А «Гектор» на них. Смертельно. Лоб в лоб.
— Ваше сиятельство!.. — подал голос первый пилот.
— Курс прежний! — потребовал я.
Глава 25Важная точка
Я предупреждал офицеров в рубке, что могут возникнуть неприятные ситуации. Даже такие, за которым мерещится гибель, но при этом всему экипажу следует просто довериться мне и неукоснительно соблюдать распоряжения. Все так, однако мои увещания не слишком успокоили Щукина и пилотов. Еще более нервничал молодой молчаливый лейтенант, имя которого я не запомнил. Их можно понять: как нормальный человек может оставаться спокойным, если видит, как прямиком на него летит три самых мощных ракеты воздушных сил Британии.
Чтобы снять нарастающую тревогу, я сказал:
— Спокойно, господа! «Штромы» — это мое дело! Живы будем — я с ними разберусь сам! Ваша задача подлететь как можно ближе к «Принцу»!
— Как вы с ними справитесь, ваше сиятельство⁈ — казалось, второй помощник сейчас прожжет взглядом главный обзорный — за стеклом, в фальшивом объеме экрана смертоносные ракеты становились все крупнее.
Отвечать Щукину не было времени. Я давно активировал кинетику. Сейчас самым важным было вовремя пустить кинетическую волну. Сделать это раньше никак нельзя — волна потеряет ударную силу. Позже… Тут можно или вовсе опоздать, и поймать «штормы» не кинетикой, а носом «Гектора». Причем три сразу в одно место! Это будет гарантировано означать разрушение носовой части виманы, уничтожение рубки, следом всего фрегата. Если же я успею ударить до того, как «Storm SD-240S» долетят до «Гектора», но сделаю это слишком поздно, то велика вероятность, что нам очень крепко достанется обломками ракет. В общем, передо мной стояла непростая задача. Она осложнялась тем, что просто бить кинетикой на большую дистанцию умеет много хороших магов, правда, не в этом мире, а вот родить кинетическую волну не из собственных рук, а на необходимом отдалении… Во всех познанных мной мирах я встречал лишь двух таких магов: Ле Уруха и мастера Боххи Салиргья, который меня когда-то научил этой особой технике кинетического удара.
Полагаю, теперь я умею делать это гораздо лучше, чем когда-то справлялся с этим великий мастер Салиргья. Сейчас я не выбросил вперед распростертые ладони, как это делал обычно при кинетическом ударе. Я вытянул руки вперед, разделив внимание на две неравные части. Незначительная часть внимания продолжала отслеживать движение ракет, стремительно летевших нам навстречу. Друга часть моего внимания, в которой сейчас находился почти весь я, прочувствовала на всю глубину тонкие слои пространства перед носом «Гектора». Именно там я собирал свою силу, вытягивая ее из точки приложения в плотный протяженный отрезок — он должен был породить ударную волну. На все ушло несколько секунд.
Когда я понял, что дальше медлить нельзя, приседая с хриплым выдохом, изо всех сил толкнул незримую волну вперед — выпустил сокрушающую силу из тонкого плана в наш физический мир. Многократно опережая, «Гектор» она понеслась вперед. Через несколько секунд главный обзорный экран озарился тремя яркими вспышками.
— Твою мать! — привстав с кресла выдохнул Щукин.
В тот же миг по корпусу «Гектора» ударили мелкие обломки ракет. Не думаю, что они могли всерьез повредить прочную бронезащиту.
В рубке повисла тишина. Даже показалось, что слышен, стук наших сердец.
— На какое расстояние требуется приблизиться к линкору? — спросил Москвин.
Спросил он это деловито, с подчеркнутым безразличием. Но я-то чувствовал, какие эмоции раздирают первого пилота. Изумление, радость, невероятное вдохновение — так и пронзали ментальную ткань вокруг, хотя все это лейтенант пытался скрыть за маской невозмутимости.
— Постарайся подойти метров на 30. Но только если чувствуешь полную уверенность, что мы не влетим в них. Если не уверен, то подведи хотя бы метров на сто — сто пятьдесят, — ответил я и повернулся к Щукину. — Может пообщаться с вице-адмиралом напоследок?
— Прям уже линкору все? Как вы его, ваше сиятельство, ломать собираетесь? Так же, как и ракеты? — сыпал вопросами второй помощник, от чего-то еще более всполошившись.
— Увидите, — коротко ответил я, считывая данные навигационных приборов.
— А с Хадсоном надо попрощаться! Если есть такая возможность, негоже отправлять его на тот свет, вежливо не уведомив его об этом! — он оскалился в этакой не слишком доброй улыбке.
— Ну, раз так, то… — я притянул к себе микрофон. Замигал индикатор вызова коммуникатора внешней связи.
Британцы и в этот раз ответили быстро. Раньше, чем на экране коммуникатора появилась физиономия Хадсона, раздался его голос:
— Вы, Елецкий, ничего не добьетесь! Силенок не хватит! «Prince Salisbury» вам не по зубам! Три дюйма брони «Sheffield» не по вашим ракетам!
— Да ладно вам, Джеймс. Такая мелочь нам вполне по зубам. Кстати, я не собираюсь переводить на вашу ржавую посудину наши ракеты, — благодушно заверил его я. — Это слишком расточительно и практичнее воспользоваться ракетами вашими. Кстати, сколько там у вас в арсенале «Storm SD-240S»? Ведь хватит же, если они взорвутся все разом?
Повисла недолгая, но очень нервная пауза.
— Как вы это сделаете? — вот теперь страх в глазах вице-адмирала Хадсона стал виден даже на недостаточно четком экране коммуникатора. Зрачки англичанина расширились, превратившись в черные дыры. В них появился нездоровый блеск.
— Правда желаете подробностей? Джеймс, у вас нет времени, чтобы выслушать все тонкости моей магической техники. Мой вам совет: возьмите эйхос и, если есть сеть, отправьте прощальное сообщение близким. У вас осталось не более трех минут — используйте их с пользой, — посоветовал я вице-адмиралу и отключил канал связи.
Все-таки зря я предупредил его о предстоящем. Конечно, утереть нос заносчивому бритишу стоило, но сейчас это могло оказаться нам во вред. Был риск, что переполненный страхом смерти Джеймс Хадсон начнет усердно молиться Шиве. В такие моменты, эмоциональный всплеск во много раз увеличивает силу молитвы, и Махадева вполне мог его услышать и вмешаться в происходящее. Чтобы этого избежать, молиться следовало мне. Причем молиться богине, которая находилась не так далеко за моей спиной. Не прекращая следить за сближением с линкором, я воззвал ментально к Бондаревой. Сразу получил ее отклик, убедился, что штабс-капитан уже начала накладывать экранирующие слои.
«Принц» попытался сбросить нас с хвоста. Резко, насколько позволяла неуклюжесть тяжелой громады, пошел вниз с поворотом направо. Однако, наши пилоты, цепко держались за то самое место, куда не могли достать эрминговые поражатели и скорострельные орудия британца.
Когда кормовые пилоны, поблескивающие сталью, оказались совсем рядом и Москвин доложил, что подобраться ближе связано с большим риском, я сказал ему:
— Будь готов уйти резко вверх. На второй палубе «Принца» должно сильно рвануть.
Сказал это и развел в стороны руки, активируя «Витру Борем». В этот раз мне даже не пришлось бы слишком вкладываться в древнюю лемурийскую магию. Энергетический выброс, устроенный мной, должен был многократно усилиться разорвавшимися в арсенале линкора ракетами. Не только мощные «Storm SD-240S», но ракеты помельче, а также пушечные заряды — все это должно было рвануть с огромной силой. Моя магия выступала здесь лишь в качестве скромного детонатора. Спору нет, арсенал на линкоре — пространство, хорошо защищенное от внешних угроз. Но именно от внешних. Однако, его содержимое защитить от «Внутреннего Взрыва» никак не возможно. Основная сложность заключалась в том, что мне было не так просто дотянуться до хранилища опасных прелестей «Принца».
Я перенес на тонкий план почти все внимание, расширил сферу восприятия так далеко, как смог и начал сканировать. Для хорошего сканирования требовалось время, которого у меня не было. Требовалось, как можно скорее найти арсенал «Принца». Разумеется, я знаю, где он расположен на линкорах нового британского проекта. Но одно дело знать, где он находится на схеме виманы, и совсем другое найти его на тонком плане, когда твое восприятие совсем нетакое, как в обычной реальности. Мне мешали десятки неудобных факторов: от толстых слоев металла, до электрических полей и напряженных эрминговых потоков, входящих в гигантскую энергоустановку линкора. Вот ее я нашел сразу. И в крайнем случае я мог уничтожить ее. Однако, взрыв в энергоустановке не стал бы гарантированным уничтожением «Принца».
Поэтому я продолжил свои поиски. Через минуту-другую сказал Москвину, не открывая глаз:
— Артем, еще хотя бы на метров семь ближе и на пять метров левее…
Край моей сферы внимания начал смещаться к той области, к которой я стремился. Наконец, я обнаружил то, что было очень похоже уложенные в несколько рядов «Storm SD-240S». Я не воспринимал их все, но уже мог дотянуться до нескольких крайних. Боги! Их было так много! Не часто так радуешься, когда видишь столь огромное число вражеских ракет!
Держа разведенными руки, я обозначил треугольник, две вершины которого стали мои ладони — именно ими я проецировал точку выхода силы — третьим углом, очень отдаленным от меня, стала вершина в точности, совпавшая с боеголовкой британской ракеты. Не было необходимости производить «Внутренний Взрыв» в точности в ней. Вполне хватило бы сильного выброса энергии в пределах самого арсенала.
Я сосредоточился, определяя крошечную точку силы. В следующих миг эта невидимая обычным зрением точка, превратилась в частицу адского пламени, мгновенно разросшегося на весь арсенал. Все ракеты, прекрасные и ужасные «Storm SD-240S», ящики и стеллажи с боеприпасами стали пищей этого огня, разрывающего на куски стальные переборки линкора.
Я открыл глаза одновременно с возгласом Щукина. Мои ноги подогнулись от навалившейся перегрузки. Москвин, следуя моему указанию, спешно уводил «Гектор» вверх, подальше от гибнущего «Принца Солсбери». Из толстого брюха линкора вырвался огромный огненный шар. Нас крепко тряхнуло, отбросило ударной волной, что в общем-то на пользу — не так побьет корпус «Гектора» обломками. Теперь мы неторопливо удалялись на северо-восток, а гордость британского флота, развалился под нами. Разваливался на несколько частей, объятых пламенем, падающих с огромной высоты в волны Индийского океана.