— Как вы могли пропустить банду в Горобцы? В распоряжении командира взвода имелось три десятка автоматов. Дело-то было плевое!
— Товарищ майор. Ехали две арбы, наверху по человеку. На банду не походило. К тому же подобный вариант мы с командиром роты не оговаривали. А если бы ехали действительно местные жители, а я их остановил? В поселке сразу бы узнали о засаде, никто сюда не пришел бы. Подумать, как поступить, времени не было. Бандит же возник из снега неожиданно и так же внезапно исчез. В другой раз буду умнее.
— Если он представится, — промолвил Каден.
Устим покосился на старшего лейтенанта, вновь начал внимательно вглядываться в щели между половыми досками.
— Известно вам, кого упустили при встрече в чистом поле? — спросил Каден.
— Кто его знает. Призрак какой-то. Только что был и сразу пропал. Туда-сюда, а его след простыл. Если бы не фуфайка, сам бы себе не поверил.
— Какая фуфайка? — спросил Бодров.
— Которую он бросил мне в лицо.
— Где она сейчас? — обратился Каден к Сергею.
— Я ее не взял, больно она вонючей оказалась, — упавшим голосом ответил Лисячко.
— Вот за это уже трибунал положен, — даже встал со своего места старший лейтенант. — Вы не знаете, что в ее карманах было?
— Не обыскивал.
— Дурак, — не сдержался Каден. — Штрафной батальон по тебе плачет.
— В следующий раз умнее буду.
— Прекратите вы свое «в следующий раз»! С первого не надо быть глупцом, — теперь возмутился и Бодров.
— Кто вас предупредил о нападении?
— Марина.
— Кто она такая? — насторожился Каден.
— Девочка, вернее, девушка. Мы с нею любовались снежинками.
— Чем-чем?
— Снежинками, пропадавшими в дыму.
— Пощупайте, у вас голова не горячая?
— Нет, — простодушно ответил Лисячко, приложив ладонь ко лбу.
— Смех и грех с такими кадрами, — махнул рукой Каден. — Что будем с ним делать? — обратился он к Бодрову.
— Звание ему задержу на полгода, предупрежу о неполном служебном соответствии, назначу другого начальника гарнизона.
— Командиру решать, но менять начальника гарнизона не стоит. Пусть наладит с девушкой хорошие отношений. Она нам еще пригодится.
— Девушка вам нравится?
— Даже очень. Вы не знаете, какая она хорошая!
— Представляем! — улыбнулся Бодров. — Возможно, жизнь вам спасла, так что берегите ее, не обижайте. Пусть служит, — обратился он теперь к Кадену, — есть хорошая пословица по поводу битых и небитых. Она тут уместна.
Когда Сергей с Каденом остались вдвоем, разговор сам собою возник о Батурино, вспоминали общих знакомых, которых на удивление оказалось мало.
— Да! — воскликнул Сергей. — Новость забыл сообщить. Брат Вадим женился, он теперь следователь, разбирается с воровством хлеба в Горшовке. Задержал одного бандита.
— На ком женился?
Было видно, вопрос чрезвычайно заинтересовал старшего лейтенанта.
Глаза его расширились, лицо приобрело напряженное выражение.
— На Юльке. Они встречались еще до армии, потом и после ранения.
— Да-а… — коротко прокомментировал Каден.
— Вы ее знаете?
— Она была у меня секретарем.
— Я ее не видел. Что она собою представляет?
— Был бы поэтом, назвал бы ее божественной!
— Ого! Даже так? Тогда я не завидую брату.
Каден на минуту задумался, отошел к окну. Представил Юльку лежащей рядом с мужчиной, стало не по себе. Чистая, скромная девочка.
— Нет! Что вы! Она высокопорядочная девушка, то есть женщина. Будете писать, передайте мои поздравления. А брату подскажите, пусть досконально, день за днем выяснит жизненный путь задержанного. В свое время пойманный Вадимом Хлюст не успел выложить все что знал. Брат ваш тогда перестарался.
— Напишу, что с земляком изредка встречаемся.
— Меня назначили курировать ваш полк. Встречаться будем часто. Со временем количество совместных дел вряд ли уменьшится.
Попросил разрешения войти майор Шалевич:
— Есть неутешительная новость по поводу казни девочек.
Сергей рассказал Кадену о фотографии, на которой запечатлен момент перед расстрелом, добавил, что майору поручено провести работу среди военнопленных для выявления лиц, причастных к злодеянию.
— Теперь заместитель по политической части имеет на этот счет какую-то информацию.
— Вместе с Фесселем удалось выяснить: в казни принимали участие не немцы.
— Посмотрите на фотографию, — показал Бодров документ контрразведчику из СМЕРШ.
— Немцы! А кто же еще?!
— Если приглядеться, видно, что погоны у карателей другие, поясные ремни не немецкие.
— Ну и что из этого?
— Это полицаи из Украинской вспомогательной полиции.
— И такая еще есть? — удивился Каден.
— Значит, существует. Фессель говорит, на фото видны размытые контуры каких-то разрушенных кирпичных зданий. Сталинград, похоже!
— Фессель, кто это?
— Пленный немецкий капитан, кадровый разведчик. Достойный уважения человек. Вас с ним познакомлю, не пожалеете.
— Кадровый — это хорошо. К его мнению следует прислушаться.
— Нам от этого не легче. Сталинград от нас теперь далеко, там следов уже не поищешь.
— Давайте мне фотографию. У меня связей побольше, да и само дело к СМЕРШ относится. Буду вас информировать о результатах. Появится у вас что-то, сообщите. Разберемся, подлецов найдем. Наши ведь, идиоты!
Событие в Горобцах подтолкнуло командование войск НКВД к проведению чекистско-войсковой операции в лесу «Темный». За основу были приняты замысел и решение, подготовленные оперативным отделением для ночного двухстороннего поиска, с учетом поправок начальника штаба.
Хорек добрался до леса с рассветом. Предстояло пройти какой-то километр, а ноги подкашивались от усталости. Вечером в спешке некогда было поесть, теперь голод давал о себе знать, даже туманило в голове. Не давало покоя, кто мог выдать план захвата гарнизона. Вторая мысль была приятная. Он в сотый раз благодарил Опанаса за раскрытие тайны крыевки на двоих. «Что бы я сейчас делал? Медведь-шатун в заснеженном лесу, да и только».
Едва ли не на четвереньках приблизился к знакомой поляне. Сел на поваленное дерево, обозначавшее границу движения по земле, отдышался. Предстояло сделать десять прыжков с одного пня на другой, чтобы добраться до цели. Когда изучал маршрут, прыжки совершенно не представляли сложности. Сейчас он с дерева едва допрыгнул до ближайшего, но устоял, до следующего было подальше. Отдохнул, поднял валявшуюся крючковатую палку, опершись о землю, свободно преодолел расстояние. Вот наконец цель, к которой стремился из последних сил. Дерево имело полуметровый комель с двумя не спиленными ветвями. Под рядом стоявшим пнем Хорек нащупал стальной стержень, вставил в едва заметное отверстие, повернул, и в нижней части комля со скрипом открылась невысокая удлиненная дверка. Внутри обозначился овальный люк. Быстро протиснулся головой вперед, оперся о выступ и оказался в небольшом конусообразном помещении. Тут же включил полуторавольтовую лампочку с абажуром от электрического фонаря, потянул за скобу, входная дверка встала на свое место. Не раздеваясь плюхнулся на лежак, успел выключить свет и сразу же уснул, напрочь забыв о еде.
Хорек спал недолго, разбудил голод. Он проглотил куски тушенки, не доеденные еще Опанасом. Сон как рукой сняло. Лежал, глядя на стены, видимые как в едва обозначившемся рассвете. День пробивался сюда через отверстие в потолке, соединенное с дуплом. У него не было еще времени оглядеться, сейчас новый хозяин крыевки, ворочая головой, осматривал свои «хоромы», нежданно-негаданно полученные в наследство.
«Почему дерево не падает? — пришла ненужная в данный момент мысль. — И почему не сохнет?»
Включил лампочку. Дерево оказалось с подгнившей сердцевиной, но еще с крепкой древесиной, корни образовывали основу для стен и пола. Особенно не разбежишься, но подземелье годилось для жизни. На улице холодно, а тут можно лежать в одной рубашке. Пестрое лоскутное одеяло обещало надежно защитить, если похолодает.
«Хорек, он и есть хорек», — подумал о себе безразлично.
Больно кольнула мысль: что дальше? Только что начала сколачиваться подпольная ячейка из людей, принимавших идеи ОУН, готовых даже вступить в ряды УПА, но нелепая авантюра ликвидировать военный гарнизон все перечеркнула. «Где просчет?» — задавал себе вопрос несостоявшийся эмиссар.
— Все надо начинать сначала, — сказал он вслух и удивился своему голосу, глухо прозвучавшему в склепе.
Оборвались связи в поселках Крынки, Борщовка, Голушки. Но стоп! Есть список людей, завербованных Опанасом, царство ему небесное. Раскрыл листок, прочитал девять фамилий с адресами. Осталось выяснить, кто участвовал в провальной операции, их можно вычеркнуть, с оставшимися начинать работу в Горобцах, а оттуда и соседних селах.
«А не от оставшихся ли произошла утечка информации? — сдавило сердце. Но тут же успокоил себя: — Не должно бы. Опанас не мог ошибиться в подборе людей. Кто же тогда?» Начал анализировать каждый свой шаг в тот злополучный день. Лес был вне подозрений. Там люди собирались из ближайших сел, оттуда потом двинулись в Горобцы. Тут тоже ничего подозрительного. Но… Всплыла в памяти картинка: они с Опанасом договаривались о нападении на гарнизон, когда увидели идущую мимо девчушку.
Заметили с опозданием. Хорек не помнил даже, о чем конкретно в этот момент говорили. Круглое личико девочки отвлекло тогда внимание. «Не могла же она кому-то сказать об услышанном, да и слышала ли что-нибудь?». Опанас назвал ее Мариной, сказал, что живет по соседству.
«И все же это она!» — подсказывала интуиция.
Тут же возникло решение направиться в Горобцы, разыскать Марину, выяснить, кому она могла сообщить услышанное, наказать. Стоило прийти к определенному мнению, наметить план действий, наступило расслабление души и тела. Хорек снова уснул мертвецким сном.
Проснулся, когда из-за облаков выглянуло солнце и едва заметной ниткой просочилось сквозь щели во входной двери. Было тихо, тепло. Хозяин подземелья в щель посмотрел наружу. На поляне ни души. Приоткрыл люк, впустил солнечные лучи, они осветили убогость жилища. Выступали темные корни, на прикрытых кое-как картоном стенах зияли разрывы, красовались мокрые пятна, рядом с лежанкой стояло зловонное ведро, между корнями в головах постели из хвои приткнулись две бутылки. Понюхал — самогон! Сверху висел мешочек с черствой краюхой хлеба.