— Да. Было два раза. Или три, — два слышно сказала актриса. — Саш, ну прости. В ту ночь, когда ты ронял лепестки розы этого не было. Я прогнала его. Я чувствовала такое волнение, и знала, что это связано с тобой.
Вот что с ней делать? Прежний Елецкий во мне сейчас яростно бунтовал. Мне кажется, если бы я дал волю этому ревнивцу, он бы начал душить Ленскую. У меня даже руки слегка подергивались.
— Саш, — Элизабет обняла меня и поцеловала в губы так нежно, тепло: — Ей это надо. Я ее понимаю. И ты если заглянешь в себя тоже поймешь.
— Свет, помнишь ты говорила, что не изменяешь своему мужчине. А вот после Баринова это как теперь понимать? Ты тогда соврала? Или больше не считаешь меня своим мужчиной? — я представил, как Степа Баринов раздевает Ленскую в той самой спальне, в квартире на Пожарского. Неторопливо, при свечах обнажая ее прекрасное тело. Представил, как ласкает ее в постели, и Ленской это, конечно нравится. Она сама жаждет этого. От этих мыслей мышцы будто свело судорогой, Елецкий во мне был готов впасть в истерику, и мне пришлось затолкать его в самый дальний угол сознания.
— Саш, ну прости… — из ее чистых глаз потекли слезы. — Так вышло. Мне не хватало тепла. Мы выпили с ним игристого, и я… в общем, сдалась.
Я не получил ответа на свои вопросы, но решил не настаивать на них. Ксения принесла горячие блинчики и на минуту отвлекла своим появлением.
— Саш, накажи меня. Пожалуйста, накажи, — простонала она, роняя слезы.
— Иди ко мне, — я поманил Ленскую пальцем.
Она наклонилась, чуть напугано глядя на меня.
— Сюда, — я потянул ее за руку, заставив покинуть стул и усадив к себе на колени.
— Привяжи ее к кровати и отшлепай, — предложила Элизабет. — Я помогу.
— Как ты представляешь наши отношения теперь? — спросил я актрису, пока не принимая всерьез предложение англичанки.
— Не знаю, Саш. Я хочу быть с тобой. Ну, хочешь я скажу Баринову, что ты — мой мужчина. И цесаревичу скажу. Я готова говорить это всем, кому пожелаешь. Хочешь тату такое сделаю? — она повернулась ко мне и потянулась к моим губам. — Например на плече: «Я принадлежу Елецкому».
— Постой, Свет! — я прижал палец к ее жадному до ласки ротику.
Ленская лизнула мой палец, так чувственно, трепетно, что я тут же возбудился. Мой боец воспрял, жутко натягивая джаны и стремясь между ее ягодиц. Уж он-то знал, как приятен путь туда. Меня пробрал трепет.
— Саш, пойми, мне трудно бывает устоять. Ну вот такая я. Иногда теряю голову, — прошептала баронесса, ее сочные губки завладели моим пальцем. — Потом сожалею.
Мне жутко хотелось сейчас овладеть ей. Прямо на этом столе, накрытом для чаепития. Мои руки сжали молодые, полные груди актрисы.
— Трахни меня, пожалуйста! — прошептала Ленская, завозившись на мне. — Прямо здесь, пожалуйста!
Я задрал ей юбку и сунул руку в трусики — там уже был потоп. Как же быстро она дошла до такого жуткого возбуждения. Впрочем, Света всегда была такой, вечно жаждущей киской. И в общем-то ее правда: ей очень трудно без мужского внимания. А я не могу его давать ей часто. Пока моя левая рука ласкала грудь виконтессы, пальцы правой проникли в ее щелочку, скользнули вверх-вниз, и Ленская, судорожно сжала бедра и тихонько запищала. Сладкая дрожь пошла по ее телу.
— Саш, знаю, графини сегодня не будет. Мы со Светой будем ночевать у тебя, — томно прошептала Элизабет. — У тебя же есть кровать на троих?
Я собирался ответить, но в эту минуту меня ждал еще один сюрприз.
— Ваше сиятельство! Ваше сиятельство! — донесся в окно незнакомый мне голос.
Глава 18Хрустальный флакон графини
Облом. Ленскую пришлось отпустить. Она пересела на другой стул, покраснев еще больше, закрыв лицо ладонями.
— Глянуть, кто? — Элиз хотела опередить меня, вскочив с места.
— Не надо, — я сам вышел из-за стола, чувствуя жуткое неудобство в джанах и утвердившись, что виконтесса Ленская на редкость похотливая сучка. Она была и раньше такой, но сейчас для меня это стало еще яснее. Нет, я ее точно не осуждал: мне нравились и скромницы, и откровенно жаждущие члена красавцы — они все по-своему прекрасны.
Подходя к окну, увидел одного из людей Варшавского, тех, что перекрывали улицу.
— Ваше сиятельство, к вам настойчиво просится важный человек, — сообщил он. — Князь все-таки. Иначе не стали бы беспокоить.
— Какой еще князь? — князей я точно не ждал. Борис Егорович отбыл с Ольгой в Пермь, и если бы это был он, то никто не посмел бы его задерживать.
— Его сиятельство Геннадий Дорофеевич Мышкин, — сказал тот, отойдя на несколько шагов от окна. — При нем молодая дама, полненькая.
— Оп-ля! — я даже своим ушам не сразу поверил. Еще утром думал, как его задействовать в своем замысле по решению проблемы с Уэйном Родерика. Родерик действительно мне очень требовался, потому как я не был уверен, что Бабский справится с контролем двух тел — все-таки у этого засранца возможностей меньше, чем у Бондаревой. Я прикидывал, насколько все это возможно провернуть в Красных Палатах, где лежал жених Талии. А он, видите ли, здесь, собственной персоной! Но как⁈
— Позвольте, а это точно он? — с сомнением спросил я, тут же понимая, что говорю глупость. Если меня кто-то, например, люди Уэйна или маги коллегии, пожелали поймать на чужой образ, то им бы точно не пришло для этого использовать князя Мышкина. Ведь он еще недавно даже шевелился с трудом в постели.
— В общем, пропустите его. Сейчас выйду навстречу, — сказал я, и поспешил двери.
— Стой! — Элизабет оказалась расторопнее меня и первой подскочила к двери. — Демон, я пойду первой. Ты же понимаешь, что пришедший не может быть Мышкиным?
— Все может быть, дорогая. Не беспокойся, я об этом уже подумал и буду осторожен, — пообещал я, приобняв баронессу и убирая ее с прохода. — Уж, поверь, я смогу понять есть ли в этом человеке Родерик. Хочешь, пойдем вместе?
— Да, я пойду, — Стрельцова вернулась за сумочкой, открыла ее и сняла с предохранителя «Гарант».
— Элиз… Будь уверенна, это не потребуется. Только идиоту взбрело бы напасть на меня сейчас после всего случившегося, — глянув с сожалением на Ленскую, потом на остывающий чай, я вышел из столовой.
Хрустя ногами по разбитому стеклу в коридоре, активировал «Лепестки Виолы», не разворачивая щит — заботился скорее не о себе, но о том, чтобы прикрыть мою отважную телохранительницу. И когда я прошел мимо останков тумбочки дворецкого, то увидел в окно нечто, заставившее меня остановиться. По улице, со стороны дома Полянских в самом деле шел князь Мышкин, причем на его тело была надета не слишком сложная металлическая конструкция, похожая на экзоскелет. Титановые стержни и стальные шарниры повторяли форму ног, при каждом шаге издавали жужжание. Рядом с ним в сером с темно-зелеными вставками платье шла Талия, придерживая своего жениха за руку.
Я поспешил к ним навстречу. Спрыгнул со ступеней за порогом, сделал еще несколько десятков длинных шагов и обнял баронессу Евстафьеву.
— Саш, какое горе! — произнесла она, прижавшись к моей груди щекой. — С мамой все хорошо? Папа знает. Очень волнуется, шлет ей сообщения, а графиня не отвечает.
— Да, дорогая. Мама не пострадала. Можешь сразу сообщить Евклиду Ивановичу. Ее эйхос пока у меня. А это все, — я обернулся на наш особняк. — Это вовсе не горе. Это лишь повод сделать хороший ремонт и обновить мебель. Так что, выше носик, верни улыбку — все хорошо, — я чмокнул ее в щеку, как это было в детстве.
— Ясно. А мы из утренней газеты узнали. «Рассвет на Оке» — там такое написано! Гена потребовал немедленно ехать к тебе. Видишь, как с ним — ходит почти сам, — Талия слабо улыбнулась.
— Руками, ваше сиятельство, уже в полной мере управляю, — радостно сообщил Мышкин и протянул мне свою вполне крепкую пятерню.
С ним мы тоже обнялись, с магом, который был мне врагом, а стал другом. Если учесть его огромные успехи, то он перестал быть ленивым в магической практике. Я знаю, насколько трудно подчинить собственное физическое тело, когда оборваны тонкие связи, и схватиться, по существу, не за что. Следуя моим наставлениям, Родерик это сделал за невероятно короткий срок.
— Саш, Гера нам помогает! Очень помогает! — Талия потянула меня за рукав, требуя внимания к себе: — Каркас самодвижения — это ее подсказка. Когда я молилась, богиня сказала, что такая штука есть и где ее можно купить.
Здесь я слегка обалдел: вот же небесная сучка! Умеет красиво себя подать даже в совершенно человеческих бытовых вопросах. Мне хотелось спросить баронессу: «А она тебе не сказала, мол, теперь будешь мне должна?». Надо понимать, информация, что и в какой лавке продается, становится высоким божественным промыслом. Если так пойдет дальше, то Величайшая за молитву будет подсказывать, где колбаса продается подешевле.
— Тали, Гера, конечно, к вам благосклонна и помогает, благодаря твоим стараниям. Но… — я достал коробочку «Никольских» — на эмоциях хотелось курить. — Ты мне веришь? Сейчас я спрашиваю не о доверии, а о безоговорочной вере.
— Да, Саш. Тебе я верю так же, как Родерику, — не задумываясь ответила Евстафьева.
— Так вот, речь как раз о Родерике. Полагаю, твой жених излишне стеснителен, поэтому я скажу за него: то, что он вопреки всем мрачным прогнозам, научился двигаться и теперь даже ходит — это его заслуга. Именно, его, Тали, — я выпустил струйку дыма. — Это случилось благодаря его стараниям, его воле мага и его огромной настойчивости. Однако, боги вам, конечно, тоже помогли. И то, что ты выражаешь благодарность им — это хорошо. Но еще раз повторю, в том, что Родерик сейчас стоит на ногах, это его заслуга.
Я обернулся, Элизабет стояла в стороне, возле куста сирени, и с ней явно было что-то не так: растерянность на лице, необъяснимо-мучительное выражение глаз. Я знаю, что Талия извинялась перед ней за тот трагический случай, но видно до сих пор не все гладко на душе у бывшей мисс Барнс. Для нее эта встреча была явно неловкой, и похоже, очень неприятной, и она здесь стояла только ради меня.