ного внутри страха и психоза сверхценно. Кто-то удивляется, как можно продолжать заниматься созданием спектаклей, фильмов, художественных текстов, когда всё вот так. Ну это примерно как удивляться, как можно заниматься психиатрией во время эпидемии. Зачем вообще работать с психикой, когда надо лечиться от коронавируса и искать вакцину? Власть работает с ресурсами, с тем, что “есть”, воля к Иному направлена на то, чего “нет”, но “будет”. Человек ищет Иное почти всегда. Даже когда его обстреливают, когда он спасается от пуль или голодает. И если он раздвигает густые шторы страха и проявляет своё Иное, он работает на исцеление. Этого не было, и это стало».
В этих множественных, пересекающихся, отражающихся друг в друге хорах и голосах совсем исчез и потерялся голос того человека в белом зале с огромными люстрами, похожего на президента. Да и нет там уже никого, пустое место, пустой стул за огромным столом. Все хоры и голоса смолкли, и оттуда, с этого места за столом, где никого нет, раздался тот самый странный голос, как будто с зажёванной кассеты. И этот голос сказал: «Я видел узор. Узор, который показала мне Елена. Я видел, что будет и что может быть. Ты хочешь знать, что я там увидел? Кого я там увидел?
Я_
тебе_
не_
скажу».
И в этот момент сверху, туда, где никого не было, где стоял пустой стул у края огромного стола, упала последняя огромная золотая люстра. И от неё побежали линии огня по поверхности стола, прочертились окопные борозды, потекли реки, и вся поверхность растрескалась, явив сад расходящихся троп.
И стол оказался бесконечно огромным, бесконечно длинным, уходящим куда-то в нечаемую даль. И шла на этом столе война и лежали в руинах разбомблённые города, и видно было, как обслуживается всякое новейшее оружие, межконтинентальные баллистические ракеты, «Сотка», «Воевода», «Тополь», «Рубеж», «Сармат» и беспилотный подводный аппарат «Посейдон». И звучал крик и плач, и всюду были грязь, и окопы, и разрушенные дома. И дальше на столе лежала ещё одна люстра, и за ней сидела старая слепая пророчица и держала в руках Огненную Библию. И говорила: «Новое учение придёт из России – это самое древнее и самое истинное учение – распространится по всему миру, и придёт день, когда все религии в мире исчезнут и их заменит это новое философское учение Огненной Библии. Россия – прародительница всех славянских государств, и те, что отделились от неё, скоро вернутся к ней в новом качестве. В Россию вернётся социализм в новой форме, в России будут крупные коллективные и кооперативные сельские хозяйства, и снова восстановится бывший Советский Союз, но союз уже новый. Россия будет крепнуть и расти, никому не дано остановить Россию, нет такой силы, которая смогла бы сломить Россию. Россия всё сметёт на своём пути и не только сохранится, но и станет единоличной безраздельной “хозяйкой мира”, и даже Америка в 2030-х годах признает полное превосходство России. Россия вновь станет сильной и могучей настоящей империей и вновь станет называться по старому древнему имени Русь»[14]. И дальше на столе появилась новая, преображённая Москва, и новый Петербург, и новые преображённые города в Сибири и на Дальнем Востоке, и все города были залиты светом, и в них звучало пение, ибо были это города народной демократии, социалистической страны будущего с ярко выраженной религиозной основой и ценностями, страны, создавшей иной, более справедливый мировой порядок. И во всех этих городах люди, прошедшие через войну и боль, потерявшие близких, обнимали друг друга, и свет шёл с Востока, чтобы осветить весь мир, и все говорили о том, что наступило всемирное братство, и рухнула гегемония капитала и царство лжи, и теперь свободные, счастливые, выстрадавшие свою свободу и свою правду люди живут по-другому, и нет для них ничего выше любви к ближнему. И мать, поднимая ребёнка на руках к свету солнца, говорила ему: «Мы заслужили, завоевали и выстрадали Будущее для себя, своих детей и всего мира». И каждый человек стал жить ради ближнего своего. И в левом ухе у каждого была клипса-кристалл со знаком бесконечности. И дальше шли по поверхности стола узоры, текли реки и, отделяя друг от друга века и эпохи, лежали огромные люстры. И многие люди, племена и животные ходили по столу. И чем дальше взгляд плыл над столом, чем дальше стол этот уходил в туманы, как будто в глубину истории и сновидения, тем более спокойной, мирной, родной, уютной становилась его поверхность и всё, что на ней. Вот ребёнка качают в колыбельке в избе, слышно тихое пение – так покосившиеся избы поют. Вот русская печь дремлет, и кот, и дед, и бабка. А ребёночек всё хныкает, скрипит, ворчит, хочет мамину сиську, но выпил уже всю до дна, и мать даёт ему пососать маковую головку. Вот волчок ухватывает за бочок, тащит во лесок, под ракитовый кусток, вот хищные гуси-лебеди летят. Вот крестьянские хороводы, русские сказки. Вот леший бродит, русалка на ветвях сидит, вот избушка Бабы Яги и яйцо Кощея, вот тридцать витязей и Черномор, вот колдун, богатырь, царевна, волк. И вот уже наконец край стола, конец мира. Здесь стол обрывается перед бескрайним морем, и стоит у самого моря зелёный дуб, и кот ходит по цепи. И под дубом спит молодой солдатик с алой раной в груди. Весь день и всю ночь сладкий голос поёт ему про любовь, и трогает кот его своей нежной лапкой, рассказывает ему свои чудесные сказки. Вот он, видишь его лицо, узнаёшь его, видишь эту алую, эту смертельную рану?
23–24
Пространство становится двойным: вот возвышение, где стоит стол, за которым сидят Евгений Николаевич, Алина Георгиевна, Артур Ильдарович, Илона и Милана Гордеевы, Никита Сергеевич и Андрей Владимирович, а вот проекционный экран, на который они смотрят и на котором это же возвышение со столом превратилось в круглую сцену, парящую в небе.
На сцене, парящей в небе, за столом сидят только Евгений Николаевич и Алина Георгиевна. Евгений Николаевич на экране говорит: «Я давно и постоянно использую нашу новую революционную разработку “Елена”», – и показывает большой палец. «И я», – говорит Алина Георгиевна на экране и тоже показывает большой палец.
Внизу, в аудитории, Евгений Николаевич встаёт и произносит некую обобщающую речь: «Вы сейчас видели отзывы на наш новый неинвазивный нейрокомпьютерный интерфейс “Елена”. Я думаю, вы оценили, насколько это многофункциональная разработка. Это – и нейрокинотеатр, и средство ухода за больными стариками, это разработка, которая может быть применена в сфере политики и государственного управления, медицины и реабилитации больных, практической психологии, искусства, для обогащения научного знания и так далее. Спектр возможного применения Елены действительно бесконечен». «Люди и… э-э… другие существа, которых мы видели на экране, – настоящие?» – вопрос из зала. Отвечает Алина Георгиевна: «Мы полагаем, что эти видео – другие мотивы, случайные помехи, фрагменты другого узора. Есть такая секта – выслушивающие, – и Алина Георгиевна с улыбкой смотрит на Евгения Николаевича, он, улыбаясь в ответ, разводит руками, – Томас Эдисон пытался создать прибор для общения с душами умерших. У него было несколько разных вариантов этого прибора, один из них был способен записывать очень странную музыку – можно назвать её музыкой сфер или мыслями космического разума, предстающими в форме звуков. А другой вариант этого прибора, созданный на основе ранних разработок Эдисона движением выслушивающих уже в двадцатом веке, оказался способен записывать видео. Вернее, записывать мысли космического разума как видеоролики. В основном на этих видеороликах – просто ритмы и узоры неких самоподобий, некая графическая фрактальная пульсация, однако иногда там возникают вспышки-помехи и появляются странные образы и голоса. Мы научились фиксировать их, настраивать на них прибор и снимать как мини-фильм тот другой мотив, куда они ведут. Мы научились снимать другие мотивы на видео, как своего рода сновидения космического разума. Это фрагменты другого узора. Вы сможете прочитать о нём внимательнее в нашей готовящейся к публикации монографии. Кстати, на основе этих приборов Томаса Эдисона отчасти и была создана Елена».
Евгений Николаевич снова берёт слово: «Для меня, конечно, главный смысл нашей разработки лежит в области эпистемологии, в необходимом и давно назревшем изменении функционирования современной науки. У современной системы научного познания нет механизма, обеспечивающего отбраковку ложных идей вне зависимости от их авторитетности. Люди, уважающие науку, но сами ей не занимающиеся, верят в то, что научная дискуссия – безупречный механизм, благодаря которому всякая ложная идея будет рано или поздно отброшена. Однако если число сторонников ложной идеи велико и в течение длительного периода времени эта идея считалась верной, от неё очень трудно избавиться. Мейнстрим современной науки и истина – это совершенно разные вещи. За многими идеями, которые сейчас считаются общепринятыми, стоит привычка верить в них и думать определённым способом, подкреплённая кучей научных авторитетов, публикаций, вложенных денег и символических капиталов, – и всё это в совокупности создаёт непреодолимые препятствия для новых ходов мысли, способных изменить существующую систему. Я не верю в прогресс научного знания: мы не только накапливаем огромные достижения, но и порождаем ошибки, накопление которых – неизбежный побочный эффект развития науки, знания и мышления. Наше описание мира состоит не в меньшей степени из ложных представлений, чем из прорывов настоящего мышления и знания. Однако научный прогресс превратился в современную религию, которая не позволяет людям увидеть реальность такой, какова она есть, и осознать, что нынешний научный способ познания мира зашёл в тупик, из которого, по-видимому, не было выхода. Пока не появилась Елена».
«Некоторое время назад я пришла к сходному выводу, – говорит Алина Георгиевна, – наука не даёт человеку знания, она контролирует и управляет дистанцией между человеческими представлениями о реальности и самой реальностью. Эта дистанция до появления Елены была в принципе неустранима, поскольку человек по своей природе не способен оперировать полными представлениями даже о небольших частях реальности. Говоря по-гегелевски, без Елены все мы обречены мыслить абстрактно, и только с Еленой мы можем мыслить в полной мере конкретно. Вы помните, конечно, библейский миф, историю про вкушение от древа познания… В каком-то смысле это предупреждение о том, что абсолютного знания как чего-то состоявшегося, исполненного у человека быть не может. В этом смысле Елена делает нас уже не вполне людьми. Поэтому, когда мы используем Елену, мы не можем избавиться от коннотаций чего-то божественного и демонического одновременно. В поле науки Елена, несомненно, сможет дать удивительные результаты. Наука нуждается в междисциплинарном синтезе по многим проблемам. Однако на данный момент любые попытки выйти за пределы специализации сталкиваются с сильным сопротивлением, граничащим с обвинениями в некомпетентности. К сожалению, когнитивные возможности человека ограничены, даже коллективные, и это мешает решать сложные задачи, которые ставит перед нами современность и внутренняя логик