у поляков они существуют и доныне в тех же формах и при одинаковом значении. Кроме отдельных слов, мы указываем и на тождественные с нашими западнославянские эпические обороты и выражения: jar tur, otnia zlata stola, váleno deň, váleno deň vtery (в Слове: бишася день, бишася другый), свычая и обычая и пр. — Форма