Я поспешил к своей дорожной сумке и коротко сказал Стрельцовой:
— Давай его блокнот!
О принципах ментального сканирования, принятых здесь, я был осведомлен и еще до поездки в Лондон предупредил Элизабет, чтобы она взяла какую-нибудь вещицу, с которой Майкл был в долгом контакте, а лучше принадлежавшую ему. Этой вещью оказался блокнот барона Милтона, где он писал заметки для статей в научных журналах.
— Надеюсь, я буду вам полезен, — Бабский придвинул табурет к столу и уселся на него. — Работаем замкнутым контуром? — спросил он Наташу.
— Да, — отозвалась она, разглаживая на столе карту Лондона. — И будет очень хорошо, если Александр Петрович, передаст нам часть своего потенциала. Его вещь прошу, — Бондарева протянула руку к Стрельцовой, быстро догадавшись, что блокнот, который нервно вертела в пальцах Элизабет и есть та самая вещь.
— Ты пока побудь в сторонке, лучше на кухне, — попросил я англичанку и пояснил: — Твои эмоции будут мешать. Здесь чем меньше людей, тем лучше.
Элизабет покорно ушла, а Наталья Петровна несколько минут держала блокнот Майкла между ладоней, проникаясь ментальным образом барона Милтона. Затем передала блокнот Бабскому. Я мог бы стать третьим в этом скан-контуре — соответствующие навыки у меня были, но решил, что буду более полезен, если наши менталисты используют меня как очень хорошую «батарейку». Тем более такой принцип работы у меня с Бондаревой уже сложился.
— Имейте в виду, поручик, от корнета исходит очень сильный поток. Очень сильный! — предупредила Бондарева, став до предела собранной и строгой. — Настоятельно рекомендую сначала полностью закрыться, потом постепенно открывать каналы энерговзаимодействия.
— Вы меня прямо напугали, Наталья Петровна. Непременно последую вашим наставлениям, — я так и не понял, в шутку сказал это Бабский или у него просто не получается выглядеть серьезным, когда он даже совершенно серьезен.
Алексей Давыдович тоже подержал в руках блокнот барона, прищурил один глаз, затем протянул правую руку Бондаревой, левую мне.
— Я готова! — штабс-капитан закрыла глаза.
Я же частично перевел внимание на тонкий план и, помня прошлый опыт, начал очень плавно наращивать силу энергообмена, особо жалея Бабского. То, что Наташа сказала ему: «рекомендую сначала полностью закрыться, потом постепенно открывать каналы» — позиция в корне неверная. Если сравнивать наш ментальный контур электрической схемой, то Наташа рекомендовала ему установить что-то вроде тонких проводников, постепенно повышая их пропускную способность. Однако, если поток достаточно сильный, то такие «проводки» рискуют не выдержать нагрузки. Я уже объяснял ей: правильная позиция, это не сужать каналы, а наоборот расширять их и сбрасывать лишнюю энергию. Но ладно, сейчас рассуждать на подобные темы не было времени. Как-нибудь позже я преподам Бондаревой уроки правильных энергетических взаимодействий, а сейчас я решил сам управлять потоком, входящим в Бабского.
— Ух ты! — услышал я его возглас. — Ваша милость! Умеете! Ох, умеете, слов нет!
Приоткрытыми глазами я виден его физиономию, как всегда, довольную. Правда теперь поручик дышал часто, на лбу его выступили капельки пота, мышцы лица подрагивали.
— Есть метка! — воскликнула Бондарева. — Есть! Все, разъединяемся!
Наташа отпустила мою руку. Ладонь Бабского оттолкнула с неожиданной небрежностью. Затем, растопырив пальцы, начала водить ладонями над центральной частью карты Лондона, смещаясь к Уайтчепеле. Я намеренно не говорил ей, что Гера указала именно на этот район.
— Есть, Александр Петрович! Это здесь! — Бондарева указала на восточную часть Уайтчепеле. — Еще несколько минут! Надеюсь, поднять побольше деталей! Поручик, не мешайте! Всем ментальная тишина!
Она плотно зажмурила глаза и еще ниже опустила руки к карте. Дыхание ее стало частым, порывистым.
— Второй этаж дома… Комната… — напряженным голосом зашептала штабс-капитан, — Большая комната. Мертвая девушка на полу. Случилось недавно. Менее получаса назад. Наш объект жив. Пулевые ранения. Три или четыре. Очень тяжелые. Может умереть в любой момент…
— Адрес, Наташ. Хотя бы улица, приметы дома, — произнес я, при этом стараясь не мешать ей своим ментальным фоном.
— Улица… Мэйпл-стрит… сорок пять или сорок семь… — после минутной задержки прошептала она. — Дома примыкают друг к другу, сложно разобрать.
— Все, благодарю! — я вскочил и побежал за Элизабет. — Элиз! Элиз, знаешь, где Мэйпл-стрит?
— Нет! — Стрельцова тут же выскочила мне навстречу.
— Ладно, неважно. Майкл там! Едем! — я поспешил к лестнице.
— Я с вами! — вызвался Бабский, сбегая следом за мной. — Помогу остановить эрмик.
Я хотел ему возразить. Вот не нужен был мне там Бабский, совсем не нужен! Бондареву бы взял, но этого шутника!.. И одного оставлять его рискованно.
— Умею, останавливать, если срочно надо! — надавил на меня Алексей.
И я согласился:
— Ладно, показывай свои таланты.
Последней на улицу выбежала Бондарева, рассудив, что ее помощь может потребоваться.
Стояли на углу Кэмброк-роуд мы недолго. Не знаю, чья заслуга в этом больше: ментального влияния Наташи, Бабского или все же Элизабет, но скоро возле нас остановился темно-зеленый «Бурунг».
— Нам очень срочно нужно на Мэйпл-стрит! Пожалуйста, выручите! — выкрикнула Элизабет, едва открыв дверь эрмимобиля.
— Заплатим, сколько пожелаете! — добавил Бабский и, не дожидаясь ответа, плюхнулся на сидение рядом с драйвером.
Пожалуй, это было наглостью с его стороны, потому как туда метила Элизабет. Англичанка не стала спорить, лишь уточнила, устраиваясь рядом со мной:
— Вы знаете, где Мэйпл-стрит? Это где-то в Уайтчепеле, параллельно Эссекс-роуд.
— Да, что такое там есть. Разберемся, госпожа, — ответил грузный мужчина, что сидел за рулем. Дождался, когда залезла в салон Бондарева и дернул рычаг. Со свистом выбросив плотную струю пара, старый «Бурунг» понесся по Кэмброк-роуд в сторону Уайтчепеле.
— Нам нужен дом сорок семь, — напомнила Бондарева.
— Будет вам сорок семь. Двадцать фунтов приготовьте. Мне это, видите ли, не по пути, приходится делать большой крюк, — начал ворчать толстяк.
Я достал бумажник и вытянул из него две банкноты.
— Волнуешься? — я взял Элизабет за руку.
— Очень! — прошептала она. — Я найду, кто это сделал! Обязательно найду! — баронесса отвернулась к окну, и я понял, что она пытается скрыть накатившие на глаза слезы. В том, что связь Элиз с Майклом очень сильна, я знал и ранее, но сейчас она проявилась еще яснее. Эмоции Стрельцовой как-то даже не совсем вязались с ее невозмутимостью, которая все чаще проявлялась после рокового визита англичанки в Лондон.
Проехав часть пути по Эссекс-роуд до Standard Bank, «Бурунг» свернул направо и уже там поехал медленнее по узким, грязным улицам Уайтчепеле.
— Это здесь! — через некоторое время сказала Бондарева, обратив внимание на табличку на угловом доме. — Полагаю, сорок семь будет через двенадцать домов по правой стороне.
Едва эрмимобиль остановился, Элизабет выскочила из салона и поспешила к входной двери, выхватывая на бегу новенькую «Кобру», щелкая предохранителем. Я не посмел ее остановить, хотя такая поспешность была опасной. По-хорошему, нам стоило задержаться хотя бы на три минуты, чтобы я мог просканировать этот дом на возможные угрозы или попросить сделать это Бондареву. Однако, Стрельцову было не удержать. Я поспешил за Элиз, на всякий случай активируя по пути «Лепестки Виолы» и кинетику.
Когда я взбежал по лестнице и свернул налево, то увидел Элизабет, стоявшую в конце небольшого коридорчика. Рука баронессы, сжимавшая пистолет, повисла. Глаза с болью и ужасом смотрели вниз.
— Спокойно, Элиз! К нему не прикасайся! — предостерег я, вбежав за ней в комнату и видя на полу Майкла. Скорее всего, он был еще жив, хотя признаков дыхания не было.
— Попроси Геру! Пожалуйста! — Элизабет с мольбой посмотрела на меня и медленно опустилась на колени возле брата.
— Не трогай его, Элиз, — предупредил я, зная, что она сейчас может нечаянно навредить. — Сделаю все, что возможно.
Я присел на корточки рядом с ней. Спешно переходя во второе внимание, простер руки над Майклом. Теперь я точно знал, что барон Милтон еще жив. Водя над ним руками, как мог я, остановил кровотечение, хотя в этом уже не было необходимости. Слыша, как за спиной появилась Наташа и Бабский, я сосредоточился и воззвал к Гере. Именно к ней первой, потому как было гораздо больше шансов, что Величайшая услышит меня раньше, чем Артемида. Я даже допускал, что Гера сейчас где-то здесь, рядом, в непроявленном.
После этого я со всей ментальной силой обратился к Артемиде, понимая, что ее влияние здесь, в Британии меньше, чем влияние Величайшей, которую называли Юноной.
— Взывать к богам бесполезно, ваша милость, — раздался позади меня голос Бабского. — Вы случаем, не прихватили мой эйхос? Если он здесь, давайте скорее — я вызову Службу Спасения. Есть шанс еще шанс. А боги… Уж тогда лучше к Асклепию. Зачем нам Гера, тем более Артемида? Они такие вопросы не решают.
Мне хотелось заткнуть этого умника и эксперта по богам — он сейчас сильно мешал.
Бондарева почувствовала мой настрой и сердитым шепотом сказала:
— Замолчите, поручик! Александру Петровичу виднее, что сейчас нужно!
Молодец, Наташенька. Конечно, она осведомлена о моих отношениях с небесными чуть лучше Бабского. Я чувствовал огромное волнение Элизабет, ее ментал, сейчас походил на море, объятое девятибалльным штормом. Она мне тоже мешала, но уж эмоциональный шторм Стрельцовой я вполне мог потерпеть, даже был обязан это сделать.
Я встал, понимая, что мои манипуляции на тонком плане Майклу больше ничем не помогут. Подошел до рыжеволосой девушки, лежавшей метрах в трех от барона Милтона — она была мертва. Похоже, смерть ее настигла почти сразу, после того как какой-то мерзавец выстрелил в нее не менее трех раз.