Надежда окинула завистливым взглядом сухощавую Нинину фигуру. Сама она с большим трудом протиснулась в сарай.
– Конечно, перепачкалась я основательно, – продолжала Нина, – но это меня не остановило. Подобралась к выходу из сарая и только высунула нос наружу, как увидела приближающуюся ко мне фигуру…
Даже сейчас, просто вспоминая события той ночи, Нина выглядела испуганной. Надежда кивнула ей, как бы поддерживая и поощряя.
– Было уже совсем темно, и я не смогла как следует рассмотреть того, кто ко мне приближался, но по силуэту мне показалось, что это был мужчина. И еще было ясно, что он тащит что-то очень тяжелое… Я отскочила от двери обратно в сарай, но шаги все приближались, и скоро я поняла, что он направляется сюда же.
Нина на мгновение замолчала и вытерла бумажной салфеткой покрывшийся испариной лоб. Видно было, что собственный рассказ не на шутку волнует ее.
– Я спряталась в углу сарая и на всякий случай накрылась каким-то случайно подвернувшимся мешком. Вскоре дверь со скрипом отворилась, и человек вошел внутрь. Если снаружи было очень темно, то здесь, внутри сарая, царил совершенно непроницаемый мрак, и ориентироваться можно было только на ощупь. Тот, вошедший в сарай человек, тихо выругался – вероятно, споткнулся обо что-то, и включил фонарик, чтобы осветить себе дорогу. Свет фонаря с непривычки показался мне ослепительным. Разглядеть человека я не смогла – ведь он светил не на себя, а на пол, – но зато я разглядела то, что он тащил… Ты не представляешь, что это было!
Глаза Нины взволнованно округлились, и она снова повысила голос, так что люди за соседними столиками опять стали на нее оборачиваться. Надежда пригнулась ближе к ней и спросила испуганным шепотом:
– Неужели труп?
Нина ответила, тоже перейдя на шепот:
– Труп, только не человеческий!
– О господи! – Надежда в ужасе отшатнулась. – А какой же еще?
Нина ответила тихим, возбужденным голосом, каким дети по вечерам рассказывают друг другу страшные истории:
– Собачий! Он тащил мертвую собаку!
– А-а! – Надежда с видимым облегчением перевела дыхание: она-то уже решила, что узнает сейчас об очередном жестоком убийстве, а ей всего лишь сообщили о том, что случилось той ночью с собакой Ильи Константиновича. Нет, Надежда вовсе не была равнодушна к животным – она просто знала, что Дик после того случая выжил и сейчас благополучно выздоравливает.
Нина, видимо, почувствовала, что собеседница недостаточно серьезно отнеслась к ее рассказу, и с легкой обидой в голосе повторила:
– Он тащил мертвую собаку! Представь, в какой ужас я пришла! Ночь, полная тьма, и никого вокруг, кроме убийцы! Если он убил большую и сильную собаку, то что ему стоит убить заодно и слабую женщину?
Надежда постаралась всеми доступными средствами выразить степень своего сочувствия, и Нина продолжила:
– Он выбрался наружу тем же путем, каким я пробралась в сарай, – через пролом в задней стенке, и вытащил собаку. Через минуту я услышала, как заработал двигатель, а затем машина отъехала. Я выждала еще какое-то время и тоже вылезла из сарая через заднюю стенку…
– Ты решила не искать свой кулон? – поинтересовалась Надежда.
– Да я так перепугалась, когда увидела это… Представь, полная темнота и освещенная фонарем мертвая собака! Я так перепугалась, что совершенно не могла больше ни о чем думать! Какой там кулон! Я хотела только скорее убежать из этого ужасного места!
Нина перевела дыхание и закончила:
– Кроме того, тот человек мог в любой момент вернуться… или у него мог быть сообщник, который остался в доме…
– Значит, ты убежала? – подтолкнула ее Надежда, почувствовав, что пауза слишком затянулась.
– Да, я не помню, как выбралась из сарая, как добежала до станции… Последняя электричка еще не ушла, я забралась в вагон и всю дорогу тряслась от ужаса. Стоило мне прикрыть глаза, как передо мной появлялось страшное зрелище – мертвая собака в глубокой темноте…
– Вот тогда ты и потеряла свою цепочку, – проговорила Надежда, – ее нашел местный алкаш и продал мне за двести рублей.
– Она очень ценная, – возмутилась Нина, – от бабушки мне досталась, я потому ее и ношу все время, что бабушка так завещала, сказала, что это талисман.
– Ну, не знаю, – протянула Надежда, – если ценная, то поберечь нужно. Хотя вот же вернулись к тебе и кулон, и цепочка…
– Спасибо. – Нина аж прослезилась. – А давай за это дело выпьем, а? Ну, за знакомство и за драгоценность возвращенную…
Девица за стойкой с удивлением наблюдала за странными посетительницами. Только что орали друг на друга, а сейчас распивают ликер и даже поцеловались.
– Шутки в сторону! – Надежда отставила рюмку. – Больше пить не будем, нужно голову свежую сохранить. Итак, мы понятия не имеем, кто убил Ирину Горностаеву. Знаем только, что Илья Константинович кого-то заподозрил, поделился своими подозрениями, его и убили. И тоже милиция объявила смерть естественной, у него ведь сердце было больное…
– Точно, – вздохнула Нина, – но слишком много совпадений. Я в последние две недели места себе не находила, все пыталась сообразить, что же случилось тогда на даче. И подумала я, что ошиблась тогда, ну насчет тех звуков, которые под окном Горностаевой слышала. Я думала, что она там со своим бородатым развлекается, а на самом деле ее душили…
– Ой! – Надежда закрыла рот рукой. – Ужас какой!
– И тогда мы все под подозрение попадаем, а не только мужчины! – заявила Нина. – Но я точно знаю, что этого не делала, хоть и очень хотелось, не скрою. Ты мне доказала как дважды два, что Сергей этого тоже сделать не мог – темперамент не тот… Не перебивай! – отмахнулась Нина, видя, что Надежда сделала протестующий жест. – Я все это и раньше, конечно, знала, только ты все по полочкам разложила. И потом, я же видела Сергея на веранде, и вид у него был такой, будто он уже давно там сидит. А не то что запыхался и прибежал только что. И вот мне стало интересно, кто же там еще был, потому что если там кто-то отсутствовал, так тот и есть убийца.
– Точно! – Надежда поглядела на Нину с уважением.
– Пыталась я на эту тему с Сергеем поговорить – натолкнулась на полное непонимание, – продолжала Нина, – кричит на меня: зачем прошлое ворошить, все кончилось, а я копаюсь, не даю ране зарасти. Но он-то Илью Константиновича мало знал. А мы с ним дружили. И жалко мне Илью. Так что решила я с Виктором поговорить. Мы с ним тоже давно знакомы. Я как рассуждала? Насчет журналистки, конечно, неясно, но что Витька Илье вред причинить не мог – это точно. Парень у него с детства в доме ошивался, Илья его за сына считал, помогал много, да ты ведь должна помнить…
– Да-да, – рассеянно ответила Надежда, не заостряясь на этом вопросе.
– Своих у вас не было, – продолжала Нина, – а родного племянника, Анниного сына, Илья не слишком-то жаловал – парень противный. Да и Анна-то, откровенно говоря, выжига порядочная, только деньги с брата тянула.
Надежда подумала, что тут Нина абсолютно права, потому что тот факт, что он тут же стал тащить из дядиного дома вещи на продажу, говорит не в пользу родного племянника.
– Но, возможно, кто-то посторонний влез ночью в дом и придушил эту Горностаеву, – неуверенно возразила Надежда. – Почему ты так зациклилась на своих?
– Исключено! – возразила Нина. – Там же была собака! Очень породистая обученная овчарка. Дик был привязан во дворе, и, если бы кто-то чужой проник на территорию, он бы почуял и залаял. А на своих он никогда не лаял. То есть если Илья скажет, что это свои. Я тебе больше скажу, потом, когда я за кулоном приезжала, на участке тоже был кто-то знакомый, раз Дик подпустил его близко. Хороший был пес, жалко его…
– Да успокойся, жив он! – не выдержала Надежда. – Вернулся, сидит теперь в сарае, болеет… Я ему покушать отвезла.
– Ой, как хорошо! – неподдельно обрадовалась Нина. – Значит, его просто усыпили и увезли, чтобы спокойно в дом пробраться. А он очухался и прибежал обратно…
– Соседка говорит, что замок был сломан, в доме что-то искали, но на первый взгляд ничего не пропало, – сообщила Надежда.
Сама-то она давно догадалась, что искали те самые фотографии, про которые говорил Илья Константинович. Но поскольку хозяин спрятал их в компьютере, а ушлый племянник компьютер к тому времени уже спер, то преступник ничего не нашел. И отправился разбираться к Вите Грачеву, потому что Виктор что-то знал про него. И если бы Надежда была порасторопнее и успела бы пораньше, то Витя остался бы жив и рассказал ей все, что знал. И возможно, она уже знала бы, кто убил журналистку и хозяина дома.
– Значит, все свои, – протянула Надежда. – Было на даче всего шесть человек, хозяин не в счет. Ирину убили, осталось пять подозреваемых. Вы с Сергеем этого не делали, осталось трое: Витька, его девушка и тот тип, что привез Ирину на дачу.
– Но ему-то зачем ее убивать? – протянула Нина. – Опасно это – сам привез… И потом, если уж он такое дело задумал, он бы как-нибудь иначе дело обставил, чтобы на него подозрение не падало.
– Ты хочешь сказать, что убийство журналистки не было задумано заранее?
– Конечно! – воскликнула Нина. – И хоть тогда получается, что у нас с Сергеем был самый сильный мотив, все равно я скажу, что мы этого не делали!
– Так, Витю мы исключаем, – вздохнула Надежда. – У него, если можно так выразиться, алиби. Остаются двое. Если тому бородатому смысла не было Ирину на дачу везти, чтобы там убить, то остается Витькина девушка. Кстати, о чем они говорили тогда так страстно? Ты должна знать…
– А ты-то откуда знаешь? – Нина покраснела. – Ну да, я случайно слышала их разговор. Он все наскакивал на нее, спрашивал – это правда, правда, да как ты могла, да почему ты мне не рассказала… А она ему: да кто ты такой, чтобы тебе душу раскрывать? Ты, говорит, мальчишка, и в жизни ни черта не смыслишь, а туда же, рвешься меня учить! А с этой, говорит, стервой я разберусь, не дам ей во второй раз мне жизнь поломать!