Пока я был занят, моя чеширская кошечка устроилась в кресле перед терминалом и просматривала странички с новым стрелковым оружием. Элизабет — одна из немногих известных мне женщин, которым всерьез интересно оружейная тема. И когда я уже закрыл сейф, из говорителя раздался торжественный голос дворецкого:
— Княгиня Ковалевская Ольга Борисовна к вам, Александр Петрович!
О, как! Я думал ехать вечером к ней, а моя невеста уже здесь! Щелкнул рычажком и распорядился:
— Немедленно пустить! — и поспешил к двери.
С Ольгой мы встретились в коридоре. Несколько быстрых шагов навстречу, и я поднял на руки, закружил, так что Ковалевская задела каблуком картину, висевшую на стене. Конечно, мы очень жарко целовались. Когда вошли в комнату, Элизабет стояла у стола, глядя на подаренный ей букет роз.
— Здравствуйте, ваше сиятельство! — тут же отреагировала Стрельцова и сделала легкий книксен, когда Ольга зашла.
— Здравствуй Элиз! Рада тебя видеть. И поздравляю с таким великолепным итогом миссии! Во дворце вчера об этом много говорили. Уверена, без тебя Саше было бы намного труднее, — подходя к ней, Ольга коснулась ее руки, и это выглядело как маленькая благодарность.
— Что вы, Ольга Борисовна, все держалось исключительно на Александре Петровиче. Моя помощь незначительна, — баронесса заулыбалась от столь лестных слов, даже румянец проступил на щеках. — Саш, не буду вам мешать. Спущусь в гостиную, пообщаюсь с Денисом и охранниками. И может, — она взяла со стола свой букет, — спущусь в твой тренировочный зал. У нас с Денисом был кое-какой спор.
— Элиз, ты не чужая нам, можешь остаться. Если у меня и есть секреты, я их скажу Саше на ушко, — улыбнулась Ковалевская, однако англичанка, поблагодарив ее кивком, вышла.
— Мне она очень нравится, Саш. Когда она с тобой рядом, мне спокойнее, — призналась Ольга, едва закрылась дверь и быстрые шаги Стрельцовой зазвучали в коридоре.
— Если я расскажу, как она помогала нам всем и ни раз, ты еще больше укрепишься в своем мнение. Которое, кстати, относительно Элизабет мне очень приятно, — я потянул ее за руку к кровати.
— Постой. У меня новости, одна не очень хорошая. Начать с нее или с приятного? — княгиня не дала мне повалить ее на кровать.
— Давай с той, что не очень. Так, чтобы потом все было радостным, — решил я.
— Саш, несколько неудобно получается… В общем, послезавтра с утра вынуждена лететь в Пермь, и отложить никак нельзя. Там главный испытательный стенд, уже все согласовано, профессор Белкин будет ждать, — пояснила она и, почувствовав мое непонимание, добавила: — Речь о моей идее новых систем наведения. Помнишь? Я тебе рассказывала прошлый раз, когда мы были на базе «Сириуса».
— Ах, ну да. Это про религию для несчастных попугайчиков, мозг которых будет в электро-логических системах наведения ракет, — я не забывал о великолепной идее Ольги Борисовны и знал, что она все это время была поглощена ей. — По твоей задумке я остаюсь богом в птичьей религии или есть иной кандидат?
— Нет, остаешься ты. Белкин в восторге от этой идеи. Только я решила не слишком возносить твое имя, верховным богом несчастных птичек назначен Астерий, а не Елецкий. А то ты вовсе зазнаешься, — Ольга Борисовна рассмеялась, тряхнув своими роскошными золотистыми волосами. — Кстати, Белкин выделил мне в помощь большую группу из Северска. Благодаря нашим стараниям есть практические результаты, инженеры успели изготовить несколько образцов для стендовых испытаний. Так что, увы, послезавтра утром мне в Пермь, — Ольга присела на край кровати.
— Давай, я тебя отвезу. «Эверест» в твоем распоряжении, — я тут же вспомнил о вимане, подаренной мне на базе «Сириуса».
— Спасибо, мне было бы очень приятно, но не нужно. Лечу не одна, а с группой. Ее придется собирать по пути, с остановкой в Рязани и еще где-то. Я просто не знаю этих деталей. Так что теперь моя миссия, а ты сиди в Москве, — Ковалевская, запрокинула голову, роняя длинные волосы на постель и лукаво поглядывая на меня.
— Надолго туда? — я присел рядом, борясь с желанием сейчас же наброситься на нее — она меня явно дразнила.
— Дня на три точно. Теперь о приятном, — Ольга придвинулась ко мне, и когда я ее обнял, продолжила: — Денис распорядился, чтобы в департаменте готовили документы. В общем, быть тебе скоро князем. Думаю, сразу после его коронации. Причем Денис сам проявил инициативу, когда узнал о результате вашей операции. К нему же сама Афина являлась — она об этом известила. Ты знаешь?
Я кивнул. Еще бы мне не знать! И спросил:
— Как он, по-прежнему сильно расстроен из-за отца?
— Уже не так, как в первые два дня. На похоронах выглядел посвежее, почти таким, как обычно. Я целый вечер говорила с ним. Говорили о душе и смерти. Рассказала ему историю Родерика, но преподнесла так, будто история о незнакомом мне человеке, — она положила голову мне на плечо.
— Ты молодец, Оль. Моя самая умная, самая добрая и самая любимая девочка, — я поцеловал ее, глядя волосы. Нестерпимо хотелось сейчас же повалить на кровать, но я решил еще немного с этим потерпеть, пока мы не поговорим о самых насущных на этот момент вещах.
— Хочешь еще немного приятного? — она прижалась ко мне и, не дожидаясь согласия, продолжила: — Меня отпустили к тебе на ночь. Вернее, папа отпустил, сказал маме, будто я уехала по важным имперским делам до завтра. Наша встреча — это же важное имперское дело?
— Да! И самое главное в этом деле будет решаться ночью на этой постели! — вот эта новость меня обрадовала гораздо больше, чем замаячивший впереди княжеский титул. Ведь я весь день думал о том, как провести вечер с Ольгой так, чтобы во всей полноте насладиться друг другом, и вдруг этот вопрос легко решился сам собой. — Но если желаешь, то можно не здесь, а в нашем номере «На Небесах». Или любой другой гостинице.
— Ну, не знаю… — Ковалевская возвела взгляд к потолку, выглядело это одновременно мечтательно и кокетливо. — У тебя мне вполне нравится. Вот только Елена Викторовна…
— Елене Викторовне точно будет не до нас. Сама понимаешь: Майкл вернулся, — сообщил я, хотя княгиня это знала и без меня. — К тому же для мамы твое присутствие явление почти божественно. Поступим так: сейчас у нас маленький тожественный обед, потом поедем прогуляться, допустим к Демидовским башням — кажется, я задолжал тебе платья. Можно поехать на моем «Гепарде», можно полететь на «Эвересте». Кстати, если на «Эвересте», то можно на нем заночевать, полететь куда-нибудь к Рижским прудам и там остаться до утра, — сказав это я тут же подумал о маме и исправился: — Хотя, нет, это не желательно. Елене Петровне будет обидно, что я едва вернулся и снова убегаю. Давай все-таки эту ночь проведем у меня.
— Договорились, — Ковалевская поцеловала меня, а потом этак искоса посмотрела и спросила: — А что там у нас со штабс-капитаном Бондаревой? Все, лицензия использована?
Хотя я ждал этот вопрос, все равно прозвучал он как-то неожиданно.
— Давай, расстрой меня мой возлюбленный, — теперь уже княгиня смотрела со всей прямотой.
— Оль, не поверишь… — мне захотелось закурить, в то же время улыбка коварно наползала на мое лицо.
— Отчего же? — ответная улыбка заиграла на губах моей невесты, только не слишком веселая.
— Если говорить прямо и грубо, то я ее не дрыгнул, — произнес я и встал с кровати.
— Елецкий! Нет, ты врешь! Куда ты от меня побежал! — Ольга Борисовна тоже встала, поспешила за мной и схватила меня за руку. Повернула к себе, так и не дав добраться до коробочки «Никольских».
— Ну правда. Обошлось с ней без сладкого. Причем, это не я такой хороший, а так все сложилось, — теперь была моя очередь возвести взгляд к потолку. Очень не хотелось погружаться в детали моих отношений с Наташей, но я понимал, что Ольга меня не отпустит без полной ясности.
— Говори, Елецкий! Не превращайся снова в ментального вампира! Я хочу все знать! — потребовала она, подтверждая мои опасения. — Ты хочешь сказать, что Наталья Петровна оказалась тебе не по зубам? Если так, то меня это радует. Очень радует! Так хочется, чтобы ты свои зубки об кого-нибудь обломал. Хотя… Вот не поверишь… — княгиня рассмеялась. — Если у тебя с ней не вышло, то мне даже немного обидно за тебя.
— Нет, Оль все несколько сложнее. Это не она такая стойкая, хотя надо признать, Бондарева — еще так крепость. И не я оказался слаб. Просто так сложились обстоятельства, — я все-таки добрался до «Никольских».
— Рассказывай. Ведь между нами нет тайн, — Ковалевская села в кресло, соблазнительно положив ногу на ногу, так что юбка поднялась выше и обнажила ее великолепное бедра. — Да, можешь смотреть туда, — поймав мой взгляд, подтвердила она, — мечтать обо мне, но при этом рассказывать всю правду о Бондаревой.
Я прикурил и начал рассказ. Рассказывал, не вдаваясь в большие подробности — иначе не уложился бы и до вечера, но основные события показал так, как оно произошло на самом деле. Своим рассказом я Ольгу немного запутал, поскольку мне пришлось затрагивать много вопросов, не касающихся напрямую моих отношений с Бондаревой. Попутно тронул события с Майклом, с Герой и ее непонятными пока замыслами с Камнями Новых Богов; и с Афиной, ставшей играть такую же большую роль как Артемида.
— Ты меня пугаешь, — после минутной задумчивости сказала Ковалевская. — Все это так сложно. Нельзя ли сделать, чтобы в тебе было меньше Астерия. Его слишком много! Когда я пытаюсь все это понять, перед глазами будто… Даже, не знаю, как это назвать… Открывается, как космос, который я не понимаю.
Вот что мне ей ответить? Сказать, что я в основном-то и есть Астерий, а прежнего Елецкого во мне не так уж много, и по-другому просто нельзя? Нет, такое Оле говорить нельзя. Она это и так понимает по чуть-чуть. Благодаря своей проницательности понимает гораздо лучше, чем Елена Викторовна, которая думает, будто во мне Астерия совсем краешком.
— Оль, меньше его сделать нельзя. Чем тебе не нравится во мне Астерий? Ты же сама говорила, что тебя очень радуют перемены, которые случились со мной, — я взял ее за плечи, чтобы заглянуть в эти манящие, небесные глаза и очень вкрадчиво произнес: — Уверяю, он — неплохой парень. Я его люблю, почти как тебя.