Отсюда до лестницы было около ста двадцати шагов. Я знал о решетке выше и посте перед ней. Поскольку лестница там поворачивала, у нас был шанс проскочить незамеченными на самый нижний уровень. И шанс неплохой. При условии, что магам Уэйна не придет в голову сканировать. Не думаю, что они занимаются этим здесь постоянно, и не думаю, что здесь много подобных специалистов — в основном в охранении стояли боевые маги, а к таким подкрасться поближе гораздо проще, чем к менталистам.
Шли мы медленно, выверяя каждый шаг. Шли почти бесшумно. Хуже всего это давалось Стрельцовой, хотя она хорошо усвоила мои уроки. Бондарева и Бабский в этом отношении оказались безупречны — чувствовалась выучка «Грифона».
Когда впереди слева показался край лестницы, я предостерегающе поднял руку. Активировал «Лепестки Виолы» и сделал еще один осторожный шаг. Замер, услышав движение на лестничном марше вверху. Выждал немного и выглянул. Сейчас слишком велика была цена ошибки.
Еще пару шагов и я увидел решетку, преграждавшую путь сверху на этаж, где мы находились. Нам она никак не мешала — скорее помогала. Убедившись, что сейчас удобный момент, чтобы проскользнуть незамеченными, я подал знак своим.
Быстро и бесшумно мы спустились по изгибающейся вправо лестнице. И вот теперь начиналось самое важное. Самое важное до того момента, пока мы не сможем проникнуть в хранилище. Сразу за поворотом нас ждал широкий прямой коридор длинной метров пятьдесят, который заканчивался стальной дверью в хранилище святая святых замка Увядшей Розы.
Я задержался на углу, жестом руки обозначив всем готовность. Вложил кинетику в две руки — сейчас нужна была только атака молниеносная, смертельная. Проблема заключалась в том, что те несчастные пять человек охранения находились далековато — у самой двери в хранилище. Их требовалось положить с большой дистанции сразу. Раньше, чем они смогут поднять тревогу или начать стрельбу. Ту тактическую схему «Краб Ольвары», что мы отрабатывали вчера, я готовил, чтобы пробить себе дорогу, когда мы будем возвращаться с Ключом Кайрен Туам, но никак не сейчас.
Я махнул рукой и выбежал из-за угла. С силой толкнул кинетическую волну вперед — стоявших в дальнем конце коридора англичан раскидало словно кегли.
Элиз, держа наготове два остробоя появилась справа от меня. Бабский и Бондарева слева. Практически одновременно все открыли стрельбу по заранее оговоренным секторам ответственности. Хотя какие сектора? Здесь всего пять несчастный целей! Но попробуй, положи их с пятидесяти метров, да еще в движении и с остробоя! Все три бойца охранения в броне: дротики ее не берут — имеет смысл стрелять только к голову или в бок, где нет броневых пластин!
Элиз, на бегу, не сбавляя шага отработала на отлично — маг и стрелок затихли. Я мгновенно активировал «Гнев Небес». В спешке сделал это не совсем удачно и прежде, чем с моих пальцев сорвались длинные синие нити, меня самого изрядно тряхнуло электричеством. Яркие змейки разрядов с хищным шипением пронзили коридор на всю длину. Вошли в тела, которые, скорее всего, были уже мертвы.
Когда мы добежали до огромной стальной двери, под ней никто из людей Уэйна не подавал признаков жизни. Все прошло относительно бесшумно и вполне успешно. Не думаю, что щелчки отстробоев и шипение электрической магии донеслись до стражей на два этажа выше.
Теперь для меня предстояла очень непростая задача: проделать дыру в огромной и толстой стальной двери или в кладке рядом с ней. По моим прикидкам, это должно занять не менее 10–15 минут. Есть ли у нас это время? И хватит ли у меня сил, учитывая то, что даже дырка в не слишком толстой кладке уровнем выше, далась мне с трудом. Сейчас я чувствовал себя по-прежнему неважно. Не отпустил меня еще тот смертельный холод, выжимающий жизненные силы из тела.
Глава 19Великое Перо Ято
С Майклом оказалось непросто. Увы, он не был идущим на поводу своих желаний столь легко, как граф Оршанский. От последнего Гера начала как-то быстро уставать. Сначала богиню пленила его неуемная энергия, но с сегодняшнего утра Величайшей пришло на ум, что Добрыня Супроилович больше не нужен ей. Богиня знала, что ее настроение изменчиво как ветер, и лишь поэтому она решила оставить его пока возле себя.
Относительно Майкла Милтона ее Геру мучили совсем иные чувства: в них было и любопытство и одновременно раздражение. Ее беспокоило, что Майкл по-прежнему слишком сдержан и не интересуется ей так, как бы ей того хотелось. Даже предложение стать богом, пусть пока еще не высказанное достаточно серьезно, он воспринял вовсе не так как тот же Оршанский. Вместо только чтобы мгновенно согласиться, Майкл взвешивал ее слова, рассуждал, что при этом потеряет. Да разве может думать о таком человек, которому взамен его никчемной жизни богиня предлагает вечность⁈ Но Майкл Милтон позволил себе думать даже в данном, казалось бы, не нуждающимся в осмыслении случае! Вместе с тем он слишком, слишком привязан к земле и к своей любовнице, есть в нем нечто такое, что делает его непохожим на других людей.
По мере того как Величайшая думала над этим, желание получить Майкла Милтона становилось в ней все сильнее. У Геры даже появился соблазн снова появиться перед Елецкой и, будто бы затеяв добродушный разговор, намекнуть, что до недавнего времени у барона Милтона в Лондоне была другая женщина. При этом не стоит говорить, что она уже мертва. Графиня очень ревнива. Без сомнений это ее сильно заденет. Но вот как поведет себя дальше Елецкая, Гера не знала. Быть может сказанное не отвернет графиню от Майкла. А пускаться в подобные откровения, открывать людям тайны других людей, богине не подобает. То, что Гера сказала Елецкой об отношениях ее сына с Глорией уже было серьезным проступком — ничем иным, как запретным вмешательством. Влияние от такого вмешательства накапливается и потом может привести к серьезным последствиям. Увы, пока Астерий не добрался до Хранилища Знаний и не доставил ей то, чего она с нетерпением ожидала, супруге Громовержца приходилось мириться с Небесными Законами, и если переступать их, то нее слишком часто.
Открыв золотой пенал, покрытый знаками, смысл которых уже не помнили даже самые древние боги, Величайшая извлекла из него Перо Ято. Никто не знал, что оно находится у нее. Боги, даже первые, низвергнутые в давней войне, думали, что эта великая вещь затерялась где-то в Вечности, однако всемогущее Перо было у нее. Мало кто помнил о его назначении: о том, что именно этой вещью можно писать в Вечной Книге, и тогда грядущие события будет направлять та рука, которая делает эти записи — ее рука. Но опять же, это случится не раньше, чем Астерий исполнит обещанное, а Вечная Книга станет такой же собственностью Величайшей, как каждая вещь в ее огромном дворце.
— Филлис! — призвала богиня нимфу. И когда та, беззвучно и легко вбежала в ее Нефритовый кабинет, сказала: — Приведите ко мне Майкла. Я буду в спальне. Больше никого до обеда не впускать.
— Даже Гермеса? — уточнила служанка
— Даже Гермеса, — подтвердила Величайшая, убрав Перо, щелкнула крышкой пенала и, взяв его с собой, направилась в спальню.
Убрав пенал в сундучок, Гера решила переодеться. Она могла сделать это лишь взмахом руки, но сейчас ей хотелось сделать это неторопливо и со вкусом, как это умеют делать земные женщины, ценящие собственную красоту. Она выбрала одно из самых соблазнительных платьев — то в котором когда-то очаровала Перуна. Облачилась в него перед огромным зеркалом, дважды повернулась, глядя как полупрозрачная ткань и жемчуг подчеркивают красоту ее тела.
Через несколько минут услышала приближавшиеся шаги — вели барона Милтона.
— Майкл, рада видеть тебя! — Гера повернулась к нему, излучая божественную улыбку.
— Хайре, Величайшая! — ответил он, следуя древней традиции приветствия, и в почтении сложил руки на груди.
— Я за завтраком думала о тебе, Майкл. И знаешь еще что?.. — Гера дождалась, когда Филлис скроется за дверью. — Я вспоминала ту ночь, когда мы оказались вдвоем в бассейне. Ты помнишь ее?
— Как я могу такое забыть, Величайшая из богинь. Эта ночь со мной будет до конца дней, — ответил барон Милтон и при этом подумал, что он фальшивит. Быть может, фальшивит совсем немного.
— Но я же сказала тебе, что конец твоих дней может никогда не наступить. Это тот редкий случай, когда почти все зависит лишь от человеческого желания. А знаешь какое желание сейчас у меня? — жена Громовержца лукаво изогнула бровь.
— Нет, Величайшая. Я не умею читать мысли. Тем более мысли богинь, — чеширский барон медленно опустил руки, любуясь ей. Гера сегодня была особо очаровательна, а упоминание недавней ночи жаром разлилось по его телу.
— Я хочу, чтобы ты отнес меня к бассейну. И чтобы этот день для нас двоих стал приятнее еще той ночи, — сказала богиня. — Смелее, Майкл. Смелее! — она рассмеялась, видя его нерешительность. И когда барон подхватил ее на руки произнесла, касаясь губами его губ. — Тебе не придется нести меня далеко. Лишь за эту дверь, — Гера указала взглядом на створку, покрытую позолотой и изящной резьбой. — Там небольшой бассейн, но в нем нам уже не помешает никто.
Примерно на седьмой минуте мучений я начал опасаться, что не смогу проделать дыру в столь толстом слое металла. Проблему осложняло то, что я работал «Песками Времени» очень близко от скрытого механизма ловушки. Стоило мне его задеть, и обрушились бы огромные каменные блоки, державшие свод. Требовалось делить внимание, которое и без того было на пределе из-за сложностей этой проклятой магии.
Не говоря причины, я попросил всех отойти на 15 метров и стать с правой стены коридора. Только Бондарева поняла в чем дело, но не проронила ни слова, с сожалением глянула на меня и отошла за Элизабет и Бабским.
Блять, не думал я, что шалости с «Песками Времени» пойдут у меня так трудно! Я все еще удерживал сгусток серого тумана, высасывающего мои силы. Удерживал, постепенно двигал его дальше, изредка поглядывая на большую горку ржавчины под ногами и на труп мага-британца, что лежал рядом с выпученными глазами и почерневшим лицом. Лицо его почернело от моего электрического удара. Возникла даже мысль, что моя физиономия может скоро стать такой же, если я упрямо продолжу убивающую меня работу.