— Наверное, ты был прав, — продолжила она, отведя взгляд к окну. — Не надо было обращаться к Козельскому. Очень все это было зря. Ну, сглупила я.
— Рассказывай все как есть, — теперь я стал совершенно серьезным.
— Он… Ну, то есть Григорий Юрьевич прислал мне сообщение, что желает видеть меня. При этом повернул вопрос так, что я не могу отказаться от визита, потому что вопрос якобы касается тебя. Сейчас я включу, сам услышишь, — графиня взяла эйхос, нажимая пластины, нашла нужное сообщение, и я услышал голос Козельского.
— Понимаешь, он приглашает меня не просто так, — продолжила графиня, когда прозвучали последние слова князя. — У Мышкина он мне намекал на кое-что. Например, что Майкл мне не пара. Восхищался мной по всякому поводу. А теперь… Я ему слишком нравлюсь, — тихо проговорила она, словно пытаясь скрыть от меня эту мысль. — В субботу говорила с Яной Амадовной, она рассказывала о нем очень нехорошие вещи. И я не знаю, что теперь делать. Если я не пойду, под угрозой можешь оказаться ты и Майкл.
— Что делать? Я знаю, мам, что делать. Во-первых, прислушиваться, если я на чем-то настаиваю. Ведь я не буду навязывать свое мнение в каких-то мелочах. Во-вторых, дай-ка эйхос. Дай, дай мне, — я протянул руку, забирая у нее прибор. — Кстати, очень правильно сделала, что обо всем этом сказала. Всегда и сразу говори, если возникают сложности, какие бы они ни были.
— Я пообещала прийти к нему во вторник. То есть уже завтра, — сказала графиня, пытаясь наколоть вилкой ускользающий гриб.
Я нашел номер Козельского, нажал боковую пластину и поднес эйхос ко рту:
«Григорий Юрьевич, теперь с вами пообщаюсь я — граф Елецкий. Очень вам советую забыть этот номер навсегда. Моя мама к вам не придет ни при каких условиях — я так решил. Из вашего хитрого сообщения я понял, что вы хотели обсудить какие-то вопросы касающиеся меня, так обсуждайте их со мной. Но если вы каким-то образом будете искать встречи не со мной, а с моей мамой, тем более отпускать намеки очень похожие на шантаж, я вам создам такие сложности, что не помогут никакие боги. Мой вам совет, отнеситесь очень серьезно к моим словам. Вы прекрасно знаете, что я могу решать самые серьезные проблемы. И постарайтесь не стать одной из проблем, которую я пожелаю решить».
— Саша! — в этот раз в голосе графини не было ни капли возмущения, лишь удивление и немного испуга. — Ты же знаешь, он опасный человек. Не надо с ним так. Он это может использовать как угрозу лицу, состоящему на императорской службе!
— Надо мам, этому опасному человеку надо именно так. Ничего он мне предъявить не сможет. А у меня, поверь, есть такие методы влияния, что у него пропадет всякое желание что-либо замышлять против нашей семьи. Этот мерзавец пока меня плохо знает и может еще попытаться строить какие-то козни, но я поставлю его на место, — сказал я.
При чем сказал это так твердо, глядя в глаза графини, что она слегка побледнела и прошептала:
— Астерий… Саш, я боюсь тебя…
— А вот это зря. Пусть боятся враги. А ты моя мама. Я очень хочу, чтобы ты жила легко и без страха. Дай руку, — я взял ее ладонь и пустил расслабляющие «Капли Дождя», чувствуя, как обмякли ее пальцы, а ладонь стала теплее.
Неожиданно, дверь в столовую приоткрылась, заглянул дворецкий и доложил:
— Ваше сиятельство, к вам магистр Мель… — он справился по записи на листке блокнота: — Мельгаурус. Да, именно так. Аж, магистр.
И в этот момент моя интуиция превратилась в беспокойный звоночек.
Глава 13Жуткие видения Мельгауруса
Не могу сказать, что я испытал очевидную тревогу, но мое таинственное чувство, берегущее от всяких бед, ясно давало понять: этот незнакомый мне человек зашел не из добрых побуждений.
— Чего хотел этот «аж магистр»? — спросил я, передразнивая дворецкого.
— Не могу знать, — пожал плечами Антон Максимович. — Весь такой важный. Видно, большой маг. Говорит, что к вам-с.
— Пустите, пусть подождет в гостиной, развлечет охранников, — распорядился я и добавил: — Минут пятнадцать. Ужинаю я.
— Может он с чем-то важным? — предположила Елена Викторовна, снова разволновавшись.
— Мам, ну что может быть важнее горячего, когда твой сын голоден? Тем более сохраняется интрига: я даже не знаю, что там у нас вкусного. Ты же не дала Ксении огласить меню, — заметил я, решив с холодными закусками закончить — оставить место для чего-то более существенного.
— Ксения! — мама позвонила в колокольчик.
Скоро передо мной появился огромный кусок карпа, зажаренный на гриле. Как положено по-новомосковски до хрустящей корочки, с кольцами жареного лука. Рядом блестели от масла шарики молодой картошки, сдобренные пряной зеленью. Я вам скажу, это гораздо интереснее, чем какой-то «аж магистр». Я ел неторопливо и насытился до такой степени, что мне снова захотелось в салон «Электры» вместе с раздетой Светой Ленской. Боги, как жаль, что ее нет рядом! Увы, даже маги умеют не все и не всегда. Отодвинув свои желания, я все же вылез из-за стола, и вместе с графиней мы вышли из столовой.
Магистром Мельгаурусом оказался мужчина восточной наружности, чернявый с сединой на висках, лет этак сорока. Он был облачен в мантию с заковыристыми зороастрийскими знаками, вышитыми серебром по темно-синей ткани. За такой наряд ему можно было поставить пятерочку — впечатлил. Однако, под покровом несерьезной одежды скрывался человек вполне серьезный. Я почувствовал это сразу по силе его энергетических тел, по хватке, с которой он пытался меня прощупать с первых мгновений. И я не стал сопротивляться, пусть смотрит, что у меня на душе, если сможет разглядеть, конечно.
— По какому вопросу ко мне? — осведомился я после взаимного приветствия.
— Ваше сиятельство, давно хотел познакомиться с вами. Я представляю общество «Худонинг Меросхўрлари», — с наигранным вдохновением произнес он. — Это общество особо одаренных людей, и мы бы хотели заручиться вашим вниманием. Хотя бы небольшой частью вашего внимания. В добавок вы очень интересны мне, как магу. Я тоже кое-что практикую. Мои навыки происходят из некоторых восточных школ, малоизвестных в Москве, но так часто бывает, что люди, исповедующие совершенно разные взгляды на магию, могут оказаться особо полезны друг другу. Верно же?
— Худонинг Меросхўрлари… — произнес я, поглядывая с улыбкой на магистра. — Если не ошибаюсь, в переводе с тюркского означает «Наследники Бога». Видимо, ваше общество в особом контакте с высшими силами? Хорошо, магистр. Пройдемте в мою комнату, у меня к вам будут кое-какие вопросы, — я направился к лестнице. — И после них мы сможем продолжить беседу.
В свою комнату со свежим ремонтом я решил не вести странного гостя — свернул к гостевой, которую занимал до последнего времени. Открыл дверь и, запустив магистра, указал ему на диван:
— Присаживайтесь, господин Мельгаурус. Как я понимаю, Мельгаурус — это ваше магическое имя?
— Верно. Настоящее имя: Даврон. Если полнее, то Даврон Жасулович Иргашев, — он сел напротив меня.
— Курите? — я притянул к себе коробочку «Никольских», лежавшую на краю стола.
— Нет, ваше сиятельство. Есть научные подтверждения: эта забава ацтеков очень вредна. К тому же, курение — привычка, которая иногда указывает на слабость духа. Если у человека не хватает воли отказаться от того, что ему вредит, то вряд ли ему будет хватать воли для серьезного занятия магией, — сказал магистр, при чем говоря это, он успел растратить первоначальную вежливость и теперь вещал с этаким едва скрываемым чувством превосходства.
— А я вам скажу так, Даврон Жасулович: ваши рассуждения были бы верны, если бы курение действительно наносило магу вред. Однако, что же это за маг, если он не может справиться даже со слабыми ядами, находящимися в табаке? Разве маг, может считаться истинно сильным, если он не в состоянии восстанавливать свое здоровье и устранить тот незначительный вред, который способен нанести табак? Для меня курение совершенно безвредно, — я прикурил, щелкнув нефритовой зажигалкой. — Безвредно, потому как я — истинный маг, а не просто человек, владеющий какими-то паранормальными способностями. И почему я должен отказываться от процесса, который мне приятен и не несет никакого вреда? Глупо вычеркивать из жизни то, что придает ей вкус и разнообразие. А что касается воли… Воля и глупое упрямство вместе с неумением — это не одно и то же.
— Если вы в самом деле от этого никак не страдаете, то… — он пожал плечами, при этом натужно пытаясь добраться до моего ментального тела.
— Даврон Жасулович, скажите, вы нацелены на совершенно честный разговор со мной? — я прищурился, пустив тонкую струйку дыма.
От моего вопроса магистр даже потерялся на какой-то миг. Он приоткрыл рот, затем закрыл его, едва не стукнув зубами и лишь после этого сказал:
— А как же иначе, Александр Петрович! Я очень ценю честность. Я стараюсь всегда быть прямым в разговоре. Уж тем более со столь серьезными людьми.
— Отлично, господин магистр. Тогда я вам немного помогу с этим, — чуть прикрыв глаза, я быстро вошел во второе внимание, осмотрел его энергетические оболочки и наметил самые удобные точки привязки к ментальному телу.
Было видно, что мой гость маг, на самом деле очень хороший маг с высокой ментальной защитой. На первую мою попытку проникновения вниманием глубже, он отреагировал глухой защитой и сказал:
— Что вы хотите, ваше сиятельство?
— Я же сказал, хочу помочь вам. Вижу, у вас не совсем получается с честностью, вот приходится помогать, — я встал, положив сигарету на край пепельницы и, не выпуская из внимания точек привязки к его ментальному телу, подошел к нему.
Надо признать ментальную защиту он строил грамотно.
— Я вас не совсем понимаю! — Иргашев запаниковал, чувствуя мой нажим на тонком плане.
— Успокойтесь. Сейчас все поймете… — видимо магистру было невдомек, что граф Елецкий, вернее Астерий, может не только делить внимание пополам, но дробить его на множество частей, при чем каждая остается сильна и по-прежнему функциональна. Одновременно сразу со всех сторон я пронзил его ментальное тело, добравшись до нужных мне точек. Разумеется, от такого неожиданной, всесторонней атаки он защититься не смог. Это все равно, что пытаться спрятаться за щитом, когда тебя бьют одновременно со всех сторон: с боков, в спину, сверху. Иргашев, побледнел, его черные глаза стали влажными, растерянно забегали. А я коснулся его желтоватого лба, активируя шаблон «Инквизитор».