Все-таки удобный момент настал: князь, не дождавшись помощи от нового слуги пошел на террасу, чтобы включить свет, потому как стемнело, а Евклид Иванович подошел к дочери и сказал:
— Нам нужно поговорить. Не могла догадаться, что я прошу отойти в сторонку?
— Это ты так просил? — она рассмеялась. — А я думаю, чего ты мне рожицы корчишь. Не мог просто сказать что нужно?
— Талия, все очень серьезно и нам нужно поговорить без твоего жениха, — Евклид Иванович разнервничался так, что начал хлопать себя по карманам в поисках сигарет, однако он забыл их в эрмимобиле.
— На, папочка, — Принцесса Ночи поднесла ему коробочку «Никольских», — Вообще у меня от Гены секретов нет. Говори в чем дело.
— Дело очень серьезное. Светлана Ионовна… — он замолчал, завидев, что Мышкин идет сюда. Потом сказал дочери: — Давай все-таки отойдем.
— Гена! — баронесса вышла из беседки. — Иди еще по террасе погуляй — у меня с папой секретный разговор, — взмахом руки она отправила князя в обратный путь и повернулась к отцу: — Ну, дальше.
— Светлана Ионовна, оказывается, была любовницей твоего жениха! — с ужасом в глазах произнес Евклид Иванович. — Сама, дрянь такая, призналась! Понимаешь, что это значит?
— Понимаю. Теперь послушай меня, пап, — Талия тоже взяла сигарету из открытой коробочки. — Это значит лишь одно: она нагло врет. Я знаю, что эта старая шалава домогалась моего Гены, когда я еще не была знакома с ним. И еще она попыталась это сделать недавно. Но я ее послала нахуй. Гена стоял рядом и меня поддержал. Если она еще раз попытается перед тобой очернить моего жениха, ты тоже пошли ее туда же куда и я. И еще… — Принцесса Ночи прикурила, — я знаю, что у меня и у Гены много завистников, которые могут распространять о нас самые блядские слухи. Не слушай их. Правду знаю только я. Ясно, папочка? — баронесса выпустила в сторону розария струйку дыма.
— Да… Талия, ну зачем ты куришь? Я же тебя оберегал от всего этого! Я тебя воспитывал!.. — начал было Евклид Иванович.
— Так, стоп! Это я слышала много раз, — остановила его Талия. — Лучше пришли мне номер своей старой шлюхи. Я про Ионовну, — пояснила она, виде в глазах отца непонимание. — А то я его нечаянно удалила. Я с ней еще пообщаюсь, чтобы она тебя не мучила ебонутыми разговорами.
Талия взяла свой эйхос и ровно в этот момент запищал эйхос Мышкина, лежавший на столе в беседке. Принцесса Ночи поспешила к нему.
— Ты смотришь сообщения князя⁈ — удивился Евклид Иванович.
— Разумеется, да. У Гены нет от меня секретов. И никогда не будет — я такого не допущу, — Талия рассмеялась, нажимая боковую пластину. На тускло светящемся экране всплыло то имя, которое баронесса ждала. Элизабет! Наконец-то, свершилось! После долгого молчания, английская шлюха все-таки ответила. Значит, она уже на крючке.
Талия сделала звук потише и, поднеся прибор к уху, включила прослушку. Раздался голос с сильным английским акцентом:
«Хорошо, Гена. Мне по-прежнему интересна эта игра. Можно и у тебя дома, хотя твой дом навевает на меня неприятные воспоминания. Раз место встречи назначаешь ты, то день визита я выберу сама. Скорее всего это случится не раньше, чем через два-три дня. Когда именно я сообщу позже».
Утро преподнесло мне сюрприз, правда вряд ли он был приятным. Я заканчивал завтрак, попивая кофе и беседуя с Еленой Викторовной о ее предстоящей поездке за Майклом. В этот момент в столовую ворвался встревоженный дворецкий. Еще с порога он сообщил:
— Ваше сиятельство, там вестовой от самого его императорского величества! Строгий такой! Срочно вас спрашивает! С императорским требованием!
— Саша! — испуганно произнесла графиня. — Что это может быть?
— Пусть подождет, — махнул я рукой и вернулся к своему кофе с печеньем.
— Извиняюсь, ваше сиятельство, он желает вас видеть сию минуту! Таково распоряжение, говорит! — Антон Максимович возвел палец вверх.
— Если ему так срочно надо, пусть войдет и прочтет, — небрежно сказал я, догадываясь, кто стоит за столь срочным посланием из дворца.
Неровно, но торопливо топая по коридору дворецкий удалился.
— Саша, ты с ума сошел, так императорского вестового встречать? — мама выглядела напуганной и в то же время сердитой.
— Не беспокойся. Я знаю от кого требование, — сказал я, с уверенностью, что интуиция меня не обманет. Хотя в явлении вестового в это время имелась большая странность.
Елена Викторовна хотела было что-то сказать, но в столовую ворвался молодой человек, в синей форме с аксельбантами и произнес:
— Вестовой его императорского величества барон Калюжный!
— Слушаю вас, барон, — сказал я, повернувшись в пол-оборота к нему.
— Как я понимаю, вы — его сиятельство, граф Елецкий Александр Петрович, — не дожидаясь моего кивка он продолжил: — Извольте выслушать требование императрицы, которое надлежит исполнить немедленно!
— Давай, — я глотнул кофе.
— Ее императорское величество, императрица Глория, — вестовой оторвал взгляд от важного свитка с красной лентой и посмотрел на меня, — вы, ваше сиятельство, обязаны встать, когда слушаете императорское требование, обращенное лично к вам! — сердито произнес он, прожигая меня взглядом.
— Барон, это устаревшая норма, отмененная еще два века назад. Справедлива она лишь при зачитывании требований от императора, но не императрицы. Так что расслабься и читай, — сказал я, кожей чувствуя как этому наглецу хочется возвыситься передо мной. Несомненно, ему, барону, очень льстило, когда перед ним вставал навытяжку какой-нибудь виконт, граф или вовсе князь, не знающих некоторых нюансов дворцовых протоколов.
— Вы обязаны встать! — повысил он голос и от натуги побагровел.
— Послушай, барон, если я встану, то я дам тебе в морду и пинками выгоню из моего дома, — резко осадил я его. — Читай, давай, с чем пришел.
— Все, что вы сказали слово в слово, я передам императрице! — его голос стал визгливым, а былая спесь превратилась в жалкую растерянность. Он все же взял себя в руки, нервно сжимая свиток засчитал: — Императрица Глория повелевает вам немедленно явиться во дворец и ждать дальнейших распоряжений, никуда не отлучаясь в янтарном зале дворца! На словах ее императорское величество потребовала, чтобы вы прибыли на моем экипаже! — его голос снова стал нагловатым.
— Я не слышал ее слов, твоим я не доверяю. И прибуду я на том экипаже, каком сочту нужным, после того как закончу завтрак. Все, давай! — я махнул ему рукой, требуя удалиться.
— Саш, не надо так, — шепнула Елена Викторовна, до сих пор боровшаяся с волнением и пытавшаяся хранить молчание.
— Вы, граф, зарываетесь! Если у вас вызывают недоверие слова самого императорского вестового!.. Если вам не указ сказанное самой императрицей!.. — он запыхтел точно паровой котел.
— Эй, барон, не горячись! Того и гляди штаны на заднице загорятся, — усмехнулся я, думая, что этот заносчивый выскочка испортил мне финал вовсе неплохого завтрака.
Хотел было я позвать Ксению и попросить еще кофе, как барон Калюжный разразился точно рассерженный бог:
— Это вы будете гореть в императорском гневе! Я этого так не оставлю! Я все донесу о вас!
Что ж он сам напросился: я не слышал его дальнейших слов, вмиг перешел во второе внимание и, управляя точкой приложения температурного воздействия поджог сзади него длинный форменный сюртук. Пламя вспыхнуло как раз в области его задницы.
Гневная речь вестового превратилась в испуганный крик. Он было метнулся к выходу, но налетел на выступ стены. Видно, что приложился крепко, потому как схватился за лоб.
— Пшел вон, а то дом мне спалишь! — сказал я ему вдогонку.
Он выскочил в коридор, хлопая себя по дымящейся заднице и побежал к входной двери.
— Саша! Ты меня до инфаркта доведешь! — глаза Елены Викторовны выражали бурю противоречивых эмоций.
— Все хорошо, мам. Ты просто не знаешь некоторых нюансов. Ну, например, извещаю для твоего спокойствия: недавно я общался по коммуникатору с Глорией, и мы с ней немного недоговорили. Связь испортилась на самом интересном месте. Видимо эта старая стерва желает продолжить разговор, — объяснил я и позвал Ксению.
— Да как ты можешь? — графиня даже рот от удивления открыла.
— Что «как могу»? Называть ее старой стервой? Очень просто: она уже не так молода и ни у кого нет сомнений, что она — стерва. При чем такая… матерая. Ксюш, сделай мне кофе еще, — попросил я, когда подошла служанка.
— Не боишься, что этот барон все передаст императрице, да еще приврет что-нибудь? — графиня отставила тарелку с недоеденной овсянкой. — Ведь он головой ударился. Скажет, что ты его избил.
— Не-ка, не боюсь. Ты же знаешь, у меня же сама Артемида в подругах, — рассмеялся я, хотя эти слова должны были лишь как-то успокоить маму, но на реальность не имели влияния. — А ты не хочешь побыть сегодня моим личным водителем? — спросил я Елену Викторовну.
— Могу ответил тебя ко дворцу и оттуда сразу за Майклом, — согласилась она. — Заодно расскажешь о повадках своего «Гепарда».
Примерно через час «Гепард-12-КС» несся по Дворцовой набережной в сторону Багряного Дворца. Я поглядывал в зеркало на счастливое лицо графини Елецкой, вполне приноровившейся к управлению моим… Нет, теперь уместнее сказать «нашим» стальным конем. Ведь стало ясно, что мама не откажется от удовольствия ездить на нем и, наверное, будет выдумывать всякие поводы, чтобы прокатиться с Майклом по лавкам или на ужин в ресторан.
— Как тебе мое приобретение, — спросил я, желая кроме счастливого лица графини услышать ее слова.
— Великолепный эрмик, Саш! И какой быстрый! Я даже немного боюсь, — она свернула на проезд рассевавший пополам Перуновы сады. — Напомню, как поднимешься на третий этаж, так сразу направо и до конца. Это крыло дворца все за Глорией. Янтарный зал там, — сказала она.
— Мам, я помню. Ты, главное, за Майклом не опоздай, — это я сказал в шутку. — И слишком не разгоняйся.