— Да как ты смеешь сравнивать! — лицо княгини тут же вспыхнуло, Ольга вздрогнула от смеха. — Я тоже его люблю, Саш. Но иной раз побаиваюсь за тебя, когда ты слишком поддаешься его влиянию. Вообще, если серьезно, я думала над этим. Думала, как он может быть в твоем сознании. О том, как ты пользуешься его памятью и опытом. Это безумно интересно. Для меня то, что случилось с тобой похоже на очень удачный симбиоз живого мозга и электро-логической системы. Саш, ты в этом смысле уникален. Наверное, ты в каком-то смысле бог или новая формация человека.
— Оля! — я прижал ее к себе. Уж, кто-кто, а Ковалевская очень редко отпускала мне комплименты. И что на нее сейчас нашло? — Ты меня хвалишь, это как-то подозрительно. В чем дело?
— Ищешь подвоха? Его нет. Правда. Просто я соскучилась по тебе. Видишь, даже не ругаю за Бондареву, хотя как бы должна, чтобы ты не думал, будто тебе позволено так много. Кстати, спасибо за цветы от мамы. Она только вернулась из университета, и к нам доставка с двумя огромными букетами — так приятно, — став на носочки Ольга поцеловала меня.
В этот момент по говорителю раздался голос дворецкого:
— Ваше сиятельство, Александр Петрович, просьба прибыть с Ольгой Борисовной к обеду! Елена Викторовна ожидает!
Раз сама Елена Викторовна ожидает, то здесь двух мнений быть не может. Я взял Ольгу под руку, и мы вышли из моей комнаты.
Когда мы спустились по лестнице и почти дошли до столовой, раздался звонок во входную дверь. Я обернулся, видя в окно большой темно-серый «Буцефал» с затемненными стеклами. Эрмик стоял у порога нашего дома, и похоже, в нем были люди, как минимум трое. Антон Максимович открыл дверь, и в прихожую тут же ворвался незнакомец в черном с кожаными вставками костюме.
— Я из императорской канцелярии. Мне графа Елецкого. Срочно! — он сунул дворецкому какой-то жетон.
Из гостиной тут же появился Денис со своими охранниками.
Глава 8Все боятся Ковалевскую
Вот такие дела, едва я вернулся домой, а порог уже оббивают посланники императорской канцелярии по каким-то крайне срочным вопросам.
— Александр Петрович… — дворецкий вопросительно глянул на меня, полагая, что я слышал обращение гостя.
— Оль, здесь подождешь или проводить в столовую? — спросил я, отпуская ее руку.
— Здесь. Надеюсь, он не испортит наш сегодняшний вечер? — встревоженно сказала Ковалевская. — Если тебя вызывают, ты никуда не поедешь. Я Денису наберу — пусть разберется с ними.
— Думаю, обойдемся без помощи Дениса, — я подмигнул ей и направился к гостю в строгом черном костюме.
— Здравия, ваше сиятельство! — приветствовал он, когда я подошел. Гость показал серебряный жетон на кожаной подложке и представился: — Платон Егорович Краевский, из императорской канцелярии. Ваше сиятельство, мы могли бы переговорить наедине? У меня есть кое-что для вас, — он потряс небольшим свертком, который держал в левой руке. — Очень важное!
— Надеюсь, разговор не долгий? — уточнил я и оглянулся на Ковалевскую. — А то моя дама рассердится. Княгиня очень не любит, когда я оставляю ее без внимания.
— Так я отчасти как раз по этому вопросу. Полон заботы о ней, — с улыбкой ответил императорский посланец, и его слова меня весьма удивили.
Каким боком здесь может появляться кто-либо по вопросам, касающимся Ольги Борисовны⁈ Ковалевская, наверное, слышала нашу беседу и насторожилась.
— Задержу не более чем на несколько минут, — добавил Краевский. — Самое удобное, если мы выйдем на улицу. Прекрасная погода вполне располагает к доверительной беседе.
— Александр Петрович! — тут же понял Денис, забеспокоившись о моей безопасности. — Позвольте мы с Иваном там же в сторонке покурим?
— Не беспокойтесь, — я махнул ему рукой и, на всякий случай активировав «Усы Тигра» и магический щит, направился к входной двери.
Когда мы вышли, Краевский отвел меня шагов на десять от порога, там негромко сказал:
— Извиняюсь, но я не из канцелярии. Видите ли, работа у нас такая, что приходится врать. Но врать во благо империи, — скривив губы, он усмехнулся. — К вам я по заданию Варшавского Елисея Ивановича. Сам понимаете, говорить при посторонних не велено, поэтому вот так: со враньем и явлением фальшивых жетонов.
— Великолепно. Заинтриговали еще в доме, теперь еще более. Так что там за срочность? Я же отписался Елисею Ивановичу в сети. Полагаю, завтра должна состояться наша с ним встреча, — сказал я, подумав, что Варшавский мог до сих пор не увидеть мое сообщение.
— Вот именно потому, что вы отписались и еще по некоторым соображениям. Это вот держите, — он передал мне сверток. — Сейчас открывать не надо, поскольку все мы спешим, потом посмотрите. Встреча с Елисеем Ивановичем у вас назначена на завтра — точное время будет определено чуть позже и доведено до вас отдельно, потому как оно зависит не от Варшавского, а от Дениса Филофеевича — у цесаревича будет эта встреча. И пожелание прийти вам со всеми участниками лондонской операции. Это не обязательное условие, но уж постарайтесь, приведите своих. Возможно, будет награждение, но я подробностей не знаю, и этих нюансов не касаюсь. Да, кстати, если Ольга Борисовна соизволит, то ей тоже на встрече у цесаревича будут очень рады.
Пока я не совсем понимал, что заставило императорского конфидента по особым поручениям прислать ко мне столь срочно своего человека. Еще с прошлого раза я отметил, что граф Варшавский — человек с необычным складом ума, в лучшем смысле этих слов. Его решения бывают оригинальными и неожиданными.
— Теперь о самом важном, — продолжил Краевский. — Есть сведенья, что люди герцога Уэйна еще вчера утром проникли в Россию через Польшу. Вероятно, они уже в Москве. К сожалению, нашим службам пока не удается найти их. Вы же понимаете, их целью будете вы, возможно, ваша семья, и безусловно Ключ Карен Туам. Вот поэтому такая спешка. Нужно как можно скорее решить вопрос с безопасностью Ключа и, конечно, же вас, Александр Петрович. Вас и вашей семьи. О безопасности Ольги Борисовны тоже проявлена надлежащая забота. По распоряжению цесаревича наши люди направились к князю Ковалевскому.
— Все это и хорошо, и тревожно. Впрочем, иначе не могло и быть. Я про людей Уэйна. Конечно же герцог, как и вся британская верхушка с произошедшим не пожелают смириться, и будут стараться всеми силами вернуть Ключ и нам отомстить, — ответил я. Мысли о подобном меня беспокоили еще до начала нашей лондонской миссии. Но моя безопасность — это дело десятое: уж я как-нибудь сам за себя. Безопасность своего дома и мамы я подумывал укрепить, усилив охрану с привлечением пары толковых магов, и очень хорошо, что этим озаботился Варшавский или даже сам цесаревич. Вообще, Денис Филофеевич очередной раз меня приятно удивляет. Как он находит на все это время⁈ Как может держать в голове нужны многих, важных для него людей, да и по сути всех огромной страны⁈ Все эти мысли во мне очень мелькнули и быстро ушли. Я продолжил: — Что касается Ключа, вы, Платон Егорович, особо не беспокойтесь. Пока Ключ при мне, я отвечаю за его сохранность.
— Надеюсь у вас надежный сейф и Ключ там, — заметил Краевский.
— Он там, где надо, — ответил я и улыбнулся.
— Грамотный ответ, — рассмеялся посланник Варшавского.
— Как быть с Ключом — решим завтра с Елисеем Ивановичем или самим цесаревичем — у меня на этот счет есть соображения, и я их позже выскажу. Далее, как я понимаю, вы мне желаете предложить усиление охраны моего скромного особняка? — я покосился на стоявший в нескольких шагах от нас серый «Буцефал»: в нем находилось четверо пассажиров и один из них точно был сильным магом — уж это я прочувствовал и один менталистом с еще пока неясными мне талантами.
— Вы, ваше сиятельство, очень догадливы. В «Буцефале» наши специалисты, которые готовы усилить защиту вашего дома, — подтвердил Краевский. — Понимаю, это связано с неудобством для вас и Елены Викторовны, но я всеми силами рекомендую вам эту помощь принять. На этом настаивает сам цесаревич. Хотя бы до того момента, пока мы не обнаружим людей Уэйна.
— От такой помощи не откажусь, — согласился я, уже прикидывая, как размещу столь солидное пополнение охраны нашего особняка. — Но, господин Краевский, один вопрос прежде, чем пущу их в дом: будьте любезны предъявить ваш настоящий жетон.
— Весьма предусмотрительно и умно, — кивнул посланник Варшавского, полез во внутренней карман пиджака и извлек другой жетон: стальной, с бронзовым обрамлением, на котором значилось: «Краевский Платон Егорович. Полномочный представитель императорского конфидента по особым поручениям».
— Позвольте? — я коснулся жетона в его руке, прикрыл глаза, сканируя жетон на подлинность. Вроде бы все было чисто, энергоинформационное поле не имело отклонений, которые обычно свойственны подделкам и эта вещь точно имела отношение ко дворцу.
— Вас трудно провести, — улыбнулся Краевский.
— Когда дело касается не только меня, то лучше лишний раз перестраховаться, — ответил я и кивнул в сторону «Буцефала». — Пусть выходят. Познакомимся, и я их быстренько размещу, а то Ольга Борисовна уже сердится, чувствую.
По команде Краевского его люди покинули эрмимобиль. Он их тут же начал представлять. Два бойца со стрелковым вооружением и тяжелыми вещмешками были вроде как братья-близнецы Клочковы: Владимир и Вячеслав — ребята ростом не высокие, но, видно, крепкие. Рыжие, конопатые, и чем-то забавные. Двое же других были представлены как маги. Тот, который Ахмет Сабиров — универсал: со слов Краевского сильный менталист и с боевыми качествами. Второй — Семен Гурьев, маг-стихийник. Он отчего-то все улыбался мне, скалил зубы. На что я ему тоже улыбнулся и предупредил:
— Ты там без крайней нужды свои стихии мне по дому не гоняй, а то ремонт будешь делать.
— Так я ж, ваше сиятельство крайне аккуратно. По бритишам исключительно, — шутливо заверил он.
— И еще, Александр Петрович, здесь будет дежурить эрмик с нашими. Вот он стоит, — Краевский указал на черный «Катран», припаркованный недалеко от дома Полянских. — Намеренно к вашему дому не подъезжает. Службу там ребята будут нести круглосуточно, но менять позицию. И эрмимобили будут разные, одни уезжают, подъезжают другие. Если вас нужно куда-то сопроводить — вас или графиню — обращайтесь к ним смело, они в вашем распоряжении. Но желательно к ним не подходить — все разговоры, распоряжения через эйхос. Дежурный номер, как и еще несколько я вам написал на листочке, он в свертке. На этом не смею больше задерживать.