— А я как раз по вопросу важному, — поляк сделал еще несколько шагов, огибая стойку охлаждения. Пола его кителя затрепетала в струе воздуха. Капитан-лейтенант, коснулся руки княгини, как бы приглашая ее за собой.
— В чем дело, господин Моравецкий? — все еще улыбаясь, Ольга Борисовна смотрела на него.
— Я хочу кое-что вам показать, — прошептал он, приблизившись к ней так, что его губы почти дотянулось до золотистых волос княгини, и его грудь на миг коснулась ее выпуклой и упругой груди. Это прикосновение дорогого стоило! Мировецкому показалось, что по телу дружно и горячо побежали мурашки.
— Что показать? — полушепотом спросила Ольга, слегка отстранившись. — Вы интригуете, капитан, — из его настоящего звания Ковалевская намеренно выбросила слово «лейтенант» — так звучало намного солиднее, а она знала, как этот человек любит даже незначительные похвалы. — Мне нравятся интриги, если они в итоге приятны, — добавила она чуть громче, опасаясь переиграть.
— Идемте, я покажу. Покажу то, что вы сама пожелаете видеть, — не отпуская ее руку, он направился вдоль стены.
— Вислав Борисович! Руку отпустите! — сердито произнесла Ковалевская. — Еще не хватало чтобы нас так кто-то видел!
Он подчинился, даже пробормотал извинения. Вместе они вышли из тех секции, минуя подъемник направились к трапу на третью палубу. Уже там в коридоре им по пути попался незнакомый Ольге мичман и квартирмейстер, которые тут же вытянулись перед командиром навигационной секции по стойке смирно.
— Сюда, Ольга Борисовна, сюда! — заговорщицким шепотом поляк манил за собой княгиню. — И прошу, сюда, — он повернул в узкий коридор, отделанный здесь не стальными панелями, а деревянными, со светлой полировкой и бронзовым обрамлением. Остановился у последней двери и достал ключи. Щелкнул замком, и толкнул невысокую, но тяжелую створку.
— Прошу, моя принцесса! — прошептал он, пуская Ковалевскую в каюту. — Эта одна из трех гостевых! Причем лучшая! Предназначена для самых важных гостей: для адмиралов или императорских людей, если кому-то взбредет погостить на «Гекторе», — пояснил он, обводя рукой вполне приличное убранство: бордовый диван, обтянутый велюром, письменный стол на точеных ножках, два кресла и кровать, небольшую, но вполне пригодную для двоих. — Смею заверить, у самого Носкова будет похуже. Там туалет и душ. Все для вас — можно здесь обосноваться и никуда не выходить. Никто не будет знать кроме меня. Вещи, что вы утром приготовили, я скоро перенесу сюда.
— Как же вы так смогли, Вислав Борисович? Мне нравится! Очень нравится! — Ковалевская переступила порог. В самом деле ей нравилось, ведь она даже не рассчитывала на такие удобства! Она вообще сомневалась, что поляк сможет поселить ее хоть в какой-то каюте, тайком от графа Носкова. До сих пор вопросом размещения Ольга была очень озадачена так же сильно, как всем тем, что связано с Сашей и её снами. Она предполагала, что ей придется прятаться где-то в технической секции. Если бы так случилось, то особо остро стоял бы вопрос с туалетом. А здесь, ее нагловатый воздыхатель вполне решил важную проблему. И теперь понятно, к чему он клонит и что от нее ожидает взамен.
— Ольга! — он снова взял ее руку и его дыхание участилось. — Мне это стоило немалого труда, но смог схитрить перед этим дурнем, Носковым. Ради вас, Ольга Борисовна! Самое забавное, что эта каюта на ближайшие дни должна была достаться графу Елецкому, но мы его поселим в другой. Похожей на эту, но попроще. А вы, как принцесса будете здесь, пока не пожелаете открыться своему суженому, — он тихо прикрыл дверь, щелкнув замком, и взял княгиню за обе руки.
— Вислав Борисович, не смотрите так… — Ольга отвела взгляд, хотя липкое внимание поляка к собственным глазам могла бы выдержать без труда. В очередной раз, она ощутила то самое странное чувство, которое ее посещало при близком присутствии лже-барона Кузьмина на Карибах. — Меня в жар бросает от вашего взгляда, — как бы шутливо продолжила она, — Кстати, вы же вызвались исполнять все мои капризы. А раз так, то… у меня есть кое-какое желание. Принесите мне мороженое.
— Моя принцесса, но… — Моравецкий положил ей левую руку на талию и попытался было обнять ее.
— Никаких «но», капитан! Вы желаете, чтобы я была благосклоннее к вам? А раз так, то вы должны учитывать мои желания: я хочу мороженое! Очень хочу! Так что постарайтесь! — Ковалевская мягко убрала его руку, теперь ее глаза вернулись к его глазам и в них неожиданно пропала недавняя растерянность. — И кстати, еще хочу извинений. Например, за то, что подслушивали мой разговор с Денисом.
— Но я же извинился, ваше сиятельство, — напомнил Моравецкий, чувствуя себя немного сбитым с толка.
— Капитан… Я хочу извинений еще. Преклоните колено и извинитесь, целуя мою руку. Мне это точно понравится. А если… — Ольга не договорила, наблюдая, как он опускается перед ней.
— Что «если»? — он опустился на одно колено, глядя на нее снизу вверх и чувствуя, как часто бьется сердце.
— Если вы, Вислав, принесете мне клубничное мороженое, то я боюсь, что мне придется стать к вам намного более благосклонной. Вы же понимаете, что такое «намного более благосклонной»? — Ковалевская прищурилась и провела ладонью по его щеке, затем шепнула. — Ну же, извиняйтесь! Мне нравится, как вы это делаете!
— Простите, Ольга! Простите, если в чем-то виновен! Если я что-то сделал не так, то это лишь от головокружения, которое у меня от близости с вами! — поляк начал целовать ее пальчики, потом ладонь и руку выше. Вислав сейчас безумно хотелось перейти в атаку. Для начала скромную: просто обнять ее ноги, зарыться лицом в ее юбке, и дать волю рукам.
— Достаточно, Вислав. Я удовлетворена. Теперь за мороженым. Если его нет на «Гекторе», то сходите на Кленовую. Это же недалеко, там есть кафе и магазины, — говоря это, Ольга была почти уверена, что на вимане поляк не найдет такой десерт, а значит он вернется нескоро, не ранее, чем через час. За это время, она легко успеет обдумать свое положение и сделать кое-что задуманное.
— Да, моя принцесса. Ради вашей благосклонности, я найду клубничное мороженое. Постараюсь это сделать побыстрее, чтобы не мучить ожиданием ни себя, ни вас, — заверил он, встретившись взглядом с Ковалевской, и отмечая, что ее глаза становятся все более властные, а ее ментальное тело, не отзывается на его усилия так хорошо, как ему бы хотелось.
При этом Моравецкий был полон надежд, что ему все-таки удастся затянуть княгиню сегодня в постель. Возможно, придется немного на нее поднажать. Выходя из каюты, он замкнул дверь, подумав, что через эту многослойную створку почти не будет слышно звуков. Так было в той скверной истории с боцманом Рустамовым — ведь никто не слышал, когда его убивали.
И еще ему подумалось, что Ковалевская, невзирая на юный возраст, вовсе не такая наивная девочка. Ее попытки обрести власть над ним, в самом деле давали эффект: он вынужден был ей подчиняться. Где-то подыгрывать, а где-то она его всерьез прижимала, ставя так свою речь, дополняя ее эмоциями и взглядом, что он был обречен идти на уступки. Впрочем, между мужчиной и женщиной так случается часто: сначала бал правит она. Но только сначала, пока не подпустит мужчину достаточно близко, и тогда уже он полностью берет ситуацию в свои руки.
Когда капитан-лейтенант ушел, Ольга еще пару минут стояла, прислонившись спиной к двери и прикрыв глаза.
«Вот я и в мышеловке», — мысленно сказала она себе. — «Неожиданно удобной и роскошной для боевого корабля. Однако, дурак тот, кто думает, что я мышка».
Ковалевская сделала несколько вдохов и выдохов, стараясь, чтобы каждый следующий был медленнее предыдущего, одновременно ища в себе ту приятную пустоту, которая обращалась в совершенную свободу от всяких размышлений. Она знала, что стоит побыть в таком состоянии несколько минут, как в голове становилось ясно, и приходящие потом мысли были необычно чистыми.
«Очень похоже, что он менталист», — сказала Ольга Борисовна себе, направляясь к дивану. — «И это во многом осложняет мое положение. Но я должна пройти это испытание ради Саши».
Устроившись на диване, Ковалевская несколько минут сидела без движений. Было сильное искушение отправить сообщение Елецкому. Просто излить то, что собралось у нее на душе. Разумеется, сейчас она бы ни слова не сказала бы ни о снах, ни о том, что она на борту «Гектора» и что происходит с ней.
Когда Ольга подумала о Саше и представила его, так ясно, что показалось, он стоит перед ней, по телу пошло тепло. То опасное тепло, которое она чувствовала в некоторые моменты все чаще и связывала это с коварным влиянием поляка. Ей даже захотелось, приподнять юбку и положить руку себе на лобок, однако Ольга покачала головой и отстегнула от ремня эйхос. Сейчас было важным не тратить время попусту, а наговорить сообщение отцу и Саше. Сообщения, которые, скорее всего никогда не отправятся. Этим она и занялась.
Когда закончила, встала с дивана и хотела обследовать каюту, то вдруг увидела, как шевельнулась ручка двери. А затем кто-то вставил ключи, и лязгнул замок.
Глава 15Клубничное мороженое
Предложение Наташи было интересным. Определить местоположение человека, тем более близкого тебе — дело не сложное. Такое смог бы даже я, не менталист, не поднимая из архивов свои магические шаблоны. Но я без экзоментального сканирования знал, где моя невеста: в Перми, где-то в лаборатории НПИ или в производственных цехах. Хотя, нет… время уже вечернее. Тогда Ольга пьет чай с профессором Белкиным в апартаментах «Золотой Галереи». А то, что Бондарева сможет определить ментальный фон Ольги Борисовны, тем более понять, что ее тревожит — это вряд ли. Такое сложно-выполнимо даже для менталиста самого высокого уровня.
— Эй, корнет, ты чего? — штабс-капитан вывела меня из недолгих раздумий вопросом.
— Нет, Наташ, извини, но этого мы делать не будем. Мне приятно, что ты тоже озабочена и желаешь помочь, но пока оставим все как есть, — по недоумению на ее лице я понял, что Бондарева ждет пояснений и сказал: — Понимаешь, тут снова замешано немного морали. То, что ты предлагаешь, это равносильно подглядыванию. Подглядывать не грешно за противником — это называется слежение или разведка, а за близким человеком… В общем, не надо.