– Ну, щас поглядим, чего это генералу надобно от нас! – пробормотал есаул.
Подскакав, Слащёв соскочил с коня и бросился к юнкеру Нечволодову, который, завидев скачущего всадника, бросил трапезу и выбежал из-под дерева навстречу генералу. И тут все просто онемели – Слащёв обнял юнкера и крепко поцеловал его в губы.
– Тудыть твою перетудыть, – только и смог вымолвить есаул.
А Слащёв сказал только одно слово:
– Нина!..
Глава одиннадцатая. Доброволец поневоле
– Всё просто, господа! Вы же понимаете, что сделали бы бандиты с Ниной, узнай, что она женщина. И не просто женщина, а моя жена! – Слащёв, сидя за столом, успевал и пить, и руководить застольем, и рассказывать.
Стол был накрыт на балконе, который выходил в сад. Сад был запущен, но в этом была его прелесть. Дом, который Яков Слащёв выбрал себе для постоя, вероятно, принадлежал какому-то екатеринославскому богатею – два этажа, шикарная отделка, повсюду картины, изящная мебель, дорогие вазы, которые, правда, частично были разбиты. Впрочем, выбирал дом не он, а преданные ему пластуны из 1-й отдельной Кубанской пластунской бригады, которыми он командовал. Но Слащёв, любивший жить на широкую ногу, был доволен. Сюда он и привёз бывших пленных.
– Так вот, мы с Ниной вместе с восемнадцатого года, вместе воевали на Кавказе у Шкуро, потом меня направили к генералу Улагаю, и Нина тоже была со мной. И когда я стал командиром Кубанской пластунской бригады, Нина осталась при мне ординарцем. Я был контужен, а Нина, как всегда, пока меня рядом не было, решила погеройствовать и вместе с казачками погналась за одним из махновских отрядов. Ну и попала в засаду. Дальше вы всё знаете, – продолжил свой рассказ генерал.
– Да уж, были у меня некоторые подозрения, но я видел Нину (точнее, тогда ещё юнкера Нечволодова) в бою и даже не подумал бы, что так воевать может женщина, – улыбнулся Ростовцев.
– Напрасно вы так думаете, ротмистр, – возразила Нина. – Вспомните хотя бы Ударный женский батальон Марии Бочкарёвой. Там было даже несколько Георгиевских кавалеров.
– Ну, мон шер, Бочкарёва – это, скорее, исключение, – рассмеялся Слащёв. – Впрочем, я отнюдь не отрицаю твою отвагу. Но впредь прошу дожидаться меня.
Нина не ответила, только молча кивнула. А Яков продолжил:
– Кстати, господа, пока контрразведка будет вас проверять, вы вполне можете воевать под моим началом. Антон Иванович обещал мне дать дивизию, а пока добро пожаловать в мою бригаду, – Прошу прощения, Яков Александрович, но позвольте мне проходить службу во втором Офицерском генерала Дроздовского полку. Командир 1-го батальона этого полка Антон Васильевич Туркул – мой непосредственный начальник, – подполковник Молчанов встал из-за стола и попытался щелкнуть каблуками, склонив голову. Но поскольку он всё ещё был босым, попытка получилась слабой.
– Да вы сидите, подполковник. Кстати, Степан! – Слащёв обернулся назад и подозвал одного из казаков, которые располагались внизу, на первом этаже.
– Слушаю, вашсокбродь! – Степан тут же подбежал к своему командиру.
– Степан, надо господам офицерам сапоги подобрать. И форму обновить. Глянь, что у нас там есть, может, они что подберут себе.
– Так это, вашсокбродь, может, они со мной пройдут, всё им и подберём?
Слащёв посмотрел на ротмистра и подполковника.
– А что, Степан прав. Сходите, господа, вам там и сапоги подберут, и френчи новые. А то негоже в таком виде представляться начальству, я так считаю.
– Благодарю вас, ваше превосходительство, – ответил Молчанов, именуя Слащёва согласно его званию генерал-майора. – Мы так и сделаем. Спасибо за тёплый дружеский приём, обед и помощь.
Молчанов и Ростовцев встали из-за стола и пошли за казаком. Слащёв, Нечволодова и Александр остались.
– Ну-с, а как быть с вами, молодой человек? – обратился Слащёв к Саше. – Нина отмечает вашу исключительную роль в организации побега от махновцев. Ваш трюк с пожаром – это, конечно, авантюра, но, чего греха таить, геройская авантюра.
Саша улыбнулся.
– Я всё просчитал. Там во дворе стояла тачанка, и лошади были не рассёдланы. Привлечь внимание часового можно было любым способом, но пожар был самым действенным – не стал бы он медлить и кого-то звать, сам вначале посмотрел. Что и произошло. Ну а дальше – главное было без шума всех повязать. И юнкер… простите, ваша жена Нина мне в этом очень помогла.
Слащёв одобрительно посмотрел на Нечволодову. Потом снова обратился к Александру:
– Ваши храбрость и рассудительность делают вам честь. Даже удивительно, как в таком юном возрасте вы действовали так хладнокровно и расчётливо. Но у вас, насколько я понимаю, был брат. И он почему-то ушёл с красными. Почему? Что между вами произошло? И вообще, расскажите о себе. Откуда вы? Штабс-капитан мне сказал, что вы – сыновья княгини Юрьевской. Юрьевские – известный дворянский род, а Екатерина Александровна – младшая дочь императора Александра II и княжны Екатерины Михайловны Долгорукой. Насколько я помню, Екатерина Александровна не так давно вышла замуж за князя Оболенского.
Саша знал, что их фамилия обязательно привлечёт внимание. Они с братом тщательно разработали версию с внедрением Александра к белым. Сергею-то было несравненно проще прийти к большевикам, там не надо было рассказывать о своём происхождении. А вот в Добровольческой армии, где многие офицеры были из известных дворянских семей, происхождение имело огромное значение. И здесь сыграла роль фамилия братьев.
Конечно же, в своё время Саша изучил множество документов, которые касались рода Юрьевских. С одной стороны, известная дворянская фамилия, родство с российским императором – основательница фамилии княжна Екатерина Михайловна Долгорукая была фавориткой, а затем морганатической супругой императора Александра II. С другой стороны, братья Юрьевские так и не нашли среди своих предков намёки на то, что они были в родстве с российской царской фамилией. Тем более что во время Гражданской войны Екатерина Александровна Юрьевская со своим мужем гвардейским офицером князем Сергеем Платоновичем Оболенским выехала в Англию, где и прожила всю жизнь. Правда, в 20-х годах князь Оболенский оставил свою супругу и уехал в Австралию, а в 1923 году они развелись.
Юрьевская стала профессиональной певицей. В её репертуаре было около двухсот песен на английском, французском, русском и итальянском языках. Она пела везде, даже в мюзик-холлах, прибавив к своей фамилии «Оболенская» ещё и «Юрьевская». Но пение не приносило ей нормальный доход. На протяжении многих лет Екатерина Александровна жила на пособие от королевы Марии, вдовы короля Георга V. После её смерти осталась без средств и была вынуждена понемногу продавать своё имущество. Скончалась княгиня 22 декабря 1959 года в доме престарелых на острове Хэйлинг и была похоронена на местном кладбище святого Петра. На скромной церемонии её похорон присутствовали только два члена семьи: бывший муж – князь Оболенский и её племянник – князь Александр Юрьевский, сын её брата Георгия.
Однако всего этого никто из современников Юрьевской сегодня знать не мог. И то, что она уехала в Англию, и то, что у неё было двое сыновей – эти факты и были положены в основу той легенды, которой братья Юрьевские решили воспользоваться, провалившись в прошлое и уяснив, что в этом прошлом необходимо как-то легализоваться. Родство с российской императорской фамилией могло оказаться очень даже подходящим для успешного претворения в жизнь плана, который братья разработали, путешествуя с бродячим цирком. Ведь раз у них не было никаких «роялей в кустах», которые обычно сопровождали попаданцев в различных книгах про провалы их современников в прошлое, то им нужно было воспользоваться единственным преимуществом, которое у них было, – знанием будущего. И знанием прошлого, то есть истории. А поскольку Саша и Сергей Юрьевские собирались поступать в университет на исторический факультет, то историю они знали очень хорошо. Ну и бонус – Саша в своё время очень внимательно изучил родословную княгини Юрьевской. И сейчас этот козырь нужно было использовать.
– Я поражён вашей осведомлённостью, господин генерал, – наконец собрался с мыслями Саша. – Не думал я, что история нашего рода, по вполне понятным причинам не афишируемая, будет известна посторонним людям.
Слащёв самодовольно улыбнулся.
– Да будет вам известно, юноша, что я окончил Павловское военное училище в Санкт-Петербурге. А это, смею заметить, очень непростое, я бы даже сказал, особое военное учебное заведение. Шефами училища были императоры, начиная с Александра Второго и заканчивая Николаем Вторым. Четверть состава офицеров Генерального штаба русской армии перед войной состояла из бывших «павлунов». И я после окончания училища окончил Николаевскую академию Генерального штаба. А с двенадцатого года преподавал тактику в Пажеском корпусе. Так что поверьте, Александр, я очень много знаю, тем более о семейных перипетиях нашего славного императора Александра Второго, вашего дедушки.
Саша внимательно посмотрел на Слащёва. Конечно, его знания поражают, но тем легче будет через него продвигать идеи стратегического масштаба. Тем более что сам Яков Слащёв не раз высказывал – и это было зафиксировано в исторических документах – идеи, которые шли вразрез с идеями того же Деникина, не говоря уже о Врангеле. К тому же именно Слащёв считал, что крестьянам на освобождённых от красных территориях следует оставить землю, которую они отобрали у помещиков. Опять же, и с Махно предлагал договориться тоже Слащёв. Так что опереться на него не просто необходимо, но и довольно перспективно.
– Знаете, ваше превосходительство, вы правы – действительно, в октябре шестнадцатого года в Ялте моя мама, Екатерина Александровна Юрьевская, вышла замуж за князя Сергея Платоновича Оболенского. Наша семья потеряла всё после большевистского переворота в октябре семнадцатого. Год назад маме удалось выехать по подложным документам из Москвы в Киев, а оттуда она с супругом отправилась в Вену и далее в Англию. Что касается нас с братом, то мы оставались в имении нашего отца, князя Александра Владимировича Барятинского, под Киевом. Мама должна была нас забрать с собой, но мы с братом решили, что наша родина – здесь. Хватит, пожили мы в Баварии и во Франции, знаем, каково там, в Европе. И потом, мы очень хорошо осознаём, что происходит сегодня в России. Именно поэтому я здесь, а мой брат – у красных.