— Здравия вам, ваше императорское величество! Вам и императорскому дому! — оставаясь в глубоком книксене и не поднимая глаз, произнесла актриса.
Я остановился в двух шагах от нее, глядя снисходительно как на шаловливую девочку. Потом, взял ее руку, ту самую, которую до последнего момента удерживал граф Баринов и сказал:
— А вот и будущая звезда синемации, сама виконтесса Ленская! — произнес я это намерено громко, чтобы слышали все, кто находился в зале Киприды. Потом, наклонившись к ней, тихо спросил: — Этот молодой человек, если я не ошибаюсь, граф Баринов, ухаживает за вами, милейшая госпожа?
Вот тут Светлана замялась. Прежде чем ответить, она успела покраснеть, потом побледнеть. И лишь проявив сполна все это многоцветие, ответила:
— Ваше величество, мы недавно познакомились. Я… в общем, мы друзья.
— Друзья они, видите ли! Знаю, милая, я эту дружбу в вашем сочном возрасте, — еще тише произнес я, удерживая ее руку. — Вот скажу я про вас своему Дениске. Ведь знаю, что он к вам очень расположен, а тут у вас, видите ли, друзья, — сказал это. И был у меня огромный соблазн поговорить с ней подольше, упомянут графа Елецкого, ее дружбу с ним. Однако такие речи от императора, да еще в зале при посторонних были крайне неуместны. Я отпустил несколько шуток в адрес Баринова и всей магической коллегии. Затем под смешки, раздававшиеся за спиной, пошел дальше.
В покои Глории я вошел без стука и ожиданий приглашения. Гвардейцы у ее дверей, приветствовали меня вытянувшись по струнке. Боги, как же хорошо быть император! Кстати, за множество своих жизней, бесчисленное количество раз я примерял на себя образы императоров, королей и равных им особ, но ни разу не проживал их жизнь во всей полноте. Наверное, это упущение. Хотя меня давно не привлекает власть, личное могущество и богатство, вкусить прелести и тяготы жизни монаршей особы было бы интересно.
Императрицы я не нашел ни в ее кабинете, где она принимала первый раз, ни в других комнатах, ни в спальне. Где-то рядом журчала вода. По ее звуку я вышел к ванной. Дверь не была заперта, и лже-император имел достаточно наглости, чтобы зайти.
Глория, одетая в темно-шоколадный халат с золотым шитьем, стояла ко мне полубоком и поначалу не видела меня, потому как дверь открылась беззвучно. Несколько сладких мгновений я любовался ею: обводами тела, едва прикрытого халатом, профилем ее лица — лица не по годам молодого и красивого. Потом дверь закрылась с щелчком. Императрица вздрогнула, что-то выронила из рук и резко повернулась. Испуг на ее лице быстро улегся, сменяясь раздражением.
— Какого черта, Филофей! Почему ты врываешься без стука! Да еще в это время!
— Какое «это» время? — полюбопытствовал я, подходя к ней.
— В это время! Сказано же, прогулки тебе ограничены! Ты должен быть в постели и ждать Аристарха! Он обеспокоен твоим состоянием! — она запахнула халат, постаралась его торопливо завязать. — Боги, да ты еще пьян⁈ Я же предупреждала тебя, не смей больше пить! Ни глотка! Тебе запретили!
— Дорогая, ну зачем говорить об этих глупостях? Ну зачем мне этот Аристарх с его снадобьями и запретами? Я пришел по важному делу, — я прищурился и прошептал: — Хочу провести эту ночь с тобой. Только ты, я и наша любовь. Помнишь, как это было? — сделав еще один решительный шаг, я жадно обнял ее и поцеловал в губы.
— Ты сошел с ума! Филофей! Пусти немедленно! — она попыталась вырваться. — Что за дурь на тебя нашла⁈
— Милая моя, с каких пор желание тебя дрыгнуть стало «дурью»? — я попытался сорвать еще один поцелуй, прижал ее раковине под зеркалом. И тут мне на ум пришла убойная провокация. Пуская ее в ход, я произнес: — Хочу тебя, Глория. Сил нет терпеть. Или это можно только твоему любовнику — графу Елецкому?
Глория тот же обмякла и слегка побледнела. Ее глаза заметались, в поисках ответа.
Глава 19Отважный Котенок
Хотя Майкл выпил две бутылки крепкого ноттингемского пива, руки все равно подрагивали. Скорее всего эта мерзкая дрожь была от волнения, а вовсе не последствий вчерашней пьянки с Костлявым и его приятелями. Барон Милтон поругивал себя, едва ли не дословно повторяя сказанное Синди: «Майкл, не пей больше так! Не смей мне! В кого ты превратился⁈ Ты жутко выглядишь и вообще теряешь голову!». Но как было не выпить после того, как он сам своей тогда еще более дрожащей рукой перерезал горло господину Тайрону⁈ Вчерашнее виски хоть немного помогло унять беззвучный и дикий вопль в его душе и позволило забыться в объятиях мисс Стефанс. Чтобы не говорили о ней парни из «Черных Костей», Синди оказалась не такой уж скверной девушкой. Да, у нее были большие странности, но назвать ее умалишенной, как считал Хорас точно нельзя. А чучела ее домашних животных в спальне… Ведь если так разобраться, то лучше убить кошку, чем человека. Хотя и то, и другое крайне недопустимо.
— Давай, пошевеливайся, Котенок! — поторопил Чику. — Нужно вернуться хотя бы к обеду. Нянчится с тобой целый день не в моих планах, — ацтек часто повторял эти слова, считая Майкла обузой, свалившейся на его голову.
— Да, господин Чику, — отозвался барон Милтон, видя, как это пустое обращение отражается довольной улыбкой на лице его спутника. — Только один вопрос: куда мы идем?
Майкл понимал, что они уже на границе Уайтчепеле и если перейдут дорогу, то окажутся в Бетнал-Грин рядом с полицейским участком.
— Пойдем к Грей-Хайт, поработаем рядом со сквером, — Чикуту натянул на голову капюшон. Опускался туман и несмотря на июнь потянуло сыростью и вовсе не летним холодом.
— Но там же рядом полицейский участок! — напомнил Милтон, понимая, что пересекаться с полицией — это самое последнее, чего бы ему хотелось.
— В том-то и дело, Котенок. Там народ расслаблен. У нас кроме местных мало кто ходит. Разве какие залетные вроде твоего вчерашнего друга, — Чику хохотнул, поглядывая барона. — Народ возле Грей-Хайт глуп и расслаблен, — продолжил он. — И рыбка там пожирнее. Кстати, ну-ка стой!
Майкл остановился. Ацтек упер палец в его подбородок, оглядел словно видит первый раз и рассмеялся:
— Котенок, у тебя такой умный вид! Нет, если тебя приодеть поприличнее, то ты будешь выглядеть не как барон, а как целый профессор! Мы этим можем очень полезно воспользоваться. Может тебя переименовать в Профессора? Давай так, если сегодня сработаешь нормально и возьмем хорошую дичь, я перед Костлявым поставлю вопрос звать тебя Профессором! Ведь звучит же! Представляешь, как тебя зауважают?
Майкл кивнул, хотя, если бы ему дали такую кличку, это вряд ли бы добавило барону радости. Рука его нервно сжимала складной нож, который почему-то представлял особую ценность для Синди.
— И главное, — выглядывая из-под низко опущенного капюшона, Чику тише произнес, — в глазах Синди ты приобретешь больший вес. Ты же хочешь ей понравится? Хочешь, чтобы она восхищалась тобой, как когда-то Бомбеем?
— Да, — соврал Майкл.
— Вот и подумай, теперь. Тебе остается лишь очень постараться, напрячь свою жопу. Кстати, Шухер визжит, когда ты ее дрыгаешь? — он осклабился, даже зачем-то скривил лицо.
— Есть такое, — нехотя согласился барон Милтон, вспоминая, как ее неожиданный визг очень напугал его в первую ночь.
— То-то! Когда мне об этом сказал Зерхан, я поверить не мог, пока сам не услышал. Она еще та визгливая свинка — полная идиотка. Но с ней интересно. Мой совет: дрыгни ее в жопу. Вот попробуй — будет здорово! Потом меня благодарить будешь за дельный совет. Все, идем, — ацтек махнул рукой и направился к переходу.
Хотя опустился густой туман, эрмимобили неслись по Эссекс-роуд, почти не сбавляя хода. Чикуту выждал удобный момент и перебежал на другую сторону к пабу — его вывеска «Three Old Barrels» светилась призывно-красным шагах в полустах. Майкл же проявил нерасторопность и пришлось ждать, когда в длинной вереницы эрмиков будет приемлемый разрыв. Барону Милтону вдруг подумалось, что сейчас выпал удобный случай покинуть Уайтчепеле навсегда. Навсегда забыть о банде «Черные Кости» и мисс Стефанс — стоило лишь броситься со всех ног вправо и затеряться в торговом центре.
Он может быть так бы и сделал, если бы в противовес этой простой идее, его не донимала иная мысль: куда он пойдет потом? Ведь без всяких сомнений его ищет полиция, наверное, фото Майкла Милтона есть у половины констеблей. С еще больше рвением его ищут люди Джоила Батлера, да и самого герцога Уэйна. И опять же, вот так бессовестно оставить Синди он не мог: все-таки Майкл Милтон был джентльменом, правда очень трусливым. Причем он прекрасно осознавал, что его трусость худшая из его черт, которая сильно мешает жить. С детства он завидовал и восхищался Элизабет. Если бы этот мир был справедливее и распределил отвагу Элиз между ними пополам, то Майкл, наверное, мог бы стать большим человеком. Майкл много раз пытался воспитать в себе смелость, но это было не так просто даже если следовать советам книг Тома Эриксона. Именно в этот момент, барон Милтон решил, что сейчас жизнь, загнавшая его в весь этот ужас последних дней, дает ему великолепный шанс наконец переступить через себя, и обрести те качества, которых он был лишен с детства.
Выждав еще с полминуты, Майкл побежал через дорогу. Когда уже до тротуара оставалось меньше десяти шагов из тумана вынырнул черный как смерть «Eicher Glory». Эрмимобиль отчаянно завизжал тормозами. Чтобы избежать встречи «Эйчером» Майклу не хватило всего одного шага. Яркой искрой в сознании барона мелькнула мысли: если он выживет, то в больницу пожалует полиция. Там непременно выяснится его личность, и тогда на свободе ему больше не быть.
— Что ты такое говоришь⁈ Я графу Елецкому? — растерянно произнесла императрица. Она явно пыталась разыграть непонимание, но испуг делал из нее плохую актрису.
— Да, графу Елецкому, — повторил я, умиляясь ее растерянностью. — Давай, рассказывай, дорогая. Тебе нравится с ним? Я слишком стар для тебя? Ну, отвечай! — я встряхнул ее.