– И правильно пускаем, – возразил ему кашлявший. – Вы сколько из народа кровушки попили? И вместе со своим царём страну немцам продали.
– Нет, милейший, это вы со своим Лениным Россию немцам продали. Кто позорный Брестский мир подписал? Кто объявил, что Россия должны проиграть немцам войну?
Сергей понял, что сейчас полемика превратится в потасовку. Но тут подал голос его брат:
– Так, стоп, брек! У каждого из нас своя точка зрения. Но сейчас мы – пленные, причём пленные у бандитов. Вы, господа офицеры, и вы, товарищи, мы здесь все равны. Вместе нас расстреляют. Так что давайте прекратим идиотский спор.
Саша немного помолчал и потом продолжил:
– Нас точно расстреляют. Вас, господа офицеры, потому что Махно с Деникиным воюет. А вас, товарищи красные командиры, за то, что Махно рассорился с красными. Ну а нас – просто так, за компанию. Тем более что этот атаман Щусь немного малахольный.
– Или много, – поддакнул брату Сергей. – Что ты предлагаешь?
Саша улыбнулся, хотя в темноте это не было заметно.
– Когда нас вели, я заметил, что возле сарая, в котором наш погреб, стоит тачанка с пулемётом. Если мы здесь устроим пожар, нас по-любому вытащат. Мы шум поднимем, погреб точно откроют, а там мы караульных раскидаем – и во двор. На тачанке вырвемся из села, а с пулемётом нам никакая конница не страшна – уйдём. Тем более махновцам белые на пятки наступают, фронт совсем рядом. Не будут они за нами сильно гнаться, побоятся наскочить на разъезды Добровольческой армии.
– Нам с вами не по пути, – раздался из темноты характерный хриплый голос. – Нас с Мамочкиным беляки враз к стенке поставят. К тому же я раненый, куда мне бежать?
– Вася, я тебя не брошу, – это поддержал товарища Мамочкин.
– Да ладно вам, товарищи краснопёрые. Слово офицера, вас никто не тронет. Отпустим. В одном погребе всё же сидели, – перебил его спокойный насмешливый голос.
– Ротмистр Ростовцев, вы здесь не один. Пусть говорит старший по званию. Правильно, господин подполковник?
Это, видимо, вклинился в беседу юнкер. Голосок у него был какой-то звонкий, совсем мальчишеский.
– Ничего, юнкер, ничего, ротмистр прав. Мы всё же как-никак товарищи… Товарищи по несчастью то есть, – ответил подполковник Молчанов.
– Вот уж не думал, не гадал, что товарищем стану, – пробурчал Ростовцев.
Молчанов продолжил:
– Бежать надо однозначно. Этот юноша прав – нас точно пустят в расход. Поэтому предлагаю распределить роли. Кто его знает, заправлен ли пулемёт, есть ли там ленты с патронами? То есть вы, ротмистр, отвечаете за боеприпасы. Я – сразу за пулемёт. Вы, юнкер, вторым номером, подаёте ленту. Вы, товарищи большевики, сможете самостоятельно влезть на тачанку?
– Значит, вы будете воевать, а мы только прокатимся с ветерком? Так не пойдёт…
Видимо, это Мамочкин откликнулся.
– Вы, товарищ большевик, о своём товарище раненом позаботьтесь. Он сам не сможет даже идти.
– Идти я смогу, господин беляк, за меня не беспокойтесь. Пусть Мамочкин прикроет вас, винтовку у конвоира заберёт, и пока вы с пулемётом разбираться станете, Петро нескольких бандитов запросто положит.
– Мы с братом тоже стрелять умеем. Так что поддержим вас, – встрял Сергей. – Если бы пару гранат раздобыть, вообще было бы хорошо. Главное, со двора выехать, это крайняя хата, там сразу на дорогу вырвемся – и дальше в степь.
Саша снова щёлкнул зажигалкой. Тусклый свет выхватил из темноты лица всех говоривших. Юнкер Нечволодов сидел рядом с ротмистром и что-то ему шептал. Ротмистр улыбнулся.
– Юнкер дело говорит. Всем нам тесновато в тачанке будет.
– Там рядом ещё осёдланные лошади стояли. Видимо, постояльцев этой хаты. Я видел, когда нас заводили, – ответил Саша.
– Ты же, братец, на лошади с трудом сидишь, – хохотнул Сергей. – Я сяду на лошадь, а Сашку возьмите к себе, господа-товарищи.
– Всё равно многовато. Кони быстро устанут, да и шестеро на этой бричке – перебор.
– Я тоже буду на коне, – откликнулся ротмистр. – Да мне так и сподручнее.
Подполковник Молчанов подвёл итог:
– Итак, диспозиция ясна. Я и юнкер Нечволодов – на пулемёт. Ротмистр подносит патроны – и на лошадь вместе с вами, молодой человек, пока товарищ большевик нас прикрывает. Ну и вы тоже с нами на тачанку, – он взглянул на Александра. – Ваш брат с ротмистром выезжают со двора. Если всё спокойно, даёте нам отмашку. Мы выдвигаемся вслед за вами – и сразу в степь. Само собой, за это время вы, товарищ… Как вас?..
– Васильев моя фамилия, Василий Васильев, – отозвался раненый.
– Так вот, товарищ Васильев, у вас будет от силы пара минут. Успеете?
– Да чего уж там, дошкандыбаю, – улыбнулся Васильев.
– Ну, тогда надо подготовиться к пожару. Только вы, юноша, не усердствуйте сильно уж, а то вы нас живьём здесь сожжёте. Надо изобразить только видимость пожара, не более.
Саша усмехнулся.
– Я всё понимаю, господа-товарищи. Вы это, приготовьтесь. Перевяжите раненого, вы, юнкер, сапоги обуйте, а то мало ли… Когда будете готовы все, дайте знать. Я пока свет потушу. А потом станем понемногу жечь солому, она дым даст. Ну и начнём сабантуй.
Он погасил зажигалку.
– Что начнём? – переспросил кто-то в темноте.
– Сабантуй. Это у татар праздник такой, – пояснил Саша.
– Кстати, вы, молодой человек, сказали, что вы – из дворянского сословия. Где-то я слыхал вашу фамилию. Как вы сказали? Юрьевские?
Судя по голосу, это был подполковник.
– Да, а что? – вопросом на вопрос ответил Александр.
– Да ничего. Просто это известная фамилия. Екатерина Александровна Юрьевская часом не ваша родственница?
– Давайте сейчас обойдёмся без генеалогического древа, господин штабс-капитан. Не важно, тем более сейчас, какие у нас родственники. Если не выберемся отсюда, то мы все породнимся. В могиле, – мрачно пошутил Саша.
– Да нет, я просто спросил. Юрьевские – известный дворянский род. И, насколько я знаю, у Екатерины Александровны двое сыновей как раз вашего возраста. Только она после большевистского переворота в Петрограде уехала за границу. Вот я и удивился, услышав вашу фамилию…
– Ничего, если останемся живы, у нас ещё будет повод об этом поговорить, – вмешался Сергей. – Ну что, все готовы?
– Да… да… готовы… – раздались из темноты голоса пленников.
– Тогда будем начинать. Саня, жги!
Александр щёлкнул зажигалкой и поджёг пучок сена. Каждый тоже взял себе по пучку, после чего подожгли их от Сашиного импровизированного факела. Подвал начал заполняться дымом, стало трудно дышать.
– Стоп, так мы задохнёмся. Дайте мне ваши прометеевы факела, я их поднесу ближе к щелям погреба. – Саша вовремя спохватился и быстро отобрал у всех горящую солому, поднеся её прямо к крышке погреба. – Всё, создаём шум, кричим.
– Пожар! Горим! Помогите! Ради бога, откройте нас! – наперебой закричали пленники.
В первые минуты ничего не происходило. Казалось, их никто не слышит. Потом вдруг раздался топот ног, кто-то вбежал в сарай.
– От, кляти охвицеры, сказав же – нэ палыты, так ни. Я ж цыгаркы видибрав!
Раздался лязг открываемого запора, и кто-то поднял люк погреба. Все зажмурились от яркого солнечного света. Но Саша не растерялся. Он выбросил наверх пук горящей соломы и, схватив за шиворот заглядывавшего в погреб махновца, одним рывком сдёрнул его в погреб. Его тут же перехватил Сергей и одним ударом отправил незадачливого часового в глубокий нокаут. Саша прислушался – на дворе было тихо.
– Вылезаем, быстро. Действуем по плану. Постарайтесь не стрелять – бандиты пока ни о чём не догадались, – полушёпотом бросил он своим товарищам по несчастью.
Он перехватил винтовку конвоира, которую тот выронил при падении в погреб, и осторожно выглянул из сарая. Во дворе никого не было. Зато стояла тачанка с пулемётом, причём запряжённая парой лошадей. Рядом стояли ещё несколько, все осёдланные.
«Так, видимо, хозяева только прискакали и сразу собираются назад, поэтому и не рассёдлывали своих коней. Значит, они сейчас в хате», – эти мысли молниеносно пронеслись в голове у Саши.
Выглянул Сергей, за ним – ротмистр Ростовцев.
– Ротмистр, гляньте, вон за хатой телега, там могут быть ящики с патронами. Серёга, махновцы в хате, от пяти человек, без шума не получится. А шуметь нельзя – полсела сразу сбежится на выстрелы, и нас отсюда не выпустят.
Тут из дверей выскользнул юнкер Нечволодов. На вид он был совсем ещё мальчишка, правда, довольно упитанный, точнее, какой-то лощёный. Юнкер с ходу подал идею:
– Вот, господа, у конвоира на поясе была граната прицеплена. Можно ворваться в хату и пригрозить гранатой. Бандиты лягут на пол, мы их просто свяжем, и всё.
Юнкер протянул братьям гранату типа «бутылка».
– РГ-14. Ручная осколочная граната Рдултовского, образца тысяча девятьсот четырнадцатого года, – профессионально заметил Сергей.
– Так, Серёга, на тебе винтовку – ты ж у нас стрелок, я с гранатой. Врываемся в хату, положим всех на пол. Юнкер, ты с нами. Надо всех связать быстро, поможешь. Штабс-капитан сам с пулемётом разберётся.
В этот момент как раз вышли из погреба Молчанов и Мамочкин, поддерживающий Васильева. Подполковник, услышав распоряжения Александра, молча кивнул и кинулся к пулемёту. Осмотрев его, засиял улыбкой.
– Господа, полная лента. Давайте садитесь.
Саша возразил:
– Нет, господин подполковник, мы только тронемся с места, махновцы выскочат и поднимут пальбу. Нам тогда не вырваться. Надо по-тихому.
Но тут вмешался случай. Дверь хаты отворилась, и на порог вышел… атаман Щусь. Саша, недолго думая, со всей дури врезал ему в челюсть зажатой в кулаке гранатой. Атаман рухнул как подкошенный.
– Аут! – только и успел машинально сказать Сергей.
Глава девятая. Побег
Далее события развивались по нарастающей. Саша тут же заскочил в хату и увидел перед собой стол, за которым сидело пятеро махновцев во главе с каким-то очкастым типом в кожаной куртке. Остальные были одеты по махновской моде, то есть – кто во что горазд. И явление Александра с Сергеем, которые так и оставались в своих цирковых костюмах, произвело на них ошеломляющее впечатление. Ещё бы, Саша был в казацких синих шароварах с красными лампасами и алой атласной рубахе, а Сергей так и не снял свой китайский костюм с пиджаком-мандарином ярко-красного цвета.