Где-то на самой грани восприятия я почувствовал то, что искал. Те самые тихие вибрации, превращающиеся в гаммы знакомой мне тональности. По прежнему опыту я уже знал, что они соответствуют искомой информации.
— Работай, дорогой! — услышал я шепот Элизабет и ощутил ее теплые губы на щеке.
Не отозвался, пошел дальше. Добрался как раз до того самого места, где остановился прошлый раз — описанию входа в Пещеры Конца и Начала.
Без завтрака и даже не умываясь я просидел до половины одиннадцатого. И…
Я победил! Справился с этой невероятно сложной задачей, которую никто другой в этом мире не смог бы решить! На последней пластине все-таки были координаты! Именно магические координаты — те, что я искал! Они должны указать точную точку входа — начало пути к тайнику принца Харвида Панадаприя. На душе стало так радостно, что казалось, я сейчас воспарю над креслом! Вкус жизни! Иногда его бывает так много, что кажется, каждая клеточка тела, чувствует его и наполняется небесным восторгом!
Когда я повернулся, то увидел, что Стрельцова сидит на кровати и с мечтательной улыбкой смотрит на меня. Элиз… Чеширская кошечка бывает необычно мила. Не знаю, как в ней одновременно помещается то нежное и тонкое, что свойственно лишь очень чувствительной душе, и несомненная жестокость, даже кровожадность матерой хищницы. Я не совру, если скажу, что Элизабет для меня одна из самых загадочных и сложных женщин в этом мире. Это при том, что мне с ней очень легко. Вот такой парадокс: мне легко с самой сложной женщиной в этом мире.
Я встал, подошел к ней, подхватил на руки и закружил по комнате.
— Ты закончил⁈ Смог⁈ — нетерпеливо спрашивала она.
— Да! Теперь можно подумать о завтраке! Пожалуйста, распорядись пока. Я ненадолго в ванную, — поставив англичанку на коврик, я было направился к двери, прихватив по пути джаны и рубашку.
— Сама приготовлю. Яйца с ветчиной и обжаренным луком. Ты же так любишь утром? — она запахнула разошедшийся халат, пряча свои манящие груди. — Могу овсяную кашу.
— Нет, кашу меня заставляла есть мама. Яйца с ветчиной, дорогая. Можно добавить помидоры и зелень, — я задержался на миг, чтобы еще раз посмотреть на Элиз. Подмигнул ей, еще чувствуя слабую боль от синяка вокруг глаза, и вышел в коридор.
Элизабет нравилось готовить для меня, а мне очень нравилось есть то, что она приготовила. Наверное, это и есть та самая простая и божественная нота гармонии, которая делает нашу земную жизнь радостной и полной наслаждений.
После завтрака — моего завтрака, потому как для меня он случился намного позже — мы недолго собирались в дорогу. За полчаса до полудня вылетели к площади Ратников. Там была удобная посадочная площадка и оттуда меньше пяти минут ходьбы до Вяземской, где временно поселилась Елена Викторовна. Бабского с собой мы не стали тянуть, тем более он сам вызвался пройтись по магазинам, чтобы освежить запас продуктов на «Эвересте» и купить себе что-нибудь из одежды.
— Надо было сначала к целителям, Саш, — сказала Стрельцова, когда мы покинули посадочную площадку и распрощались с поручиком на ближайшие два часа.
— Так мы же вместе с мамой пойдем к Майклу — так договорились, — напомнил я.
— Я не об этом. Твой синяк… — баронесса взяла меня за руку и повернула к себе. Пальцем осторожно обвела его контур. — Очень заметно. Сам же говорил, Елена Викторовна болезненно реагирует на такое.
— Да, но у нас нет на это времени. Вообще-то, Сэм выглядит не лучше. И у тебя здесь кое-что есть. Видно издали, что все мы — одна банда, — я улыбнулся, сожалея, что вчера даже не подумал применить целительную магию, которая значительно помогла бы избавиться от следов нашего веселья в «Ржавке».
Конечно, графиня меня ругала. Как обычно, притопывала ножкой, рассказывая о том, каким я должен быть осторожным и каким должен быть вообще, чтобы радовать ее и делать ее жизнь спокойной. Такова мама. Если поначалу я, как Астерий, хотел ее перевоспитать, то потом отпустил эту затею. Я люблю ее такой, какая она есть. Вообще, это дурацкая привычка пытаться кого-то переделать. Если я эту привычку не смог извести в себе за множество жизней, то не стоит пытаться менять других.
О том, что нам предстоит сложнейшая миссия на Шри-Ланке, я, разумеется, говорить не стал. Лишь сказал, что на несколько дней улетаю в Сибирь на секретную базу по служебным делам — это, в общем-то, было значительной частью правды. Вместе с Еленой Викторовной мы навестили Майкла и задержались у него почти на час, гуляя по парку у храма Асклепия.
Хотя тело барона Милтона кое-где скрывали бинты, выглядел вполне себе оправившимся и порывался завтра же требовать освобождения из врачебного плена. Оно и правильно, потому как окончательно он восстановит здоровье в объятиях Елены Викторовны гораздо быстрее. В завершении прогулки по аллее между цветущих клумб я рассказал маме о начале ремонта в доме. В мое отсутствие за ходом работ придется приглядывать ей. На этом мы и расстались. Я чувствовал тревогу графини: на ментальном уровне она понимала, что эта моя поездка «в Сибирь на базу», вовсе необычная поездка, и быть может, окажется гораздо более сложной, чем недавний визит в Лондон.
Солнце было близко к закату, когда мы подлетели к базе «Сириуса». Хотя мне дежурная часть сразу дала мне добро на посадку, я не спешил. Увел «Эверест» километров на десять восточнее к Ирстимскому кряжу. Просто хотел полюбоваться местами, о которых мне толковал полковник Стародольцев. В лучах заходящего солнца озера горели золотом, их обрамляли высоченные кедры. Еще восточнее начинались величественные скалы, и за ними куда хватало глаз тянулась тайга. Велика Сибирь-матушка даже для быстрой виманы. Отчего-то хотелось насладиться этими видами. Может потому, что было предчувствие. Предчувствие, что чужая земля далеко на юге не будет к нам так добра.
Посадил я «Эверест» довольно далеко от дороги рядом с воздушными боевыми катерами. Хотя посадочная площадка на базе «Сириуса» более чем просторная и легко вмещала крейсер «Ахилл» при визите цесаревича. Сегодня под вечер была она полна виман. Ближе к сторожевым вышкам поблескивали в лучах заката два корвета и даже старый эсминец проекта «Ларгус-16–02» — медленный, но очень серьезно вооруженный.
— Что брать с собой? — спросила Стрельцова, вставая с кресла и ожидая от меня распоряжений.
Сейчас она выглядела собранной, по-военному строгой. Умеет баронесса преображаться.
— Да ничего, Элиз. Ужином нас, полагаю, накормят. Вещи… Ночью может быть прохладно — на всякий случай прихвати куртку, — недолго думая, рассудил я. Хотел предупредить о комарах, но не стал — не так их здесь много.
К тому времени как люк «Эвереста» открылся и выехал трап, нас уже поджидали: неизвестный мне старший урядник и водитель на открытом «Арчере-ВБ». Урядник, вероятно, меня знал в лицо, потому как подбежал не к Бабскому, который спустился первым, а ко мне и браво преставился:
— Здравия, ваше сиятельство! Старший урядник Рогов, направлен полковником Стародольцевым для вашего сопровождения!
— Молодец, Рогов. И куда велено меня сопроводить? — полюбопытствовал я, закидывая рюкзак за плечо.
— Куда пожелаете, ваше сиятельство. Прямых указаний нет. Приказано помочь вам с извозом до выбранной вами точки назначения. База у нас большая, если ногами, то можно совсем их истоптать, — попытался пошутить он, видя мое доброе расположение. — Если желаете, то сразу к дому спец состава. Или же к штабу, но в штабе уже почти никого нет, — он мельком глянул на наручные часы. — Вам виднее, куда требуется.
Поскольку он упомянул о доме спецсостава, я предположил, что та самая комната, выделенная мне еще при первом посещении базы, до сих пор числится за мной. Ключ-то я не сдавал, и никто от меня не требовал с ней распрощаться. А раз так, то я решил сначала отвезти туда наш скромный багаж, оставить там Стрельцову, а самому наведаться в казарму «Грифона». Если Бондарева там, то сразу озадачить ее подбором бойцов в экспедиционную группу. Если же ее нет, то с этим вопросом поможет мне Бабский, хотя он не так хорошо знал личный состав «Грифона». Ведь служил здесь Алексей Давыдович не так давно и при этом был одной ногой в Коллегии Имперских Магов.
Дороги здесь не такие, как в столице: нас крепко потрепало сначала на колдобинах проселочной, пересекавшей огромное посадочное поле. Даже там, где начался асфальт потряхивало так, что приходилось держаться за поручни.
— Сэм, тебя у родной казармы высадить? — спросил я виконта Бабского, когда впереди справа замаячило длинное двухэтажное строение и тренировочные площадки.
— Позвольте пока с вами, Александр Петрович. Вы же в «Грифон» тоже собираетесь. Вместе тогда и пойдем, — отозвался он.
Веселый пудель императрицы словно прилип ко мне. Не могу сказать, что мы стали большими друзьями, но я ничего не имел против его присутствия, потому как Бабский, несмотря на излишнюю словоохотливость, меня вовсе не напрягал присутствием и часто был очень полезен. А чем ему нравилось находиться возле меня, понятия не имею. Быть может его влекла причастность к высокому и вечному, такому, как славный погром в замке герцога Уэйна или святое битье морд в «Ржавом Париже». Бесспорно, все это гораздо приятнее и полезнее, чем обучение во всяких магических академиях.
Вскоре «Арчер-ВБ», описав крутую дугу на площади перед штабом, домчал нас до второго дома спец состава.
— Прошу, ваше сиятельство! — старший урядник Рогов, проявил завидную расторопность, успел открыть дверь эрмимобиля раньше, чем я дотянулся до бронзового рычага. — Помочь с багажом?
— Уж свой рюкзак я донести в состоянии, — я спрыгнул на тротуар и подал руку Элизабет.
— Прошу прощения, Александр Петрович. Ваши пропуска… Вернее, пропуск на госпожу Стрельцову Елизавету Борисовну, — он раскрыл кожаный планшет, вытянул из него листок, украшенный жирной штабной печатью. — А здесь, будьте любезны, распишитесь…
Вместе с планшетом Рогов протянул кусок желтоватого картона. Элизабет хотела взять ручку и оставить свой росчерк, полагая, будто она должна расписаться за получение пропуска, но урядник сказал: