Недооцененное правое полушарие
Сейчас (отчасти благодаря экспериментам Сперри и Газ-заниги) многие согласны, что у большинства людей левое полушарие головного мозга отвечает за речь (примерно у 95 % правшей и 70 % левшей)8. Это не значит, что правое полушарие никак не связано с речью. Как я упоминал ранее, речевое общение – сложная вещь. Даже если на левое полушарие приходится львиная доля речевых функций, правое также не остается без дела.
Считается, что именно правое полушарие отвечает за применение и понимание просодии – то есть интонации и ритмики речи. Благодаря просодии мы можем передавать свои чувства словами; без нее наша речь звучала бы однообразно и безразлично. Некоторые пациенты с поврежденным правым полушарием разговаривают совершенно невозмутимым голосом или с трудом распознают эмоции собеседника по его интонации. Из-за этого им сложно считывать чужие намерения. Кроме того, правое полушарие необходимо для понимания отношений между словосочетаниями и предложениями, а также для оценки контекста. Иначе пациенты не способны взаимодействовать в социуме9.
И это – лишь немногие из тех речевых функций, за которые ответственно правое полушарие. На самом деле их множество. Так что правое полушарие не оторвано от речи; наоборот, оно крайне важно в общении при помощи языка. Просто так сложилось, что левое полушарие считают ведущим в речевом общении и почти не уделяют внимания правому.
Классическое представление о речи
Классическая модель речепроизводства и речевосприятия была впервые разработана Карлом Вернике, но с тех пор ее много раз меняли. Последние изменения были внесены во второй половине ХХ в. американским неврологом Норманом Гешвиндом10. Эта модель сосредоточена на зонах Брока и Вернике и их взаимодействии. Согласно модели, без зоны Вернике невозможно речевосприятие. Когда мы улавливаем чужую речь, информация направляется из слуховой коры в зону Вернике, которая уже вычленяет смысл из слов. Если человек сам хочет высказаться, то зона Вернике похожим образом помогает придать смысл его фразе.
Чтобы речь была возможной, зона Вернике передает сведения о словах, которые нужно произнести, зоне Брока. Здесь решающую роль играет большой клубок аксонов, называемый дугообразным пучком, который связывает зоны Вернике и Брока. Информация о словах, которые вы желаете озвучить, поступает в зону Брока по этому пучку. Затем зона Брока направляет сигнал в двигательную кору – часть мозга, ответственную за произвольные движения, – а двигательная кора активирует мышцы речевого аппарата (губы, голосовые связки, дыхательные мышцы и пр.). И – вуаля! – вы заговорили.
Зоны мозга, участвующие в речепроизводстве по классической модели
Итак, согласно классический модели, зона Вернике отвечает за значение слов, а зона Брока – за движения мышц, необходимых для воспроизведения речи. Этой моделью легко объяснить причины афазий Вернике и Брока, поскольку они связаны с нарушением речевосприятия и речепроизводства соответственно. Однако речь – настолько сложный процесс, что полноценно объяснить его такой простой моделью невозможно.
Усложненная модель
Классическая модель речепроизводства и речевосприятия была актуальна более сотни лет. Ее преподавали на каждом курсе введения в когнитивную нейробиологию, она была в каждом учебнике по биопсихологии. Даже имея недостатки, она привлекала людей своей простотой. Но этой моделью невозможно объяснить все языковые процессы – не зря ведь люди получают научную степень по нейробиологии, чтобы досконально их изучить.
Если та или иная нейробиологическая гипотеза кажется слишком простой, значит, она и вправду слишком проста. Поэтому большинство специалистов нашего времени уверено: классическая модель языка несовершенна. Главный ее недостаток в том, что существуют доказательства следующего утверждения: речевое общение – которое состоит не просто из речепроизводства и речевосприятия, а из целого списка задач, от поиска нужных слов до выбора синтаксической структуры – задействует намного больше зон мозга, чем предполагает классическая модель. Языковые процессы никак не могут зависеть от двух зон мозга и соединяющей их дуги. Скорее всего, за них отвечают различные участки коры головного мозга – как в левом, так и в правом полушарии, – а также таламус и другие структуры, которые мы обсудим позже (например, базальное ядро, мозжечок и т. д.). Если в процессах порождения и понимания речи участвует такое количество зон мозга, то есть и множество проводящих путей, которые их соединяют.
Еще одна претензия звучит так: несмотря на то, что зоны Брока и Вернике – краеугольные камни речевого общения, не существует точного определения (ни анатомического, ни функционального) ни одной из них. Чтобы доказать это, языковеды Паскаль Трембли и Энтони Дик в 2015 г. провели опрос среди нейробиологов, изучающих языковые процессы. Они попросили указать точное местоположение зон Брока и Вернике. Мнения о том, где находится зона Вернике, разделились: ученые указали на 7 различных зон, но ни на один из вариантов не пришлось более 30 % голосов. С зоной Брока ситуация оказалась лучше: на одно местоположение указали 50 % респондентов, а остальные голоса пришлись еще на 6 областей11.
Функциональное определение зон Брока и Вернике также неоднозначно. Все привыкли считать, что зона Брока отвечает за речепроизводство. Однако точные задачи этой зоны до сих пор неизвестны. Может, без нее невозможно движение органов речевого аппарата? Или она отвечает за вербальную память? Синтаксис? Грамматику? Все перечисленное? Точного ответа мы не знаем.
Все запутывается лишь сильнее, если вспомнить открытие ученых, согласно которому зона Брока отвечает еще и за речевосприятие12, а также функции, которые связаны с речью лишь косвенно, – планирование и начало движений13.
В свою очередь, зона Вернике отвечает и за речепроизводство. Еще вероятно, что без нее все равно возможно речевосприятие14. На самом деле из-за этой неопределенности некоторые ученые даже решили, что термины «зона Брока» и «зона Вернике» вскоре вовсе выйдут из употребления15.
Таким образом, современные модели речепроизводства и речевосприятия обычно не сосредоточены на зонах Брока и Вернике. Вместо этого они предлагают принять, что речевое общение задействует множество зон мозга, соединенных различными проводящими путями. Понимание речи с нейробиологической точки зрения усложнилось, однако стало точнее. Тем не менее вопросов у нас все равно больше, чем ответов: нейробиологи пока еще дорабатывают научное представление о том, как именно мозг порождает и воспринимает речь.
Жизнь без речи
Я уже говорил, что, невзирая на всю сложность речи, большинство людей осваивает язык в ранние годы жизни, почти не прилагая усилий. Но бывают случаи, когда ребенок со здоровой психикой языка не осваивает – потому что так сложились обстоятельства.
Естественно, такое случается редко и только когда ребенок огражден от общества или подвергается насилию. Этические соображения не позволяют исследователям воспроизвести подобные условия в лаборатории, однако они зарегистрировали несколько реальных случаев речевых нарушений, вызванных продолжительной изоляцией. Один такой случай произошел с девочкой, которую из соображений конфиденциальности называли Джини. Первые 13 лет своей жизни она провела, почти не взаимодействуя с людьми16.
В 1970 г. ее мать обратилась в социальную службу, взяв с собой Джини. На тот момент девочке было 13 лет и 9 месяцев, а весила она всего 28 кг. Джини не могла стоять прямо (ноги всегда были полусогнуты), ее живот вздулся от голода, она страдала недержанием и была немой. Мать не сумела найти достойного объяснения, как Джини оказалась в таком состоянии, и социальный работник вызвал полицию. Ужасная история насилия над ребенком в итоге стала известна общественности.
С полутора лет Джини проводила большую часть жизни одна, в небольшой комнате, привязанная к детскому стульчику. Перед сном ее фиксировали в самодельной люльке, окруженной металлической сеткой. Дверь в ее комнату запирали, шторы на окнах всегда были задернуты.
Отец девочки вел себя как жестокий тиран. Он не любил детей и считал Джини инвалидом, обреченным на раннюю смерть – по большей части потому, что она родилась с дисплазией бедренных суставов и не научилась вовремя ходить. Отец запретил своей жене и сыну разговаривать с Джини, и они повиновались из страха перед ним. Когда Джини шумела, отец бил ее – руками или деревянной палкой.
После такого Джини не только понятия не имела, как общаться с людьми, но и почти не распознавала звучащую поблизости речь. Вызволив девочку из заточения, врачи и исследователи попытались обучить ее навыкам общения. Проверки показывали, что Джини способна освоить язык, а тесты на IQ – что ее психика находится на уровне 5-8-летнего ребенка.
Вскоре Джини добилась первых успехов. Примерно через 9 месяцев после того, как ее забрали из дома, она научилась складывать вместе по два слова. Например, «хотеть молоко» или «оранжевый дверь». Еще через четверть года она научилась связывать вместе 3–4 слова и говорить сочетаниями вроде «маленький коричневый перчатка». Еще через год она начала пользоваться глагольными фразами, например «любить пить молоко».
Исследователи возлагали на нее большие надежды. Джини осваивала язык медленно, но постепенно нагоняла потерянные годы.
Считается, что выучить иностранный язык до уровня носителя можно, только начав в самом раннем возрасте. Но ученые уверены: сделать это может и подросток, и взрослый, только потратить придется больше усилий.
Большинство детей, достигнув этого этапа речевого развития, делает резкий скачок в освоении речевых навыков. Это явление порой называют «языковым взрывом». Обычно он происходит у детей в возрасте 18–24 месяцев