— А тебя самого разве такое пугает? Ты же не считаешься с чувствами своих женщин. Тебя Гера поцеловала в губы при Артемиде! Сказала о любви, и ты это принял, как должное, — она резко повернулась ко мне. — Ты явно был этому рад. Мне кажется, полетел бы за ней, если бы были крылышки!
Я был сбит с толка. Претензии более чем странные. Ну, поцеловала, и что? Будто я отвечаю за поступки Величайшей. И вообще, какое может быть дело Бондаревой до моих отношений с богинями? Все что она думает об этом, не более, чем ее домыслы.
— Ладно, это не мое дело, — сказала она, верно распознав направление моих мыслей. — Вечер правда волшебный. А день просто сумасшедший. До сих пор не могу поверить, что все это произошло с нами. Я Ключ Карен Туам смотрела, пыталась понять, как он работает. Увы, не смогла. Но штуковина очень необычная и красивая. Можешь мне кое-что пообещать, Саш?
Снова сложный вопрос от несостоявшейся богини. Я не трус, но давать обещания Наташе, не зная при этом, что она желает, как-то боязно.
— Ну? Астерий! Если бы тебя попросила пообещать что-нибудь Элизабет, то ты бы это сделал без раздумий. Уверена, не слишком бы раздумывал, если бы на моем месте была Глория. Я где-то там, далеко не на первых местах. Так понимать? — она испытывающе смотрела на меня.
— Наташ, мне нужно сначала хотя бы понимать на какую тему я даю обещание. Дело в том, что я не разбрасываюсь пустыми обещаниями, поэтому даю их с осторожностью. К примеру, я пообещаю исполнить сам не ведая что, а ты скажешь, чтобы я женился на тебе по возвращению в Москву. А у меня между тем в Москве ждет невеста, — попытался я перевести все это в шутку, хотя тема была достаточно серьезная, чтобы над ней шутить.
— Расслабьтесь, корнет. Даже если бы я развелась с Рыковым, то мне бы в голову не пришло искать душную несвободу в браке с вами. Да еще при таком несметном числе любовниц, как у вас! Ни за что! Мое желание вне наших отношений и будет касаться Ключа, — Наташа постаралась убрать мои руки с талии.
— Ключа Кайрен Туам… того самого, что лежит в твоем рюкзаке? — спрашивая это, я хитрил. Ведь Ключ у Бондаревой был подделкой, а раз так, то здесь я был куда как свободнее в обещаниях.
— О нем самом. Обещаешь, что исполнишь мою просьбу? — Бондарева прищурилась. — Не бойся, граф. Тебе, наверное, даже понравится то, что я попрошу. Просто хочу проверить, на что ты готов пойти ради меня.
— Да, баронесса, обещаю. Так в чем просьба? — я весь превратился в слух.
— Не менее, чем наша Лондонская операция меня интересует экспедиция по поиску и вскрытию Хранилища Знаний. Уверенна, что ее поручат именно тебе. Кто же еще у нас такой всемогущий, что даже богини к нему липнут? И снова ты сам будешь набирать группу. Возьми меня, — попросила Бондарева.
— Только и всего? Наташ!.. — я рассмеялся. — И для этого стоило дурачиться с этими обещалками? Конечно, тебя возьму. И, скорее всего, возьму Бабского, хоть он и засранец. Люди, которые меня не подвели и которыми я в целом доволен, становятся Моими Людьми. Я держусь за них, не собираюсь менять их на каких-то других, незнакомых. Можешь быть уверена, ты первая в списке вместе с Элизабет.
— Это еще не все. Еще я уверена, что Рыков сделает все, чтобы я в эту экспедицию не попала. У него серьезные связи, он найдет способ сделать так, чтобы меня не было в списках. Но ты же всемогущий, правда? Затребуй меня у Трубецкого. Мне это важно, Саш, — она даже положила мне ладонь на грудь.
— Обещаю, Наташ. Уж такую проблему я решу. Если потребуется, обращусь к Денису Филофеевичу, — заверил я.
— Вот так легко? Мне приятно, честное слово, — она заулыбалась. — Даже не потребуешь, чтобы я тебя за эту милость поцеловала?
Я заметил, что ее глаза смотрят не на меня, а куда-то мне за спину. Там явно кто-то был. Я повернулся вполоборота и увидел Афину. Богиня стояла возле колонны и поглядывала на нас.
— Это такая маленькая провокация? Зачем ты это делаешь? — спросил я баронессу, хотя вполне понимал зачем. Этакое женское соперничество и одновременно самоутверждение.
— А ты боишься, да? Не рискуешь при ней? Признайся, великий Астерий: тебя влечет ко мне только когда никто этого не видит? — с вызовом произнесла она, вмиг ломая сложившуюся между нами идиллию.
— Наташ, мы же говорили уже об этом. Дело вовсе не в страхах, а в нежелании доставляться неприятные эмоции Артемиде. Ты знаешь — она ревнива. Арти всерьез ревновала меня к Элизабет, и из-за этого между нами однажды случился небольшой разлад, — вспомнил я, хотя тот разлад нельзя назвать небольшим. Даже Лето являлась ко мне с ненормальными требованиями.
— Артемиды здесь пока нет. Я хочу, чтобы ты поцеловал меня при Афине. Не будь трусом, Астерий. Я так хочу, — настояла она.
Плясать под дудку госпожи Бондаревой я не собирался, но сейчас был тот случай, когда можно было уступить ее капризам. Мне стало любопытным, что из этого выйдет. Как отреагирует Афина, донесет ли она об этой, честно говоря, мелочи Охотнице и скажет ли что-то сама. Ведь богини мало отличаются от женщин земных. Зачастую они еще более чувствительны, ревнивы, ранимы.
Я обнял шальную баронессу, заставил ее прогнуться назад — ее тяжелые каштановые волосы упали на мраморную балюстраду. И поцеловал. Весьма горячо, с вожделением ощущая ее полную и молодую грудь. Вместе с тем ощущая влечение к ней и еще взгляд Воительницы, вонзившийся точно копье в мою спину.
К тому моменту, как этот спектакль закончился, Артемида еще не появилась. Я же, перебросившись несколькими шутливыми фразами с Наташей, подошел к Афине.
— Обольстительно выглядишь, Арета. Тебе одинаково хорошо идут и платья, и доспехи. И… — я понизил голос до шепота, — и полное отсутствие того и другого.
— Вообще-то я думала, ты обратишь на меня внимание раньше, и мне не придется стоять одной, наблюдая за твоими любезностями с ней, — сказала она, и это не звучало как укор, скорее, как неважное замечание.
Что мне всегда нравилось в Афине, так это умение не превращать всякие мелочи в трагедию.
— Прости, так вышло, — я мягко погладил ее руку и… пустил «Капли Дождя». Добавляя смещая гамму этой приятной магии от расслабления к обольщению. Конечно, дочь Зевса это почувствует. Захочет, уберет руку — она не убрала.
Тут же спросила с улыбкой:
— Как тебя назвала Гера? Милый мальчик? Между прочим, вполне метко. Мне нравится, — она шутливо коснулась пальцем моего носа. — В каждом известном мне перерождении, ты выбираешь притягательные образы.
— Какой сладкий комплимент. Дорогая, знаешь, как ты меня сейчас влечешь? Приходится даже отвлекаться на другие мысли, чтобы не утонуть в мыслях о тебе. А где Арти? — я спрашивал сейчас об Охотнице, но любовался при этом Афиной.
— Еще недавно вертелась перед зеркалом. Не знаю, чего она там застряла. Вот идет, — Арета кивнула на восточный край террасы.
Оттуда появилась Артемида в белом с золотым шитьем платье. За ней служанки несли на подносах что-то к ужину, хотя стол был большей частью накрыт. На нем стояли кувшины с вином и водой, салаты в серебряных вазах, хлеб и сыр, сладости на маленьких тарелках. Только сейчас я сполна почувствовал, как голоден.
Не успели мы устроиться за столом, как на ступенях, ведущих к южному входу во дворец, появилась Стрельцова в сопровождении служанки Артемиды. Элиз выглядела явно настороженной, растерянной и одета была она не в свою одежду, а в тонкое серое платье, похожее на те, которые носили здесь служанки.
— Арти, прости, но я пойду встречу ее. Ты же знаешь мое отношение к Элиз. Ее нужно успокоить, — сказал я Артемиде, вставая из-за стола.
— Стой! — Охотница придержала меня за руку. — Сходи, но давай договоримся: когда я рядом, ты будешь со мной и только со мной. Даже Ареты между нами не должно быть много.
— Хорошо, — кивнул я, чувствуя, что мне предстоит непростой вечер.
— И не забывай: я приняла, что любовь земная и небесная разделены. Но мы сейчас на Небесах. Не обижай меня своим недостаточным отношением, — она все еще держала мою руку.
— Арти, ну что на тебя нашло? — я поймал на себе насмешливый взгляд Бондаревой.
— Ничего. Считай, что я не в настроении. И немного расстроена. Иди, встречай свою миссис Барнс, — она специально назвала Элиз ее прежней фамилией, намекая на неприятное прошлое, связанное с чеширской баронессой.
Элизабет не сразу увидела меня, лишь когда она поднялась на террасу, то встрепенулась и побежала мне навстречу.
— Демон! — она схватила меня крепко, на глазах выступили слезы. — Я думала, что мы все погибли. В ушах гул, как после взрыва, а перед глазами огонь, и тебя будто уносит куда-то. Очнулась голая, и мужчина надо мной. Я закричала, ударила его по лицу — не сразу поняла, что это Асклепий.
— Элиз! — я встряхнул ее, едва сдерживая хохот. — И что он? Как Врачеватель, остался жив после твоей ярости?
— Жив. Сказал, что первый раз приходится заниматься такой сумасшедшей, — Стрельцова тоже начала улыбаться. — Про Майкла спросишь у богинь? Мне что-то боязно за него. Как я поняла, что мной занимался Асклепий, так сразу вспомнила Майкла и все, что с ним было. До сих пор сердце трепещет.
— Обязательно спрошу. Сегодня будем решать с Майклом, — пообещал я, подводя ее к столу. И негромко добавил: — Элиз, пока мы здесь, я буду мало уделять тебе внимания. Не обижайся.
Я знаю, что Стрельцова очень понятливая девушка, и с ее стороны не могло быть обид, но сказал, чтобы унять все возможные волнения у нее на душе. Я все больше начинал ее ценить и любить.
— Ты такой теплый с ней, — сказала мне Артемида, когда я сел с ней рядом. — Нет, это не упрек. Все хорошо, — она поцеловала меня, давая понять, что не сердится.
Мы ужинали, вспоминая минувший день, насыщенный событиями так, что всем хотелось высказаться, поделиться пережитым. Элизабет и госпожа Бондарева поначалу молчаливые, немного скованные присутствием двух богинь, постепенно освоились. А после третьей чаши вина и вовсе стали разговорчивыми. Я же решил, что пришло время поговорить о том, как нам вызволить Майкла. И когда я озвучил свои соображения, что Величайшая просто так Майкла не отдаст, и нужно что-то придумать для вызволения барона Милтона, меня удивил Бабский. Он поправил упавшие на лоб кудри и сказал: