— План господина Макграта во всем великолепен! — согласится Бабский, вертя в руке серебряный тубус, с которым не расставался.
— Так вот, нам нужно обсудить кое-какие детали и приступить к реализации плана сегодня же! — высказалась штабс-капитан.
Элизабет и поручик Бабский с недоумением повернулись к ней.
— Сегодня же! — повторила она. — Иначе завтра все может стать намного сложнее. Придется не поспать! Родина требует! — с пылом произнесла Бондарева.
Мне показалось, что следующими ее словами будут: «Беру командование на себя!»
Глава 16Краб Ольвары
После краткой, но похожей на порох речи Натальи Петровны, Бабский и Элиз выжидательно смотрели на меня. И наступила тишина. Слышалось лишь, как шипит на сковороде ягнятина. Ах, да, еще у меня заурчало в желудке от голода.
— Элиз, у тебя там мясо не сгорит? — полюбопытствовал я.
— Ваша милость, правда, что ли выдвигаемся прямо сейчас? — улыбка на его лице в этот раз вышла вымученной.
— Кто сказал? — разыграл удивление я, и поймав движение глаз поручика в сторону Бондаревой, рассмеялся: — Ах, Наташенька. Нет, она погорячилась. Родина требует — это все понятно. И мы Родину не подведем. Но будем делать все зависящее от нас без лишней спешки. В общем, расслабьтесь. Думаю, уже пора открыть бутылочку вина.
— Корнет! Ну-ка идите сюда! — Бондарева встала, с грохотом отбрасывая табурет.
Решительным шагом она вышла в коридор. Я, виновато опустив голову и подмигнув Стрельцовой, последовал за штабс-капитаном. Когда мы дошли до конца коридора, у меня было такое ощущение, что госпожа Бондарева сейчас скомандует: «К стенке!». Но она без всякой команды вцепилась в мою рубашку и оттеснила меня к простенку.
— У тебя совесть есть⁈ — ее очаровательные глаза, зеленые как у ведьмы, метали опасные молнии.
— А что? — ответил я вполне справедливым вопросом на ее вопрос.
— Не прикидывайся дураком, великий маг! Зачем ты при всех так опускаешь мой авторитет⁈ — в ее цепких пальцах затрещала ткань моей рубашки.
— А ты не думала, что при тех же «всех», принимая решения за руководителя группы, то бишь меня, ты принижаешь авторитет мой. Вообще-то такие глупости, как авторитет перед кем-то меня не слишком волнуют, но ты вводишь людей в заблуждение. Они не понимают кого слушать: тебя или меня. Сейчас на кухне, ситуация была вполне невинной. А ты можешь представить, как могло повернуться если бы это случилось в боевой обстановке? — по мере того, как я это говорил, ее пальцы разжимались. — Что было бы, если бы ты начала выдавать команды, противоречащие моим? Наташ, ты же военный человек, ты — штабс-капитан и ты должна гораздо лучше меня понимать, что такие вещи недопустимы! Пока мы проводим операцию не может быть никакого двоевластия! Принимать окончательные решения и выдавать команды здесь буду я и только я!
— Я погорячилась, — сказала она, поджав губы. — Меня просто захватила эта идея, что мы можем добраться до главной цели миссии так легко и быстро! И я так не привыкла, когда слова не имею! Ладно, прости.
— Поцелуй меня, — попросил я.
Она повиновалась, сделала это с желанием. Я обнял ее, лаская податливые губы Бондаревой своими.
— Знаешь, как я тебя сильно хочу, — прошептал я ей на ухо.
— Знаю. Чувствую у тебя в ментале буря, — ответила она, запрокинув голову и роняя на спину тяжелые волосы.
— Думал, чувствуешь не только в ментале, но и здесь… — я прижал Наташу сильнее, так чтобы она сполна ощутила жуткое напряжение моего бойца. — Давай ляжем сегодня вместе. Завтра непростой день. Ради боевого слаживания нам полезно лучше узнать друг друга.
— Нет, корнет. Не надо об этом со мной. У тебя есть Элиз и Ольга. Пожалуйста, не надо, — Наташа слегка вздрагивала от моих поцелуев.
— А у тебя есть Рыков, и что с того? Давай еще я буду у тебя? — я осторожно приподнял край ее юбки.
— У меня нет Рыкова. Это он думает, что я у него есть, — баронесса слабо попыталась задержать мою руку.
— Сегодня спим вместе. Элиз не будет возражать, — я ущипнул ее губами за мочку уха.
— Нет! Все, пошли на кухню! Надо подумать о вещах более важных: о плане завтрашней операции. Или ты даже завтра не собираешься? У меня много вопросов, к тому, что ты там надумал, — она поцеловала меня в губы: сама и горячо, потом оттолкнула, поправляя юбку.
— Ладно, сейчас сосредоточимся на деле. Но после успеха с Увядшей Розой спим вместе, — настоял я.
В ответ Бондарева лишь усмехнулась и покачала головой. Вот сейчас она меня явно дразнила. Ее очень сложно понять: когда она именно дразнит, когда провоцирует, а когда всерьез цепляется за свои сложные принципы. И если я могу почувствовать в ту или иную минуту отношение ко мне почти любой женщины, то Наташино не могу — она всегда ментально закрыта.
— Боги, как же ты дразнишь! — признал я.
— Держи себя в руках, корнет, — ее ладонь случайно, а может намеренно, коснулась твердого холмика, топырившего мои джаны.
Я поймал ее и прижал к нему сильнее. Тут мне, помимо нестерпимого желания трахнуть эту мучительницу пришла не совсем здоровая идея: испытать на Наташе «Мангад Урф» — иначе говоря, «Золотой срез» — ту самую ментальную магию, которой я в свое время подвергал Дашу, Глорию и Элизабет. Элиз тогда не была мне близка. Тогда англичанка была даже враждебна из-за отношений моей мамы с Майклом, и поэтому я без капли душевных сомнений использовал на ней «Мангад Урф». Но в прошлых жизнях у меня был принцип: не подвергать воздействию этой магии близких мне людей и друзей. Заглядывать в голову доверяющего тебе человека — это как бы неэтично. Но Наташа — особый случай. Особый потому, что она сильный менталист — это, во-первых. И я сомневался, что в данном случае от «Золотого Среза» вообще будет какой-то толк. Во-вторых, Бондарева сама неоднократно пыталась пробить меня, заглянуть в тайные слои моего ментала, в мои мысли. Я легко справлялся с ее атаками, однако, я не уверен, что пока меня не было в теле, она не ковырялась там, где нельзя. Итак, моральное право у меня имелось. Я решил, что после «Мангад Урф», признаюсь ей в содеянном — это будет по-честному.
«Золотой Срез» — достаточно быстрая в подготовке процедура. Я активировал ее в левую руку, ту самую, которой удерживал ладошку менталистки на своем возбужденном холмике. Мне нужен был лишь хороший физический контакт. И он был. Да еще какой!
— Наташ, дорогая… — я отвлек ее этими словами и, ничего не говоря дальше, просто посмотрел ей в глаза. Нужно было чуть потянуть время. Если получится ввести ее в растерянность, то еще лучше.
От меня словно от радара пошла сканирующая волна, готовая считать ощущения баронессы, ее мысли, различные оттенки эмоций. Пусть они даже прятались под ее ментальной защитой — «Золотой Срез» работал по иному принципу, неведомому современным ментальным школам.
Первое, что я почувствовал, это прекрасную смесь ее волнения, от моей близости и возбуждение. Настоящее женское возбуждение, которое бывает очень мокрым. Во мне это тут же родило ответную реакцию: я бы много отдал, чтобы прямо сейчас сунуть ей руку между ножек. Затем я услышал ее мысли, рванные, быстрые: «…я не девчонка. Докажу ему это. Я должна!.. Ну почему он такой⁈ И чего так смотрит⁈ Чего ему надо? Дура! Ясно, что ему нужно! А у него крупный член. Большой. Напряженный. Бабский угодник! Наглый, упрямый, хитрый! Как же он меня хочет! Наверное, дрочит на меня. Дрыгает свою Элиз, а представляет меня. Боги, ну за что так? Уступить ему? Отдаться? Потом признаться Рыкову. Бросить вызов этому негодяю! Окончательно порвать с ним! Это очень опасно, но плевать! Как он напряжен. Я хочу… Я сильно хочу. Чего он так смотрит?».
— Что тебе нужно, корнет? Чего ты так смотришь? Еще и молчишь? — не выдержала нашей молчанки баронесса, хотя оно длилось меньше минуты. — Тебе нравится греть мою ладонь? Извращенец, — она усмехнулась и отвела взгляд.
— Наташ, хочешь, признаюсь, что я только что сделал? Я использовал «Мангад Урф» — древнюю ментальную магию. Только не злись слишком после того, что я скажу дальше, — предупредил я. — Ты же много раз пыталась сканировать меня, и в общем-то не скрывала это. Вот и я не скрываю. Просто моя ментальная техника оказалась чуть хитрее твоей защиты.
— Что ты там насканировал, граф? Говори! — она насторожилась.
— Я поймал тебя на мыслях, когда ты начала думать: «Я не девочка! Я должна доказать ему». Потом о моем члене и прочих глупостях, — начал я.
— Елецкий! Ну ты негодяй! Как же это подло! — ее цепкие пальцы снова скомкали мою рубашку.
— Нет, Наташ, это не подло. Я уже объяснил почему. Ты менталистка, а немножко тоже кое-что умею, продолжил я. — Если угодно, мы просто посоревновались. Показали друг другу свои возможности. Так что будем считать, что просто квиты. А вот насчет девочки… Наташ, дорогая, ты сама знаешь, что ты на самом деле передо мной девочка. Ты знаешь, кто я. Знаешь не все, но многое. Но при этом изо всех сил борешься за лидерство. Ты пойми очень важное: перед мужчиной, который тебе нравится не стыдно иной раз быть просто девочкой. Не стыдно проявить слабость и даже сдаться. Прошу, не будь каждую минуту штабс-капитаном. Для проявления себя как штабс-капитана у тебя будет много возможностей и куда более подходящих случаев в «Сириусе». Но когда нет необходимости ощущать на плечах погоны, прошу, становись просто женщиной и даже девочкой. Позволь себе такую приятную слабость, и ты сама удивишься, что жить от этого становится проще и приятнее Она поджала губы, и мне показалось, что в эту минуту баронесса готова проявить слабость — заплакать. Я обнял ее тепло, за плечи. Вышло это как-то больше по-дружески. А потом последовали не совсем уместные для таких объятий слова:
— Прошу, не надо это… — ну ты понимаешь, о чем я — делать лишь для того, чтобы доказать что-то Рыкову. Не надо бросать ему очередной вызов. Гораздо разумнее просто жить своей жизнью, не вступая ни с кем в войну без веских на то причин. Идем на кухню. Думаю, наш ужин готов. За ним обсудим планы на завтра, — я взял ее под руку и Бондарева молча повиновалась.