[50]. Спускаясь вдоль этой реки, гёты достигли прекрасной страны Ойум[51] и поселились там. Земли в том краю были столь обильны, что скоро гёты стали невиданно богаты и сильны и могли соперничать в своем могуществе даже с ромеями[52], которые тогда считались сильнейшим народом в Мидгарде. Гёты совершили множество походов в земли ромеев, лежавшие за полноводной рекой Данубой[53], добыли там несметные богатства и свезли их в свой главный город – Архаймар[54], который они воздвигли на берегу Данпра. По своей красоте и богатству Архаймар не уступал самому Миклагарду[55].
Ансгар слушал рассказ Барга как зачарованный. Странно, ни дед, ни отец не рассказывали ему эту историю, а она была такой интересной! Все эти древние названия звучали как из волшебного сказания. Ансгар не удивился бы, если бы сейчас Барг принялся рассказывать про альвов, троллей, двергов и турсов. Однако Барг говорил о другом, вполне земном, но не менее захватывающем:
– И вот в Ойуме стал править великий конунг именем Ёрмунрекк. В его время гёты достигли верха своего могущества. Все окрестные народы признали их господство. Гольтескифы, тиуды, васинабронки, меренсы, морденсы, роги, тадзансы, атаулы, навего, бубегены и колды платили им дать, – что это за народы, никто из слушающих и, кажется, даже сам Барг не знал, – ромеи дрожали при одном имени гётов. Ёрмунрекк разбил в битве войско могучего племени эрулов и ходил походами в земли вендов. Но как человек, долго взбиравшийся на вершину горы и наконец взобравшийся на нее, вдруг падает на самое дно глубочайшего ущелья, так стремительно обрушилось и могущество гётов.
– Что? Что случилось? Почему? – раздались взволнованные голоса.
– А случилось вот что. – Увлеченный собственным рассказом, Барг не обратил внимания, что его снова перебили. – С крайнего востока из неведомых стран явился невиданный прежде народ – гунны. Странный это был народ. Жили гунны в домах, которые они возили с собой в огромных, запряженных волами повозках и никогда не останавливались надолго в одном месте, но, как саранча, переходили из одной страны в другую. Могущество их было столь велико, что даже если бы ромеи и гёты объединили свои силы, все равно им трудно было бы устоять перед натиском гуннов. Но гёты и ромеи были врагами и не собирались помогать друг другу, поэтому Ёрмунрекк должен был один биться против гуннов. Но сразиться с ними ему не довелось.
Среди викингов вновь прокатился гул волнения. Ансгар, затаив дыхание, ждал продолжения. Но Барг, облизав высохшие губы, потянулся за водой, и пришлось ждать, пока он утолит жажду. Сделав несколько крупных глотков, он обтер рукавом бороду. За его движениями в этот момент следила целая толпа викингов – сейчас, кажется, только спавший Бальдр и дозорные не слушали рассказ Барга.
– Случилось так, – продолжил Барг, – что один знатный муж предал Ёрмунрекка и бежал к врагам. Конунг был так разъярен этим предательством, что велел схватить Сванхильду, жену того знатного мужа, приказал привязать ее к диким коням и пустить их вскачь. Кони разорвали Сванхильду на части! Но, мстя ни в чем не повинной жене, конунг Ёрмунрекк забыл, что у нее были родичи. Два ее брата, Аммий и Сар, подговариваемые своей матерью Гудрун, решили отомстить. Выследив Ёрмунрекка на охоте, когда рядом с ним не было его воинов, они напали на него и убили. Народ Ойума был в отчаянии, потеряв своего великого конунга. Но худшее было впереди. Конунг гуннов именем Баламбер узнал о гибели Ёрмунрекка и решил, что настала пора для его воинов. Великое множество гуннов вторглось в Ойум, и гёты не успели исполчиться. Архаймар пал. Многие из гётов погибли в неравном бою, другие, не в силах противостоять натиску Баламбера, решили уйти в земли своих прежних врагов, ромеев. Но были и те, кто, видя неодолимую силу гуннов, решили не сражаться с ними и не бежать от них, а присоединиться к ним. С великой радостью принял Баламбер их под свою руку, и страшен оказался этот союз гуннов и гётов! Целые народы были ими истреблены или изгнаны из своих земель, другие платили тяжелую дань. Но прошло несколько поколений, сила гуннов истощилась, прежние союзники от них отвернулись и направили свои мечи против них самих. Всего за несколько лет от державы гуннов не осталось и следа. А гёты остались. К тому времени они разделились на несколько частей. Одни прежде сражались на стороне ромеев, другие – на стороне гуннов, теперь и те и другие стали свободны и, объединив свои силы, правили на большей части бывших ромейских земель. Третьи же вернулись в Ойум и снова стали жить там, хотя уже никогда и не достигли того величия, которое было у гётов во времена Ёрмунрекка.
Барг замолк. Молчали и остальные, задумавшись о невероятной судьбе родственного им народа. Но, как оказалось, Баргу было еще чем удивить своих слушателей.
– К чему я все это вам рассказываю? – обратился он к зачарованной его рассказом толпе. – Если я все правильно понимаю, земли конунга Аскольда лежат в древнем Ойуме и нынешний Кёнигард воздвигнут на месте того самого Архаймара, что некогда разрушили гунны.
После этих слов викингов было уже не остановить. Едва ли не весь хирд Бальдра набросился на Барга. Перебивая друг друга, дренги и хирдманы лезли к нему со своими вопросами, а Барг только посмеивался.
– Неужто там до сих пор живут гёты? А гуннов совсем не осталось? Аскольд – конунг гётов? Получается, что Ойум – это родина асов? Мы идем в Асгард? – неслось со всех сторон.
Но тут раздался голос Бильда:
– Получается, что, едва обретя своих давно утерянных братьев, мы должны будем против них сражаться за этого полувенда Рёрика?
На миг викинги примолкли, но тут же загалдели еще громче. Теперь они принялись спорить между собой, но, не умея найти ответа, в конце концов снова обратили свои взоры на Барга. Дождавшись, пока все умолкнут, он сказал просто:
– Я не знаю. Не знаю, живут ли еще в тех землях гёты и какое отношение к ним имеет конунг Аскольд. Но я встречал людей, которые бывали в Кёнигарде, и они рассказали, что там не говорят на нашем языке. Там говорят на языке вендов. Может, венды захватили Ойум, а может, сами гёты переняли их язык. Если вы спросите меня, то я думаю, что гёты там остались, но их мало. Зато, – Барг поднял указательный палец, – зато венды их почитают за своих правителей. Все-таки, как ни крути, Аскольд – наше имя. Ну а то, что нам, возможно, придется с ними сразиться, так и что с того? Разве у себя в Нордланде мы не сражаемся друг с другом? Разве большая часть из вас не ушла в поход из-за войны со свеями, которые, если уж так судить, нам братья не меньше, чем те давно ушедшие и позабытые гёты? И кроме того… – Барг так хитро улыбнулся, что стало понятно: самое интересное он припас напоследок. – Я слышал одну историю, хотя и не знаю, насколько она правдива. Говорят, что перед самой смертью конунг Ёрмунрекк, предвидя нашествие гуннов, велел зарыть свои несметные сокровища, золотые монеты, кубки, блюда и всякое такое, в одной скрытой от чужих глаз пещере. Все, кто знал об этом, скоро погибли, и уже никто точно не мог указать то место. Баламберу досталась богатая добыча в Архаймаре, но главного сокровища он так и не нашел. Может быть, все это только слухи… Но если это все-таки правда, то золото Ёрмунрекка до сих пор хранится в одной из пещер где-то недалеко от Кёнигарда.
Едва Барг упомянул о золоте, как глаза викингов запылали жадным огнем. Учуяв добычу, Гулльвейг[56] низринулась к костру викингов и принялась кружить им голову. Тут же были отброшены все сомнения, теперь все как один жаждали поскорее отправиться в сказочный Ойум и обрести там сокровища Ёрмунрекка. Никто не сомневался, что золото – это вовсе не слухи, что оно на самом деле зарыто в какой-то пещере, надо только ее найти, и тогда!.. Впрочем, что будет потом, сейчас уже никто не думал. Викинги загорелись одной мыслью – добыть золото! Кое-кто уже заволновался, как бы об этом не узнал еще кто-нибудь со стороны, и теперь у Барга осторожно выспрашивали, не рассказывал ли он свою историю другим людям. Гул стоял такой, что, наверно, несчастные курши на своем пепелище содрогнулись от ужаса.
– Эй, вы, там! – раздался грозный окрик Бальдра. – А ну, заткните свои пасти!
Все-таки они разбудили его. Тут же примолкнув, дренги и хирдманы стали расходиться к своим кострам. Поднялся и Барг. Напоследок Ансгар спросил у него:
– Откуда ты все это знаешь?
В ответ Барг вдруг нараспев прочел:
Что он имел в виду, Ансгар не понял, а большего от Барга добиться не удалось.
Уже когда укладывались, Бильд подсел к Ансгару, на лице его читалось выражение надежды – надежды на грани безумия. Он зашептал:
– Может, мой отец и мой дед тоже слышали эту историю и отправились в Кёнигард? Наверняка они сейчас там. Если Рёрик и вправду пойдет войной на Аскольда, я должен буду пойти с ним! Впрочем, если войны не будет, я сам отправлюсь туда! Я найду отца!
А когда Ансгар уже почти заснул, то услышал над самым ухом тихий голос Агнара:
– Слышал, брат? Сокровища Ёрмунрекка! Брюнгерда пророчествовала, что я обрету богатство. Может, она это и имела в виду? Слышишь?! Мы найдем сокровища!
– Мне она богатства не обещала, – ответил сквозь сон Ансгар.
Наутро хирд Бальдра начал подниматься вверх по реке. С моря дул сильный пронизывающий ветер. Подняли парус, но Ансгар был этому не очень-то рад. Он уже привык работать веслом, а, главное, знал, что таким образом можно согреться в любую стужу. Сейчас же было очень, очень холодно. И даже холод, отметил про себя Ансгар, был в этом краю какой-то не такой – неприятный, враждебный. Там, дома, в родном лесу, он щипал за щеки, бодрил, залезая за пазуху, освежал. А здесь сырой холод от студеной воды Невы словно прилипал к телу, и на продуваемой со всех сторон реке от него некуда было деться. Серое тоскливое небо нависало над самой головой. Тучи сменяли одна другую, и ни единому солнечному лучу не удавалось проскользнуть между ними. Пошел снег. Нахохлившись, Ансгар смотрел на проплывающие мимо льдины и не мог думать ни о чем ином, кроме вечерней стоянки, жаркого костра и теплой похлебки.