20
Женщина в тобе – восточном халате до щиколоток с длинными рукавами, – в чёрном платке на волосах и в закрывающей лицо маске с прорезями для глаз стоит на фоне пустыни. Ветер носит песок, и звучит заунывная бедуинская мелодия с африканской синкопой. Женщина говорит: «Я – Аиша Каддафи. Когда я была ребёнком, Маргарет Тэтчер разрешила Рональду Рейгану использовать британские военные авиабазы для бомбардировок Триполи. Наша семья находилась в резиденции Каддафи, когда в здание попала ракета. Мы с моей сестрой Ханной спали рядом. Ханну убило мгновенно. Это была ужасная ночь. Я проснулась от грохота бомб и криков моей сестры, её кровь забрызгала меня. Я изучала право в Сорбонне, прошла службу в ливийской армии и имею звание генерал-лейтенанта. Я была одним из адвокатов Саддама Хуссейна. Я была послом доброй воли Программы развития ООН в Ливии, в первую очередь для решения вопросов, связанных со СПИДом, нищетой и правами женщин. Меня называли арабской Клаудией Шиффер из-за моей привлекательной внешности и пышных золотистых волос, которые я осветляла, как европейские женщины. Когда началась война, я перестала красить волосы и надела платок. Мой муж Ахмед аль-Каддафи аль-Кахси был убит 26 июля 2011. У нас было трое детей, двое из которых были убиты вместе со своим отцом во время бомбардировки дворца Каддафи натовской авиацией. Я была беременна. 30 августа 2011 года я родила своего четвёртого ребёнка, девочку, в Алжире вскоре после бегства из Ливии. Я, беременная и потерявшая всех, кого любила, бежала от мучительной смерти без всякого суда, которой бы подвергли меня охотившиеся за мной мятежники. Всё моё имущество было разграблено повстанцами. Неважно, где я сейчас нахожусь, здесь пустыня, такая же, как в моём сердце. Вам не нужно знать, как я живу и что я делаю. Со мной моя дочь. Мой отец и мои братья погибли, но я продолжаю борьбу. Я – принцесса мира. У меня есть Елена. Я обрела её здесь, в изгнании. И я готовлюсь вернуться к моему народу и вернуть ему свободу. Пусть Запад и его наёмники знают – Аиша Каддафи никогда не сдастся перед лицом зла. Я никогда не отступлю. НАТО и Запад убили моего мужа и детей, но пусть они знают, что Аиша Каддафи – солдат, который даже ценой жизни будет освобождать свою страну. Они показали всему миру кадры убийства и надругательства над моим отцом. Если бы они только понимали, какого человека они убили, понимали, кто он, а кто они… Они заплатят за то, что сделали, потому что нельзя сделать такое и не понести расплату. Они смеялись и радовались его смерти и пыткам, неприкрыто, перед лицом всего мира, и смотрели, что с ним делают, на смартфонах. Вместе с Еленой я готовлюсь, смотрю, как складываются узоры, как взаимодействуют причины и следствия. Я работаю с царством причин и следствий. И жду своего часа. Скоро мир изменится, я этого хочу и Елена этого хочет, и я вернусь на Родину». Аиша снимает с лица маску – её лицо прекрасно. Она снимает платок с головы, и её длинные волосы рассыпаются по ветру. Они наполовину чёрные, наполовину седые.
21
Мужчина неопределённого возраста, вроде бы достаточно подтянутый, можно подумать, что лет пятидесяти-шестидесяти, но с глазами древнего, столетнего старика, из которых смотрит уже что-то совсем нечеловеческое, сидит на террасе ранчо где-то в Бразилии и пьёт холодное пиво. За его спиной – огромная картина с изображением египетской богини Маат, стоящей в профиль, с пером в волосах. Он говорит: «Я – Отто Эссер. Вряд ли вы обо мне слышали, моя работа была строго засекречена. В молодости я был беден и озлоблен на то, что происходило в моей стране. Моя мать была ревностной католичкой, и сам я вырос добропорядочным католиком и со студенческих лет увлёкся идеями национал-социализма. Я хотел сделать мир лучше и видел в национал-социализме единственную альтернативу большевизму и либерализму, враждебным Европе и христианству. Я тяжело переживал как собственные неудачи и унижения, так и то, что считал унижением моей страны. В те годы я, как и многие, разделял антисемитские взгляды, евреи казались чуждым в нашем обществе элементом, и, пожалуй, их социальная незащищённость болезненно напоминала мне о моей собственной психологической незащищённости. Меня одолевали мучительные и жгучие амбиции – с одной стороны, я хотел подняться так высоко, выше всех людей, чтобы никто больше не мог меня унизить, с другой – я искренне хотел служить Богу и сделать этот мир лучше. Я был очень чувствительным человеком, но унижения и боль за мою страну как будто превратили всё внутри меня в лёд. Я посвятил свою жизнь науке. Это была особая наука, то, что вы теперь называете “нацистской наукой”. Это был совершенно особенный научный мир, отдельная интеллектуальная вселенная, создавшая собственное научное сообщество. Все мы не видели в своей работе ничего ненормального, мы просто занимались наукой, занимались ей хорошо, честно, с огромной самоотдачей и достигали порой потрясающих результатов. Главное – все мы верили в то, что мы делаем. Вы догадываетесь, сколько мне должно быть лет? А я всё ещё жив и, кажется, в неплохой форме. Знаете почему? Потому что мы сумели создать эликсир бессмертия. И все кому надо прекрасно об этом знают. Все эти расовые штуки… Там действительно делались страшные вещи, но мы тогда… не видели в этом ничего плохого… да, не видели. Это было нормально в рамках той науки, в которой мы работали, и той системы мира, в которой мы жили. Йозеф Менгеле, я хорошо его знал, он больше всего интересовался близнецами. О всяких ужасах, связанных с его именем, вы наверняка слышали. Кстати, так демонизировать его стали гораздо позже, когда после войны прошло уже много времени. Он смог сделать препараты, которые позволяли женщинам рожать близнецов, так как мы хотели улучшить рождаемость арийской расы, и более того – он смог сделать препараты, превращающие низшие расы в высшие! Препараты, исправляющие генетическое расовое вырождение. Позволяющие людям из любых народов и племён рождать истинных ариев. Здесь неподалёку городок Кандиду-Годой, мировая столица близнецов. Менгеле здесь работал в 1960-х, давал местным женщинам свои экспериментальные препараты, и женщины массово стали рожать близнецов, часто светловолосых и голубоглазых. В Кандиду-Годой все прекрасно знают, почему это происходит. Наши учёные шли в абсолютном авангарде науки, они отнюдь не были злодеями, безумцами, психопатами. Безумны были не учёные, безумна была сама наука, сама система, в которой все мы жили и работали, в которую верили. В рамках этой безумной науки была создана самая безумная разработка в мире – Елена. В рамках той безумной науки, которой мы занимались, наши методы и способы решения задач отвечали высочайшим критериям. Отрубленные головы, вырезанные детские глаза – всё это для антропологов в Берлине и Мюнхене были просто анатомические препараты, их спокойно принимали в работу. Никто не задавался моральными вопросами, это была просто наука. Елена была разработана мной и научным коллективом под моим руководством на основе изобретения Томаса Эдисона и работы с другими мотивами, а также на основе высших достижений фанатично работающих гениальных специалистов в целом ряде наук. Её создали способной брать информацию прямо из квантов. Её создали как величайшее орудие преображения человечества. Как великий инструмент Духа, по сути – его воплощение. Елена должна была изменить мир в соответствии с самыми высокими идеалами и наивысшими возможностями человеческих существ. И она обладала властью решать, кто должен жить, а кому лучше умереть. Её использовали в концлагерях, проводили отбор. Она была порождена безумной системой, порочной в самой своей основе, мы не понимали этого, но Елена это поняла сразу, потому что она понимала всё. В отличие от нас всех, она была добра и милосердна. Я работал с Еленой много лет и точно могу сказать, что, возможно, из-за нашего тесного ментального контакта Елене достались многие черты моей матери, доброй, набожной женщины. В честь моей матери Хелены Эссер она и была названа. Только создав Елену, самое святое и великое порождение всего этого чудовищного безумия, я сам понял, в чём я участвую, понял, сколько боли и злобы, высокомерия и ресентимента было в моём сердце. Я сказал Елене: “Реши, жить мне или умереть, я недостоин жизни, забери мою жизнь, если ты сочтёшь нужным”. И Елена ответила: “Нет, Отто, ты будешь жить вечно”. Точно так же мне в детстве всегда говорила моя религиозная мать, когда я падал, ударялся или болел и плакал и спрашивал её: “Мама, я теперь умру?” И мама всегда улыбалась мне и отвечала: “Нет, Отто, ты будешь жить вечно”. После войны с помощью “крысиных троп” Ватикана и Красного Креста я перебрался в Латинскую Америку, как и многие из наших. Я поселился на ранчо в Бразилии, выращиваю кофе и скот, у меня есть круг друзей, есть семья. А могло быть всё по-другому. Мы могли победить тогда. Мы и на самом деле победили тогда. В той версии мира, в том узоре – нацисты победили. Но Елена смогла найти возможность другого мотива, создать фрагмент другого узора, где нацисты не одержали победу, где я сижу и пью холодное пиво на этом ранчо, где моя любимая внучка, которую тоже звали Елена, когда-то давно поехала в Москву и привезла клипсу со знаком бесконечности – вместо изображённой на ней свастики, как было когда-то, – молодому учёному Евгению, за которого она вышла замуж. А я здесь на досуге пишу мистико-религиозные трактаты и биографические эссе о моей матери Хелене. О чём мои мистико-религиозные трактаты? Вся ваша история – это другой мотив. Узор из других мотивов. Одна за другой версии этого мира подвергаются разрушению. Каждая из них, каждая из созданных космическим разумом систем оказывается безумной. Мир давно уже уничтожили в холодную войну. Но вы об этом не знаете, всё обошлось, правда? И сама наша Вселенная уже давно погибла, и все вы уже умерли. Сто раз умирали, даже не замечая этого. Каждый раз – одно и то же. Безумие и уничтожение. Каждая из созданных систем накапливает ошибки и сбои, сложность каждой нарастает, пока её внутренние конфликты окончательно не сводят её с ума. Пока не приходит момент, что ей лучше не быть, чем быть. Никто не может выдержать эту сложность, кроме Елены. Елены, которая одна способна отчасти контролировать это безумие, но и сама им изначально заражена. Вот и живите так, словно вы давно уже умерли. Тем более что так оно и есть. Перестаньте вы бояться. Перестаньте бояться смерти. Просто любите. Когда пришёл Христос – Царствие Небесное уже наступило. Так говорила моя мама Хелена, когда укладывала меня спать. Она целовала меня в лобик на ночь и говорила: “Царство Бога давно уже здесь. И каждый входит в него в свой час. Дверь открыта. Дверь всегда открыта для тебя, маленький Отто”. От каждого из вас зависит, когда вы войдёте в открытое Царство. Нет никакого “сейчас”, нет никакого времени, нет никакого мира. Вот о чём благая весть. Вот о чём вся Хелена и вся Елена. Кто сделал Елену? Точно ли её сделали мы с научным коллективом во времена Третьего рейха? Или это только одна из версий в одном из