– Что такое, мистер Эванс?
– Странное дело, – медленно начал Джек. – Я вдруг вспомнил, что мне и впрямь встретился какой-то человек на обратном пути. Меня ведь спрашивали прежде, и не раз… Я клялся, что не видел ни души. А стоило представить, как бегу в облаке пыли, – и он возник передо мной, точно чертик из табакерки.
– Вы помните его лицо?
– Нет. Помню только, что он поморщился, снял шляпу и помахал перед носом, будто от меня воняло. Но думается мне, много народу пользовалось той дорогой. Мы ведь не можем знать наверняка, что мне повстречался убийца. Ну-ну, Кэт, ты опять плачешь! Не лей слезы, милая. Все позади.
Домой миссис Норидж возвращалась в глубокой задумчивости. Гувернантка не верила ни в призраков, ни в потусторонние голоса, однако еще меньше она верила в то, что муж Кэти способен сочинить подобную историю. «В мистере Эвансе нет и следа того, что называют романтичным отношением к жизни, – говорила себе миссис Норидж. – Вряд ли он прочел хоть одну книгу, а главное – вряд ли он хотел ее прочесть. Человек он приземленный, хотя и не лишен воображения, однако же рассказывал так, будто сам потрясен своей историей и тем, что все это с ним произошло».
Миссис Норидж неохотно признала, что вместо того чтобы прояснить дело, Джек Эванс лишь сильнее его запутал.
– Ромашки, цикорий, девясил… – вслух повторила гувернантка. И решительно тряхнула головой, как бы говоря самой себе, что все это сущие глупости.
Миссис Норидж любила задачи, но не загадки. Следующую неделю она почти не вспоминала об охотнике и его жене. Кроме того, к ней приехала погостить ее давняя приятельница Аманда Прю. Поселиться у Эммы Аманда отказалась наотрез, не желая стеснять хозяйку, и миссис Норидж договорилась о комнате в «Хромой лисе». Несколько дней прошли для миссис Норидж в неспешных прогулках и столь же неспешных беседах; говорили о многом, но ни разу в разговорах не всплыли имена ни Итана Дикинсона, ни Кэти Эванс.
Паровоз, извергая клубы дыма и сажи, скрылся вдали, унося мисс Прю. Люди расходились со станции, обеспокоенно поглядывая на хмурое небо. Миссис Норидж отказалась от услуг извозчика. Она свято верила в благотворную силу ходьбы, а дождь ее не пугал.
Не дойдя полумили до своей улицы, гувернантка свернула к гостинице. Миссис Макалистер окружила ее подругу гостеприимством, и миссис Норидж намеревалась поблагодарить хозяйку.
Громкие возбужденные голоса доносились из распахнутых окон «Хромой лисы». Миссис Норидж подняла брови, удивленная нарушением заведенного порядка, и едва успела уклониться от распахнувшейся двери. Старая тяжелая дверь, не привыкшая к такому обращению, отчаянно скрипнула, а миссис Норидж поймала за плечо служанку, вылетевшую ей навстречу.
– Уж не пожар ли у вас, голубушка? – осведомилась она.
Девица рванулась сильнее, бормоча, что немедля должна рассказать эту новость первой, иначе ее опередят, однако хватке миссис Норидж мог бы позавидовать и констебль.
– Ай! Больно! Да отпустите же! Скажу я, скажу, ей-богу. Джека Эванса нашли мертвым у запруды! – Глаза служанки блестели от восторга. – Голова расколота, что твой орех, и рядом букет ромашек.
Эксберри шумел как встревоженный улей. Город еще не успел отойти от безумства Дикинсона, еще родственники жертв не разъехались с похорон, – и вдруг новая трагедия. И кто убит! Человек, остановивший зверя!
Брошенный на тело, словно в качестве вызова, букет цветов выглядел как издевательство, как глумление над погибшим. Будто сам Итан вернулся с того света, чтобы отомстить своему убийце. Полиция опрашивала всех подряд, пытаясь вызнать, не было ли у Дикинсона близкого друга или тайной возлюбленной, но о помощнике фермера отзывались как о человеке довольно замкнутом.
Миссис Норидж и доктор Хэддок встретились ранним вечером на берегу озера – излюбленного места горожан для прогулок. Сегодня, однако, здесь было пустынно. Пополз слух, будто нашелся продолжатель дела Итана, и жители заперлись по своим домам.
– Джеку размозжили голову чем-то тяжелым, – сказал Хэддок, не ходя вокруг да около. – Осмотр проводил Стивен Лэрд. Вы с ним не знакомы? Человек он дотошный и въедливый, на него можно положиться, – так вот, доктор Лэрд убежден, что убийца сперва оглушил Джека, а затем, когда тот упал, нанес три сильных удара, завершивших дело. Все случилось около полудня. Полиция обыскала дно, но ничего не обнаружила. Свидетели говорят о каких-то бродягах и цыганах, которых якобы видели по дороге к запруде… Как по мне, все это глупости.
Миссис Норидж кивнула.
– Бродяга мог бы напасть на охотника, но оставить цветы? Исключено!
– Бедный Эванс. – Доктор глубоко вздохнул. – До сих пор не могу смириться с его гибелью… Какая нелепость! Я никогда не слышал, чтобы он с кем-то враждовал. Достойный человек. – Доктор помолчал и твердо повторил: – Да, очень достойный человек. Его несчастная жена, должно быть, совершенно раздавлена и убита горем. Я заходил к ней сегодня, чтобы выразить соболезнования и предложить свою помощь, но не застал дома.
– Полагаю, в это время Кэти была у меня, – отозвалась миссис Норидж. – Она действительно убита горем, однако вовсе не раздавлена. Девушки вроде Кэти отнюдь не такие хрупкие, как кажется мужчинам. Она просила меня найти убийцу ее мужа.
Казалось, ее слова ничуть не удивили доктора.
– Джек Эванс доверял вам, – спокойно заметил он. – Нет ничего странного в том, что и его вдова доверяет.
Ветер донес издалека лошадиное ржание и скрип рессор. К ним приближалась карета. Миссис Норидж свернула на широкую тропу, под сень деревьев, и ее спутник последовал за ней. Его тяжелая трость оставляла глубокие вмятины в сырой земле.
– Мистер Хэддок, скажите: в тот вечер, когда вы ужинали в «Хромой лисе», вы слышали рассказ Эванса?
– Кое-что, – смущенно признался доктор. – Обрывочные фразы. Достаточно, чтобы возбудить мое любопытство, но недостаточно, чтобы я смог понять, о чем идет речь.
– Что ж, полагаю, теперь я могу пересказать вам наш разговор без опасения, что раскрою чужой секрет. Выше по склону есть поваленный дуб; с него открывается неплохой вид на озеро.
Когда они уселись, миссис Норидж расправила юбку и повторила то, что услышала от охотника в трактире при гостинице. Доктор слушал внимательно, не пропуская ни одного слова, и когда она закончила, воскликнул:
– Это невероятно!
– Вовсе нет. Если очистить повествование от переживаний рассказчика, что останется? Всего лишь совпадение, мистер Хэддок. Бедному Эвансу дважды не повезло: сперва был убит встреченный им ребенок, а спустя несколько лет он стал свидетелем мести. Случайность – и больше ничего!
– А как же цветы? – напомнил доктор. – У девочки в руках были ромашки, у молодой девушки к ним добавился цикорий, а его собственная жена собрала букет из ромашек, цикория и девясила.
Миссис Норидж скептически приподняла бровь:
– Вы действительно полагаете, что на том расстоянии, с которого стрелял Эванс, можно рассмотреть букет?
Доктор чертыхнулся и тотчас принес свои извинения.
– Об этом я не подумал. А вы уверены, что нельзя?
– Не знаю. Мы с вами можем это проверить. Однако я бы не придавала большого значения этой подробности.
– Вы считаете, Джек неосознанно придумал ее, чтобы оправдать собственный поступок? Возможно, вы правы. За свою практику я не раз убеждался в удивительной изобретательности нашего мозга. Напомните, чтобы при случае я рассказал вам о красных перчатках, принадлежавших одной моей родственнице и спасших ее от смерти… Впрочем, я отвлекся. Знаете, Эванс всегда казался мне незаурядным парнем. Он вел самый обыденный образ жизни, не говорил ничего примечательного, и все же меня не оставляло ощущение, что однажды он проявит себя – и, может быть, изменит жизнь всего Эксберри. Вот отчего я почти не удивился, когда застал его возле трупа Дикинсона и услышал, что он не способен объяснить, почему застрелил его.
– Вам известно, кого подозревает полиция?
Доктор усмехнулся.
– Я слышал, они ищут бродягу, на которого указала какая-то полубезумная старуха. А у вас есть предположения?
– Ни малейших, – сказала миссис Норидж. – Однако солнце уже садится. Давайте возвращаться, мистер Хэддок, пока не стемнело.
Заявив, что у нее нет предположений, миссис Норидж слукавила. От доктора ей требовалось подтверждение, что любой за соседним столом в трактире мог слышать охотника. Эванс сказал кое-что исключительно важное. Тогда она не обратила на это внимания, но когда служанка сообщила о его гибели, у миссис Норидж в ушах зазвучал его мягкий голос.
«Странное дело. Я вдруг вспомнил, что мне и впрямь встретился какой-то человек на обратном пути».
Девятилетний Джек Эванс видел убийцу девочки. Видел – и вспомнил об этом двадцать лет спустя. Кто знает, какие еще воспоминания могла подкинуть его память?
«Полиция ищет бродягу. Вряд ли стоить рассчитывать, что они займутся происшествием двадцатилетней давности».
Кэти Эванс, придя к ней накануне, не плакала.
– Я не верю полиции, – сказала она. – Я верю вам. Пожалуйста, помогите мне. Я хочу знать, кто его убил.
И миссис Норидж заверила, что сделает все, что в ее силах.
– Джек что-нибудь еще вспоминал в тот вечер об убийстве в Морпете?
Кэти покачала головой.
– Я хотела отвлечь его от этих мыслей. Мы заговорили о Брендане. Он вроде как ухаживал за одной моей подругой, но недавно пошли слухи, что ему по душе Лиззи Сарроу, и я спросила мужа, правда ли это. Никто не осудил бы Брендана, если бы он влюбился в Лиззи. Она красотка, а отец ее богач. Но негоже морочить голову честной девушке, если не собираешься вести ее под венец. Джек ответил, что ничего не знает о сердечных делах приятеля, но будущей миссис Коу, кем бы она ни была, посоветовал бы не спускать глаз с муженька, потому что таких сердцеедов, как Брендан, еще поискать. Потом мы с ним прогулялись до нашего любимого места…