12 августа Деникин отдал новую директиву, предусматривавшую немедленный переход Добровольческой армии и 3-го отдельного корпуса в общее наступление на запад, независимо от ситуации на других участках фронта. Была создана Киевская группа войск генерала Бредова для наступления на Киев.
18 августа фронт большевиков в Новороссии рухнул. 12-я армия красных оказалась окружена. 24 августа войска ВСЮР взяли Одессу, 31 августа Добровольческая армия под командованием генерал-лейтенанта Май-Маевского вошла в Киев.
…Антон Иванович Деникин был в прекрасном настроении. Взят Киев, мать городов русских. Не Москва, конечно, но дайте срок! Блестящий рейд казаков Мамантова фактически развалил Южный фронт красных. А после взятия Киева и Одессы наконец-то ликвидирован этот огромный Южный выступ. Теперь надо навести порядок в тылах и перебросить освободившиеся резервы в помощь генералу Сидорину. Потому что если не поддержать Мамантова, который вот-вот возьмёт Воронеж, то его надо отзывать. Он и так со своими казаками сделал невозможное – не просто прорвал фронт, но и ликвидировал Советскую власть на огромной территории. Теперь красным неоткуда брать подкрепления, мобилизация провалена, а мужички повсюду устанавливают свои порядки, изгоняют комиссаров, а продотряды бьют смертным боем.
Вошёл адъютант командующего капитан Дружинин.
– Ваше высокопревосходительство, осмелюсь доложить, к вам прапорщик Юрьевский.
– Пусть войдёт.
Саша не вошёл, а стремительно влетел в распахнувшуюся дверь. Видно было, что он очень взволнован. Деникин подошёл к юноше и приобнял его.
– Успокойтесь, голубчик, экий вы взвинченный. Что стряслось? Яков Александрович на вас повлиял? Как его здоровье? Он вчера был у меня с докладом, выглядел всё ещё неважно. А ведь ему и вам предстоит решить очень важную задачу…
– Вот и я к вам по этому поводу, Антон Иванович. Вернее, поводов много, но этот – наиболее важный. И время не терпит, нужно действовать без промедления.
Деникин встревожился. Этот мальчик если что-то говорит, то за его словами стоит сам Господь.
– Присаживайтесь, голубчик, рассказывайте, что вызвало у вас такую тревогу?
Саша сел, но затем снова вскочил и заходил по комнате.
– Вы уже знаете, я вам докладывал, что Нестор Махно лично застрелил атамана Григорьева. Который, кстати, собирался присоединиться к нашим войскам. Впрочем, потеря невелика – у него осталось всего тысяча бойцов, да и те – банда. Но вот у меня есть сведения, что Махно собрался вести переговоры с Петлюрой и с красными. Вы понимаете, что это означает?
Деникин нахмурился.
– Я понимаю. Вы хотите сказать, что теперь Махно направит своих головорезов в наши тылы?
– Именно. Он повторит то же самое, что сделал генерал Мамантов в тылу у войск Южного фронта красных. И направленные в тот район наши восемь дивизий просто не смогут его зажать – Махно пройдёт к Умани на соединение с Петлюрой. Поэтому у нас два варианта: или разбить Петлюру и не дать Махно соединиться с его частями, или же дать Махно карт-бланш и пообещать ему не мешать созданию его так называемой Гуляйпольской республики.
Деникин покачал головой.
– Нет, как так можно? В нашем тылу оставить эту бандитскую вольницу? Огромная территория от Екатеринослава и Александровска до Никополя и Херсона – это бомба замедленного действия. В самый неожиданный момент она рванет, и Махно ударит нам в спину. Нет, об этом не может быть и речи!
Саша подошел к карте, висевшей на стене, и отдёрнул шторки, которые её закрывали.
– Смотрите, ваше высокопревосходительство. Сейчас Махно столкнулся с частями Добровольческой армии у Елизаветграда. Восемнадцатого августа девятнадцатого года у красных этот город отбила пятая дивизия добровольцев. Двадцать первого августа махновцы на день отбили город у наших частей. По моему совету генерал-майор Слащёв приказал добровольцам оставить город. Я вам об этом докладывал.
Деникин подошёл к карте поближе, внимательно посмотрел и кивнул:
– Да, я помню. Вы мне сказали, Александр, что у вас есть план.
– Так точно, ваше высокопревосходительство. Махно пока не решил, куда и с кем ему идти. Если он договорится с Петлюрой, то будет действовать против нас. И пойдёт к Умани. А потом – в своё Гуляй-Поле. Через наши тылы. Так должно случиться в будущем. Но мы, зная об этом, можем всё изменить. Махно в любом случае создаст свою так называемую анархистскую республику, и мы помешать ему никак не сможем. Так пусть создаёт. С ним можно договориться. Этот предводитель крестьян держит своё слово. И как раз сейчас мне и Якову Слащёву нужно лететь в Елизаветград. Но предварительно надо решить вопрос с Петлюрой, который, кстати, пообещает Махно полную автономию не только его армии, но и его республики.
Деникин поморщился:
– Петлюра неоднократно пытался вести со мной переговоры, я отказался категорически. Эти малороссийские гетманы между собой разобраться не могут. Петлюра сидит в Виннице со своей Директорией, на западе там некто Петрушевич царствует, направил под Киев какую-то Галицкую армию. А в Фастове находится делегация какой-то непонятной Украинской народной республики во главе с генералом Омельяновичем-Павленко. Якобы его Петлюра уполномочил вести со мной переговоры!
Я пригрозил этому бывшему генералу российской императорской армии, что если он появится в расположении Добровольческой армии, то я повешу его как нарушившего присягу. Безобразие – в Белой Церкви передовые части под командованием барона фон Штакельберга ждали, пока какая-то там Запорожская группа из армии этого самого Петлюры отойдёт. На два дня задержали продвижение Добровольческой армии на Киев!
Командующий нервно стал прохаживаться по комнате. Он никак не мог забыть события недавних дней.
– А что эти украинцы творили в Киеве? Пока мы боролись с большевиками, они тихонько с запада вошли в Киев и тут же свои флаги везде развесили! Потом мосты взяли под охрану, и наши части начали переправляться на лодках. Хорошо, что эти галицкие аники-воины стали готовиться к параду и перепились все. Разгильдяи! И тогда передовые части генерал-майора барона фон Штакельберга захватили мосты и обеспечили взятие Киева частями генерал-лейтенанта Бредова. Который вынудил эту галицкую армию убраться из города. По данным разведки, их численность в пять раз превышала численность наших добровольческих частей. В пять раз! И эти вояки позорно бежали! Как они с большевиками могут воевать?
Юрьевский посмотрел на карту. Потом повернулся к командующему.
– Насчёт Петлюры вы абсолютно правы, ваше высокопревосходительство. Петлюра собирается натравить на добровольцев Май-Маевского атаманов Зелёного и Ангела. Как будто бы не он, Петлюра, с нами воюет, а эти бандиты. И будет гадить нам всё время. Кроме того, он готов сдать Украину полякам, и сдаст, если его не разгромить. Поэтому я считаю, что с Махно срочно надо провести переговоры. По данным нашей разведки, к концу августа его армия составляла около тридцати тысяч штыков. А ещё – семь тысяч сабель, к ним восемьдесят пушек и приблизительно восемьсот пулеметов. Армия его снабжалась за счет захвата тыловых запасов красных и трофеев, отобранных у наших частей. Но самое главное – Махно очень мобилен. Он сажает свою пехоту на тачанки, брички, телеги, и они, таким образом, могут стремительно передвигаться, проходя в день шестьдесят-восемьдесят километров. То есть это как от Екатеринослава до Александровска – за восемь часов! Поэтому необходимо срочно мне и Слащёву вылетать на Елизаветград. Надо предложить Махно союз и пообещать ему свободу действий. Не хочет воевать с красными – пусть не воюет, главное – чтобы он не воевал с нашей армией. А что касается Петлюры, то я знаю, что предложить Махно и как его убедить в том, что Петлюра – враг.
Деникин задумался.
– Александр, я, конечно, понимаю – ваш дар, ваши способности… Но вы уверены в том, что, договорившись с Махно, мы не проиграем? Что он не ударит нам в спину?
Саша улыбнулся:
– К сожалению, я могу предвидеть лишь то будущее, которое уже предопределено. То, что мы сейчас меняем, я могу только анализировать и предполагать. В том будущем, которое мы уже изменили с вами, Антон Иванович, осенью все победы Вооружённых Сил Юга России должны были сойти на нет. С середины октября положение наших армий будет весьма печальным, если тылы будут разрушены рейдом повстанческой армии Махно. А ведь если мы сейчас под Елизаветградом ударим по его войску, то разобьём его и вынудим отступить к Умани. То есть мы сами толкнём его в объятия к Петлюре. К тому же против махновцев придётся снимать войска с фронта, а большевики смогут заключить перемирие с поляками, которые уже сейчас дошли до Березины…
Деникин, слушая Александра, о чём-то думал, машинально кивая головой. Но когда Юрьевский вспомнил о поляках, командующий встрепенулся:
– Вот как! Я знал, что руководство большевиков беспринципно, но чтобы настолько? Поляки пытались со мной вести переговоры, но я отказался признать независимость Польши точно так же, как отказался признавать независимость Украины. Нет никакой Украины – есть единая и неделимая Россия, в составе которой есть Малороссия, Новороссия и эта… Галиция. Которая всё время была то австро-венгерской, то польской окраиной. Окраиной! А не Украиной!
Гневный спич генерала заставил Сашу немного изменить тон. Деникин всегда был державником и переживал от того, что Российская империя распадалась на куски. Понять его было можно, однако в условиях войны, где место было не только прямолинейным атакам, но и обходным манёврам, иногда нужно проявлять и дипломатическую хитрость. Об этом он ему и сказал, тщательно подбирая слова.
– Поверьте мне, ваше высокопревосходительство, – примирительным тоном продолжил он после того, как Деникин немного успокоился. – Нынче, как говорил когда-то французский политик Талейран, принципы можно засунуть в карман и доставать время от времени, когда вам удобно! Допустим, сейчас Пилсудский был против нашей победы, но он далеко и нам не опасен. К тому же он обязательно столкнётся с большевиками. А Петлюра нависает над нами на западе, и нам нужна некая прослойка между нами и поляками с Петлюрой. Махно идеально подходит на роль эдакого независимого атамана, и если его правильно информировать, он согласится на эту роль.