τινὰςτῶνἑσπερίωνδυνάμεωνεἰςτὴνἰδίανἐπίβουλὴνκαταρτίσας, μεθ' ὠνἦσανΒαράγγωνκαῖΦράγγωνπλήθηπολλά. Cp. Scylitz. p. 727, 10. Итак, еще раз Варяги являются /125/ нам не телохранителями царскими, а иностранным корпусом, расположенным в провинциях. Сверх того, мы сейчас увидим, что в то же время Варяги находятся и в столице, оставаясь верными императору Михаилу. В начале 1078 года Иоанн Вриенний со своим войском сделал неудачную попытку против Константинополя и отступил к городку Афиру (Attaliot. р. 252, 19: τὸτοῦἈθύραπολίχνιον), при заливе, образуемом устьем реки или потока того же имени (теперь Кучук-Чекмадие), в четырех или пяти часах от столицы (Ср. Agath. histor. V, 14 p. 158 С ed. Paris.), где он распустил на зимовку большую часть своей армии. В Константинополе сделалось известным, что брат Никифора Вриенния стоит в Афире вполне спокойно и небрежно; решено было воспользоваться его беспечностью и захватить его в плен. Во главе экспедиции поставлены были президента (πρόεδρος) Алексей Комнин, будущий знаменитый император, и храбрый Франк Урсель, который недавно сидел в тюрьме за измену, а теперь в виду опасности был освобожден и дал самые страшные заклятия быть верным Михаилу VII. Участвовали в экспедиции Варяги, которые должны были напасть с моря, и военные люди Алексея и Урселя. Следует рассказ Атталиоты (p. 253, 21 — 255, 1): «Русские корабли, получившие приказание напасть с моря, подали знак воинам на суше, чтоб они ранее утром в одно [346] время с ними (Русскими) подступили к Афиру, заперли там внутри противника со всеми его сообщниками и, вступив с ним в бой, оборотили его (к морю) и, таким образом, загнали бы всех как бы в сети под руку их самих (Русских), от которой враги найдут плен или убийство. Это был план ясный, стратегический и обещающий хороший улов добычи (τοῦθηράματοςσύνοχος). Но в своем исполнении, не будучи вполне соблюден, он погубил плоды победы. В одном и том же месте собрались сухопутное и морское войска; но воины сухопутного отряда, отправившись вперед к городку, уклонились со своего пути, заметив каких-то Македонян, расположившихся в отдалении на полях, и желая захватить их: их они не поймали и промахнулись в своей попытке, да и с Варягами не успели соединиться, когда те подступили к Афиру (как было условленно). Между тем Варяги все-таки, разломав ворота, проскочили (проникли) внутрь городка и еще ранним утром бились полным боем (πανόπλοιςἐπιϕοραῖς) с приверженцами Вриенния. Но последние, будучи конниками, сели на лошадей и устремились в бегство. /126/ Так как на сухом пути (то есть, со стороны суши) не было видно военных людей, которые могли бы встретить их (то есть, преградить отступление), то они избегли гибели. Позже явился Урсель вместе с председателем Алексеем и погнались сзади, но когда они хотели продолжать преследование и уничтожить большое число противников, потрясенных страхом и бегущих без оглядки, то не нашли послушания у собственных воинов, так как они боялись исхода (этой погони). Несколько Македонян все-таки пало в замке от Русских, а другие были взяты в плен (ими же), а равным образом и конниками»: ῾Ρωσικά- πλοῖα, τὴνἀπὸθαλάσσηςπαραγγελθένταἐπίθεσιν, σύνθημαπαρέσχοντοῖςκαὶἤπειρονστρατιώταίς — συνήρχοντο — ἐνταυτῷτότεπεζίκὸνκαῖναυτικόνστράτευμα — οἱτῆςπεζικῆςμοίραςστρατιῶταί — τοῖςδὲΒαράγγοἱςοὐσυνεδύασαν, ὅτετῷἈθύρᾳπροσέβαλον. ὅμωςδ' οὖνοἱμὲνΒάραγγοι — τοὺςτοῦΒρυεννίουκατηγωνίσαντο — ἔπεσονδὲτίνεςΜακεδόνεςἐντῷκάστρω (= πολιχνίῳ) παρὰτῶν῾Ρῶς, ἄλλοιδὲζῶντεςᾐχμαλωτίσθησαν. (Cp. Scylitz. p. 730). [347]
Итак, вот, наконец, место, в котором Варяги прямо называются Русскими. С двух сторон решено было нападение на Афир: с моря и с суши. Морем отправились корабли русские, то есть, не те русские ладьи (σκάϕη), на которых разъезжали по Черному морю Русские, а византийские суда, на которых были посажены Русские. Не знаем, нужно ли из этого отрывка заключать, что в византийском флоте была теперь постоянная специальная русская часть, как это было, по-видимому, до времен Константина Багрянородного. До сих пор Русские в нашем исследовании всегда являлись на суше; и теперь они называются морским войском (ναυτικὸν) только потому, что прибыли морем, точно так, как люди Урселя и Алексея названы πεζικὸν (собственно пехотою) только в смысле сухопутного войска. Во всяком случае, люди, прибывшие на русских кораблях, умеют сражаться на суше, разбивают ворота и сражаются полным боем с приверженцами Вриенния, то есть, с Греками Адрианопольской области, из которых главным образом состояла армия Вриенния. Сама фамилия Вриенниев была из Адрианополя (Anna Соmnenа, X, р. 274 ed. Paris.), в этом городе он был принят жителями с особенным восторгом (Attaliot. р. 248), наконец, и в составе его войска прямо указаны Македоняне (Attaliot. р. 246), а это точно также, как и в истории возмущения Торникия, означает жителей области, центром которой был Адрианополь. В то время, как люди, прибывшие на русских кораблях и названные /127/ потом Варягами, бились внутри городка, конный отряд Алексея и Франка Урселя напрасно терял время, гоняясь за другими Македонянами, расположенными не в самом Афире, а вдали от него на полях. Это дало возможность спастись «Македонянам» Афира, потому что Варанги не были конниками. Тем не менее, несколько Македонян еще в самом городке были убиты (ἔπεσον) и взяты в плен Русскими (Варангами) и потом подоспевшим, хотя поздно, конным сухопутным отрядом.
Атталиота употребляет выражения Русь и Варанги вполне синонимически. Это для нас в высшей степени важно не только потому, что так пишет бывший военный судья императора Диогена, участник походов этого императора, в которых он [348] превосходно изучил характер и состав византийской армии, но еще по другой причине. В настоящее время изданы две новые грамоты, в которых упоминается о Варягах, и обе эти грамоты даны Атталиоте. Очень возможно, что они и писаны под диктовку Атталиоты, который при императорах, подписавших своими красными чернилами эти грамоты, был уже важным придворным сановником. Особенное употребление имени Варангов и Русь, как в этих, так и в других однородных грамотах, должно быть объясняемо в согласии с употреблением этих терминов в историческом сочинении Атталиоты.
Мы должны по порядку времени начать с хрисовула, данного в 1060 году императором Константином X Афонской лавре св. Афанасия. Согласно с просьбою монахов этого монастыря, Константин Дука подтвердил привилегии прежних государей и освободил имения лавры от всех податей и повинностей — государственных, земских, военных и таможенных — и от денежных сборов для Варягов — Руси, или Саракин, или Франков: λογαριακῆςεἰσπράξεωςΒαράγγων῾Ρῶς, ἤΣαρακινῶν, ἤΦραγγῶν (История Афона преосв. Порфирия, III, 1 стр. 186 изд. 1877 г.).
В 1075 году император Михаил VII, сын предыдущего Дуки, согласно с просьбою проконсула (анфипата) и верховного судьи (ἐπίτοῦἱπποδρόμουκαὶτοῦβήλου) Михаила Атталиоты, освободил его дом в городе Рэдесте (Родосто) и все его благоприобретенные имения в округе Фрако-Македонском (κατὰτὸθέμαΘράκηςκαὶΜακεδονίας) от всяких податей и повинностей, /128/ и, между прочим, — от постоя военных властей как окружных (областных ополчений, поставляемых провинциями, или темами), так и строевых (регулярных); «еще же Руси Варягов, или Колбягов, или Франков или Булгаров, или Сарацин, или каких других: ἐςκουσσευθήσονταιδὲκαὶἀπὸμιτάτουἀρχόντωνταγματικώνἢθεματικῶν, έτιτε 'Ρῶς, Βαράγγων, ἢΧουλπίγγων, ἢΦράγγων, ἢΒουλγάρων, ἢΣαρακηνῶν, ἢἄλλωντινῶν (Sathas, Bibliotheca graeca t. I, p. 55).
В мае 1079 года новый император, Никифор Вотаниат, при котором Атталиота получил уже сан магистра и поручение написать историю последнего времени, дал новую грамоту [349] своему доверенному сановнику. Хрисовул освобождал от всяких податей и повинностей монастырь и богадельню, основанные Атталиотой в Рэдесте, которым он отдал свой дом и часть имений. В важной для нас части хрисовула повторяются почти буквально выражения грамоты Михаила VII: ἐξκουσσευθήσονταιδὲκαὶἀπὸμιτάτουἀρχόντωνταγματικῶνἢθεματικῶν, ἔτιτε῾Ρῶς, Βαράγγων, ἢΧουλπίγγων, ἢΦράγγων, ἢΒουλγάρων, ἢΣαρακηνῶν, καὶἄλλωντινῶν. (Sathas, ibid. p. 64).
Наконец, к 1088 году относится хрисовул Алексея Комнина, данный Христодулу, монаху и ктитору монастыря на острове Патмосе. Сказанный монастырь освобождается «от постоя начальников регулярных и областных, отрядов греческих и иностранных, а также русских Варягов, Колбягов, Англян (Англичан), Франков, Немцев, Булгаров, Сарацин, Алан, Обезов (Абхазов), бессмертных и остальных всех Греков и чужеплеменников»: ἀπὸ — μιτάτωνἀρχόντωνταγματικῶνκαὶθεματικῶν, ῥωμαϊκῶντεπαραταγῶνκαὶἐθνικῶνετιτερώσων, βαράννων, κουλπίννων, ἰγγλίνων, ϕράγγων, νεμίτζων — ἀθανάτωνκαὶλοιπῶνἀπάντωνῥωμαίωντεκαὶἐθνικῶν. (Zachariae, Jus Graeco-latinum III, 373). В другом издании (Сакеллиона) читалось 'Ρώσσων, Βαράγγων (см. у Гопфа: Geschichte Griechenlands vom Beginn des Mittelalters ‹Allgem. Encyklopadie herausg. von Ersch und Gruber, 1. Sect., 85 Th.›, стр. 149a).
При малочисленности и редкости византийских хрисовулов, каждое слово и каждая буква приведенных нами документов должны быть ценимы исследователем как величайшая драгоценность. Что мы в них замечаем относительно Варягов и Руси? Во-первых, во всех четырех грамотах слова Варяги и Русь стоят рядом, и, во-вторых, ни в одной из грамот между Варягами и Русью не стоит разделительной частицы или (ἢ), которою в трех грамотах отделяются члены /129/ предложения. Автор Истории Афона, у которого мы заимствовали отрывок первой грамоты, может, без сомнения, быть почитаем специальным знатоком греко-византийского языка, и он перевел слова Βαράγγων 'Ρῶς выражением Варяго-Россы. Мы с удовольствием подкрепляем свое мнение его авторитетом. В самом деле — почему частица или (ἢ) в трех первых [350] хрисовулах не следует тотчас за словом Варяги, а начинает повторяться только вслед за словом Русь? Если бы слово ῾Ρῶς (Rhos) составляло особенный, отдельный член в разделении, или особую статью в перечислении, то юридическая точность жалованной грамоты и логическая правильность речи требовали бы разделительной частицы уже после первого члена, пред вторым, пред словом Русь. Так оно и бывает в тех случаях, где этому быть следует. Излишне было бы приводить примеры для этого, потому что нам пришлось бы выписывать страницы из «Василик» (