— Не знаю, даже говорить ли об этом Ленской… — баронесса подняла, голову ожидая моей подсказки. — Света может обрадоваться, но может в тайне расстроиться. Знаю, она ревнует меня к тебе, хотя пытается не подавать вида.
Это была безумная ночь. Еще одна безумная ночь. Но в отличие от прошлой, эту наполнило невыразимо приятное безумие. После ужина, оставив Бабского с бойцами Льва Львовича, я поднялся в ванную с Элизабет и Ленской. Хотя одна стена ванной пострадала после взрыва, дыра в ней и частично отлетевшая плитка никак не помешали нам принять душ втроем. Потом мы пошли в гостевую комнату, ту самую, в которой я проживал долгое время, пока в моей делали ремонт после первого пожара.
Говорят, история циклична. Вероятно, да. Циклична даже маленькая личная история. Ведь именно в этой комнате и на этой самой кровати я провел ночь с виконтессой Ленской после первого пожара. Вот снова огонь не пощадил мои стены, и снова Светлана со мной в одной постели. В этот раз вместе с Элизабет. Стрельцова, оказалась предусмотрительна: оказалось, что она выгуливала мой «Гепард» с большой пользой. Прежде, чем лечь в постель, англичанка открыла сумочку и выложила из нее два новых дилдо и тюбик с лубрикантом.
— Лиза, ну нет! — простонала Ленская.
При этом, мне показалось, что актриса сейчас лишь разыгрывает несогласие. Скорее всего, подруги обо всем этом договорились.
— Да, моя милая, — строго сказала Стрельцова. — Ты должна во всем понравится нашему демону. Поняла?
— Лиз, я так не могу… — Ленская украдкой глянула на меня, проверяя насколько мне по душе этот спектакль, и поджала губы.
— Смотри на меня! — кончиком дилдо Элизабет подняла ее подбородок. — Ты поняла? Тем более ты виновата перед Сашей, и сама сказала, что он должен тебя наказать.
— Да, поняла, — осторожно, двумя пальчиками актриса потянула полотенце с моего торса, как бы вопросительно глянула на меня. В ее глазах была капля стеснения и бескрайнее море похоти.
Я не стал мешать этому спектаклю, в котором мне точно не пришлось бы стать зрителем. Поддался, ложась на подушки. Светлана наклонилась, уронила на меня волосы и лизнула мой живот. Вышло это так чувствительно, что по коже острыми лапками побежали мурашки. Ладошка актрисы сжала мой член, и тут же его обхватили ее губки. Эта чертовка умела делать минет так, что можно взорваться с первой же минуты. Взорваться можно, но виконтесса чувствовала мое приближение к пику и играла мной так, что некоторое время я не мог его достигнуть.
Я видел, как Элизабет выдавила немного смазки из тюбика на дилдо и с улыбкой хищницы протянула прибор мне. Раз от меня требовалось наказать Ленскую, то я так и сделал: чуть повернул ее таз для удобства, пальцами нашел ее истекавшую желанием дырочку и вставил ей туда дилдо. Хоть эта штука была крупной, со смазкой вошла легко и глубоко.
Актриса закричала, выгибаясь, судорожно дергая бедрами. И набросилась на мой член с неожиданной жалостью.
— Саш, дорогой… — Стрельцова подкралась ко мне с другой стороны, голой грудью прижимаясь к моему плечу, обжигая поцелуями. — Знаешь, как я счастлива сегодня… — прошептала она, и наши губы соединились.
В то время как Ленская очень старалась доказать, что она мне нужна, моя чеширская кошечка тоже не была сторонней наблюдательницей.
В моих нескромных жизнях, случалось бесчисленное количество ночей, когда я сожалел, что у меня всего лишь один член. Эта ночь была именно из тех. Мы долго не могли уснуть.
Очнулся я раньше моих любовниц, когда часы показывали 8:37. В окно доносился щебет птиц, штора казалась золотой, от солнечных лучей. Я осторожно приподнялся, убрав голову Элизабет со своего плеча. Баронесса что-то простонала во сне, повернулась на бок. Ленская спала так же крепко, прижимая к груди дилдо. У края кровати и на полу валялись длинные куски разорванной простыни — ими мы связывали актрису ради, так сказать, наказания.
Я потянулся к эйхосу. Кое-как ухватил его кончиками пальцев, не разбудив Светлану. Включил свой новый АУС и совсем без удивления увидел на экране множество неотвеченных сообщений: от Талии, от Мамы и Майкла, от Глории, от графа Варшавского и конечно два от Ольги. Я не пророк, но у меня появилась уверенность, что если я нажму еще одну кнопку, то кто-то сейчас начнет кричать на меня из этой с виду невинной штуки.
Так и вышло. Первой я решил выслушать Ольгу Борисовну.
«Елецкий! Ты вообще сошел с ума⁈ Боги! Ну зачем я улетела в Пермь⁈ Лучше бы я вообще не начинала этот проект! Зачем я оставила тебя одного! Ты понимаешь, что все идет к войне⁈ Из-за того, что ты решил угодить этой суке! Ты же не дурак, Елецкий! Как ты можешь это не понимать последствий того, что делаешь⁈..»
Я сделал еще тише, встал с кровати и закурил. В принципе, ожидаемо. Ольга подумала, что я убил герцога Гилберта ради Глории или вовсе по ее просьбе. Первое сообщение я не дослушал. Пыхнув сигаретой, включил второе:
«Я возвращаюсь! Не смей ходить во дворец без меня! Потеряйся где-нибудь! Иначе Денис тебя убьет. А я хочу сделать это сама! И не выпускай эйхос из рук!».
Вот так… Спасаешь тут империю, спасаешь, спасаешь, а тебя все равно считают мальчишкой-проказником, творящим глупости.
— Ваше сиятельство! Ваше сиятельство!.. — раздался голос Бабского за дверью. Он даже поскребся точно пес.
Накинув халат, я подошел к двери. Приоткрыл ее, так чтобы не было видно кровать.
— Там этот конфидент! Варшавский! Вас желает! — негромко проговорил Алексей Давыдович.
— Как интересно. А ты, надо понимать, теперь у меня вместо дворецкого. И прислуживают мне исключительно виконты и виконтессы, — сказал я, выпустив струйку дыма.
— Ах, ну да, вам вчера сама великая актриса на стол накрывала. Простолюдины в прислуге слишком мелко для вас, ваша милость, — он хохотнул. — Но все ж поторопитесь. Конфидент как бы сердито выглядит.
— Скажи ему, сейчас выйду. Потом бегом в столовую, потребуй от Ксюши завтрак на четверых. Кофе покрепче, — распорядился я и прикрыл дверь.
Как и ожидалось, волшебную ночь, сменило недоброе утро. И если этой ночью я от души поимел двух прекрасных дам, то все шло к тому, что очень скоро кто-то поимеет меня. Одеваясь, я решил прослушать сообщение Глории. Ведь после случившегося в Лондоне, хотя бы она должна была сказать мне что-то приятное.
Нажал боковую пластину, и услышал вовсе не то, что ожидал.
Глава 23Грохот барабанов войны
Я впервые услышал голос Глории таким. В нем чувствовалась растерянность, совсем нехарактерная для властной и всегда решительной императрицы.
«Елецкий, ты меня убил!», — произнесла англичанка, но это было сказано негромко, словно она опасалась, что нас кто-то услышит: — «Как приедешь во дворец, сразу ко мне! Не к Денису, а ко мне! Это важно! Уж постарайся приехать сам, если даже за тобой цесаревич кого-то пришлет! Придумай что-нибудь! Я очень жду!».
Интересно как… Ни слова благодарности, лишь фальшивая констатация собственной смерти. А ведь я не убил ее, а подарил ей новую жизнь.
В какой-то миг мне показалось, что в этом мире понимает меня только Элизабет. Может еще Бабский, Нурхам, Ленская? Нет — эти не понимают, они просто прогибаются под меня, каждый по своей причине, хотя я не отрицаю, что их отношение ко мне вполне теплое и честное. Госпожа Ковалевская? Если бы она меня понимала, то не кричала бы на меня с утра, не разобравшись толком в ситуации. Да, кстати, Елецкий тоже не понимает меня. Или в данном случае он — это я?
— Элиз… — я потряс ее за плечо. — Элиз, надо вставать! — я поспешил разбудить ее, ведь мы вчера договорились, что в ближайшие дни баронесса будет неотступно со мной.
Англичанка открыла глаза, приподнялась.
— Надо вставать, дорогая. Быстро завтракаем. Придется ехать во дворец. Свету буди, бегом в ванную и спускайтесь на завтрак! — сказал я, натягивая джаны.
Накинул рубашку по пути к ванной — надо было хотя бы умыться. С мокрым лицом я в спешке набрал номер Ковалевской и сказал в эйхос:
— Оль, ты не совсем понимаешь ситуацию. Пожалуйста, успокойся и доверься мне. Очень прошу, не паникуй. Просто продолжай делать в Перми все, что тебе требуется по проекту. Потом я объясню все причины и мотивы моих действий в Лондоне.
— Волнуется ваша невеста? Еще бы! — вместо утреннего приветствия сказал Варшавский, едва завидев меня на лестнице.
Мне показалось, что он вовсе не сердит, как заверял Бабский.
— Кофе или чай, Елисей Иванович? — я кивком поздоровался с Куликовом и Лесиным — они стояли возле графа, и обратил внимание на приличную кипу газет, которые держал Варшавский. Что это за газеты, догадаться было нетрудно.
— Нам бы с вами поскорее во дворец. Если Денис Филофеевич немного остынет, то вполне может угостить кофе, — Варшавский даже выдавил тусклую улыбку.
Ну если он взялся шутить, то все не так скверно, как привиделось пуделю.
— Елисей Иванович, а давайте так: мне очень нужно немного времени. Хотя бы минут на сорок, а лучше на час отсрочить визит к Филофеевичу. Не могу вдаваться в причины, но уверяю, они достаточно важные, — здесь я решил схитрить и, воздав руки к закопченной потолочной росписи, добавил: — Практически божественные. Вы там успокойте Дениса Филофеевича. Я обязательно буду у него. Вот сейчас быстрый завтрак, небольшое богоугодное дело и сразу в приемную к цесаревичу.
— Будет сердится, — Варшавский покачал головой. — Вообще-то он ночью желал вас видеть. Все ж дотерпел до утра.
— Вот и хорошо. Терпение в государственных делах — штука важная. Да будет мне подарен еще мне один час его величайшей милостью до начала экзекуции! — взмолился я и повернулся на звук открывшейся двери: из столовой выглянул Бабский.
— Лады. Что-нибудь по пути придумаю. Вы уж меня не подведите — как управитесь, мигом во дворец. И это вот… — императорский конфидент протянул мне кипу газет. — В основном британские. Очень интересные вещи пишут. Одни заголовки стоят многого! — он взял «Morning Time» и прочитал: — «Грохот барабанов войны! Русские за все ответят!». Звучит, правда?