— Как ты там сказал? Идем лучше на завтрак? — она подошла к зеркалу, чтобы поправить платье.
— Ну, скажи. С этой задачей я безусловно справлюсь сам, но мне хочется получить помощь извращенного женского ума, — я помог ей с застежкой сзади.
— Елецкий, насколько я помню, ты по ней очень страдал перед нашим вылетом на Карибы. Теперь, как я понимаю, ты остыл. И радуйся этому. Ведь ты не похож на мазохиста. Поговори с ней серьезно, скажи, что тебя ее лукавство не устраивает, если оно, конечно, тебя в самом деле не устраивает. А если устраивает, так терпи и не ной. Все просто, правда? В вопросах отношений двоих нужна честность, а не какие-то хитрые ходы ума. Цветы ей ты зачем отправил? — княгиня повернулась ко мне — Раз отправил, значит, хочешь одарить ее вниманием и рассчитываешь на взаимность. Или хочешь ей голову морочить в ответ? Если последнее, то зря. Со стороны мужчины это некрасиво. Хотя на тебя такое не похоже. Вот что сейчас для тебя главное: сегодня у меня последний день перед вылетом Пермь и поэтому…
Я ее перебил:
— Сегодня никаких Ленских — есть только ты. И сегодня мы будем неразлучны.
— Спасибо за понимание, — она чмокнула меня в губы, и мы пошли на завтрак.
Ко дворцу мы прибыли к пятнадцати тридцати, предварительно успев заехать в Хамовники за Элизабет. За рулем, кстати, была госпожа Ковалевская. Хотя я соскучился за своим стальным и хищным зверем, Ольге Борисовне сложно не уступить. И она прокатила нас с ветерком по набережной, потому как время до назначенной встречи было.
До последнего я надеялся, что Бондарева подъедет ко дворцу. Все-таки Варшавский просил, чтобы наша «лондонская» команда прибыла в полном составе: награждение, вероятно, поздравления от самого Романова. Но все вышло несколько не так, как хотелось. Поскольку у Натальи Петровны не было до сих пор эйхоса, проблему с ее явкой и явкой Бабского я пытался решить через Стрельцову. Элизабет ездила в их гостиницу еще с утра. Бондареву она там не нашла: якобы та не ночевала в снятом номере. Поэтому Элиз передала все пожелания Алексею Давыдовичу, в надежде, что он либо застанет Наташу в гостинице позже, либо войдет с ней в ментальный контакт и передаст наши пожелания.
Однако, в месте назначенной встречи у большой дворцовой парковке стоял только наш засранец Бабский.
— Здравия, ваша милость! — приветствовал он, когда мы подходили. — Каюсь, с вашей подругой не вышло.
— Елецкий, это он что, понизил тебя до барона? — недовольно произнесла Ольга.
— Нет, до виконта Джеймса Макграта — такова была наша изначальная легенда в Лондоне. Но при этом сам опустился до простолюдина — Сэма, — пояснил я и пожал руку Бабскому. Честно говоря, мне эти титулы, регалии… Ну вы знаете мое отношение — называйте меня хоть земляным червяком, я от этого не перестану быть Астерием.
— Но мы не в Лондоне и в сторону всякие легенды, — возразила Ковалевская.
— Сэм, это моя невеста — княгиня Ковалевская Ольга Борисовна, — представил я Ольгу, держа ее руку. — У нее прекрасное чувство юмора, но она ценит не все шутки. Поэтому при Ольге Борисовне я для тебя его сиятельство граф Елецкий.
— Да, ваше сиятельство. Извиняюсь, если задел. Рад знакомству, милейшая княгиня! — Бабский отвесил учтивый поклон и тоже представился: — Виконт Бабский Алексей Давыдович. Увы, я — человек несерьезный, порою неспособный удержаться от неуместной шутки.
— Я люблю шутки, если они не задевают близких мне людей, виконт. И я в свою очередь рада знакомству. Наслышана о вас и ваших подвигах от Александра Петровича, — ответила Ольга.
— Так, что там с Бондаревой? Не удалось ее сюда выманить? — вернулся я к беспокоившему меня вопросу. Если бы не Ольга, которой я был обязан уделить внимание во все полноте, я бы сам занялся вопросом ее явки, а так вышло, что вышло.
— Увы. Я нащупал ее ментально, просил прибыть ко двору — она не ответила. В гостинице так и не появилась. Возможно, ночевала у мужа. Сделал, все, что мог, ваше сиятельство. Было бы больше времени, постарался ее найти экзоментальным сканированием, приехать к ее месту нахождения и как-то… — начал объясняться Бабский.
— Ладно, — оборвал я его. — Нет, так нет. Не трагедия. В общем-то это моя вина, что при расставании у храма я не настоял на ее присутствии. Таблички при тебе? — я кивнул на его явно тяжелый рюкзак.
— Так точно! Приказы шутник Бабский исполняет, — тряхнув кудрями, браво ответил поручик и наклонился, чтобы поднять рюкзак.
Поскольку Ольга собиралась оставаться сегодня со мной до наступления ночи, меня ждала некоторая сложность. Ведь так или иначе я собирался посетить Глорию вместе с Бабским. Я хотел, чтобы Леша выложил перед императрицей свою половину табличек, а я свою. После этого я бы сказал Глории что-то вроде: «Мы тебе вдвоем с Алексеем Давыдовичем делаем приятное, правда же, дорогая? Службой, подарками и кое-чем иным, очень личным. Тебе нравится такое положение вещей?». Мне хотелось бы посмотреть на ее лицо, услышать, что она скажет в ответ. И уже потом, выпроводив за дверь Бабского, я бы выразил ей свое недовольство сполна. Однако с нами была Ольга. Я пока не совсем понимал, как осуществить задуманное, и нужен ли вообще этот в общем-то глупый спектакль с императрицей.
Мы постояли еще минут пять, я глянул на часы и решил, что госпожи Бондаревой точно не будет. Подхватил свой рюкзак, отягощенный Табличками Панди и очень невязавшийся с моим элегантным костюмом. Мы направилась к юго-восточному входу во дворец. В вестибюле пришлось немного задержаться, пока Элизабет сдаст оружие. Потом мы прошли через Лазурный коридор, свернули в зал Анны и там. Там случилась неожиданная неприятность: прямо на нас шло несколько магов Верховной Коллегии, за ними какие-то люди еще. Их от магов неколлегиальных этих отличали особые вензеля, вышитые на мантиях: синие, серебристые или золотистые — в зависимости от сана.
— Это Рыков, — беспокойно шепнула мне Ольга.
Я догадался, что она имеет в виду мужчину лет сорока пяти: лысоватого, с выпуклым животом, выпиравшим из-под темно-синей мантии с золотистой вышивкой.
Мои подозрения тут же подтвердились.
— Сам ко мне идешь, господин Елецкий! — Рыков замедлил шаг разводя руки в стороны, этим жестом останавливая, сопровождавших его людей. Лицо архимага пошло красными пятнами, и он с рычанием произнес: — Ведь я все знаю, что было у тебя с моей женой! Хотел по-тихому ее соблазнить⁈ Жалкий юнец! Выскочка! Думаешь, тебе это сойдет с рук⁈
Элизабет тут же сделала шаг вперед.
По залу пронесся ропот. За моей спиной раздались изумленные голоса. Из коридора, уходящего вправо, появился граф Томский и его свита.
Глава 10Чистейший бриллиант империи
— Элиз, детка, не суетись. Лучше присмотри за Ольгой Борисовной, чтобы она здесь кого-нибудь случайно не убила, — останавливая порыв Стрельцовой и оттесняя ее к Ольге, я, подобно Рыкову, пустил в ход руки.
Когда перед тобой толпа магов, тем более настроенных вовсе не благодушно — это плохо. Уж это я усвоил по жарким опытам прошлых жизней. С другой стороны, мы во дворце, почти рядом с покоями цесаревича: устраивать здесь погром мало у кого будет желание. Тем более если учесть, что еще не прошел траур по Филофею Алексеевичу — огромная ваза с цветами и портрет ушедшего императора, подвязанный белой и черной лентой, были как раз за моей спиной.
— Это Наташа вам такое сама сказала? — спросил я, делая несколько шагов вперед и на всякий случай активируя магический щит в левую руку.
— Наташа⁈ Щегол! Для тебя она не Наташа! — заорал Рыков.
— Эй, спокойней барон. Я не глухой. Зачем так кричать? — я сделал еще шаг. — Или мне напомнить о кодексе титульной субординации? Для тебя я — ваше сиятельство. А ты, пузатая блоха, посмел пойти на оскорбления. Это раз. Если ты желаешь выяснить со мной отношения, то я к твоим услугам. Это два. Если слишком неймется, могу разбить тебе морду прямо здесь. Но напомню, пока еще длится траур по нашему императору, и нам следует проявить соответствующее почтение к императорскому дому. Самое разумное, перенести выяснение отношений в другое место и на другой день. Еще раз спрашиваю: тебе это сказала Наташа? И что такое она сказала, что ты от злости пошел пятнами?
— Наталья Петровна беременна от вас, сударь! Неужто не знали⁈ Это самое возмутительное оскорбление для Гермеса Степановича, которое только можно вообразить! — маг, стоявший справа от Рыкова, перешел на фальцет. — Будь вы хоть граф, хоть князь — для вас это бесследно не пройдет! Теперь вы в глубокой немилости для всех имперских магов! И уж поверьте, мы решим с вами вопрос!
— Бабский! Не смей больше находиться рядом с этим человеком! — хмуро произнес худощавый магистр с тяжелым серебряным амулетом. — Иначе, вылетишь из кандидатов!
Я обернулся к Алексею. Тут же столкнулся с изумленными и испуганными глазами Ковалевской. В них еще не успела появиться злость. Оля лишь пыталась осмыслить услышанное. Элизабет рядом с ней тоже выглядела до крайности удивленной и растерянной.
Бабский сделал несколько шагов вперед и, став рядом со мной, сказал:
— Для меня теперь коллегия, это — его сиятельство, граф Елецкий! Можете вычеркнуть меня из кандидатов!
Первое, что мне хотелось, это дать в морду магу, произнесшего наглую ложь. Бондарева никак не могла быть беременна, если, конечно, это не случилось с ней раньше, еще до начала нашей лондонской миссии! В мою голову не помещалось, как Наташа могла сказать такое и говорила ли вообще? Даже если баронесса хотела наказать меня столь опасным враньем или побольнее уколоть Рыкова, то откуда это может знать совершенно посторонний человек⁈ Ведь столь интимные сведения никогда не выносятся на публику, тем более в дворянском кругу! В морду бить никому я не стал, и не стал ничего отрицать, не стал оправдываться. Вместо этого холодно сказал:
— Если кто-то из вас желает свести со мной счеты, то я к вашим услугам, но за пределами дворца. Готов к поединку хоть на кулаках, хоть магией или любым видом оружия. Желаете толпой — тоже могу удовлетворить. Особо замечу, за ложь, произнесенную здесь, может быть кому-то очень больно!