Примерно еще через сто шагов стены Пещеры Конца и Начала преобразились. Если прежде нас окружал грубый камень, выступающий неровностями и переходящий в глубокие каверны, то теперь справа и слева тянулись стены с ровной, будто оплавленной поверхностью.
Еще через несколько шагов я остановился. Здесь проход делился на три рукава. Над каждым имелся гладкий прямоугольник, словно место, приготовленное для таблички-указателя, однако самой таблички не было. Оставалось гадать куда идти. Прямо? Свернуть налево или направо?
Снова послышались звуки, похожие на скрежет за ними тот же самый голос, который Ольга назвала «голосом электро-логической системы», произнес:
— Карнье ли увис…
Недолгая пауза и снова:
— Карнье ли увис…
И еще раз через полминуты:
— Карнье ли увис…
— Чертово карканье? Чтобы это значило? — сердитым полушепотом проворчал Броневой. — Может это по-ихнему «Поворачивайте налево»?
Я обернулся, встретившись с ним взглядом.
— Налево! — шепнул мне Колесов. — Извиняюсь, Петрович, древние языки мне неведомы, но есть такое правило, начинать проверну возможных проходов слева направо.
В его совете я не нуждался, оглядывался, скорее проверяя, как там мои тылы и какова реакция грифоновцев на неприятный механический голос. Да и правило, озвученное Денисом, дурацкое, потому как в нем мало логического смысла.
Ответ пришел неожиданно и лишь больше озадачил меня. Я почувствовал… Причем очень ясно, что нужно идти в левый коридор. Это чувство не было ментальным влиянием. С посылом такого характера, который появляется словно твоя собственная чистая мысль, я сталкивался много раз: обычно так умеют мысли и поступки человека боги. Например, Гера в этом особая мастерица. Но даже ее влияние на человеческие мысли далеко от идеала, а здесь эта мысль звучала в сознании очень ясно. Только я знал, что она не моя. Знал, но от этого знания не легче. Ведь эта мысль могла быть прямой подсказкой для владельцев Ключа Кайрен Туам, чтобы направить их к Хранилищу Знаний. С таким же успехом она могла быть ложным указанием, способным завести нас в ловушку. Знать бы, что означают слова, сказанные механическим голосом. Было в них что-то беспокойное, похожее на предостережение.
— Налево, ваше сиятельство! Точно нужно налево! — прошептал за моей спиной Броневой.
Вот и он повелся. А моя интуиция подленько молчала. Вернее, тревожный колокольчик во мне не стал тише, но он не давал мне указания, каким коридором следует идти дальше.
— Ладно, налево, — почти беззвучно произнес я, по ментальному каналу передал Бондаревой свои соображения и направился по левому коридору, держа наготове «Лепестки Виолы» и активную кинетику.
Мне очень не нравилась сложившаяся ситуация. Добавилась серьезная проблема: группа Бондаревой, идущая за нами, становилась куда более уязвима. Ведь теперь стражи пещеры могли зайти к ним в тыл, появившись из любого рукава Пещеры, оставшегося на спиной. Я об этом предупредил Наташу. Она обещала переориентировать бойцов, и сама уделять внимание постоянному сканированию тыла.
Когда мы свернули в левый проход, стало темнее. Оттенок камня, слагавшего стены, был густо-серым с синевой, из-за чего и стены, и свод давили почти физически. Тусклые светильники — черно-бронзовая оправа и кристалл туэрлина в центре — давали еще меньше света. Кое-где из свода выпирали острые включения черных минералов, поблескивавших точно недобрые глаза воронов. Проход то расширялся, образуя небольшие залы метров 7–10 шириной, то сужался так, что в нем мог поместиться только один человек. Колесов, держа наготове крупнокалиберную «Нежность», умело подсвечивал из-за моей спины фонарем, так, что мне почти не мешала моя собственная тень. Еще шагов через тридцать я почувствовал неладное. Впереди нас поджидало нечто… Нечто похожее на механические существа. И очень похоже на тех самых охранных роботов, которые упоминаются в Свидетельствах Лагура Бархума. Я чувствовал металл и энергию, скрытую в нем.
Подняв руку, я подал сигнал Колесову и Броневому. Хотя, Серж почувствовал грядущие неприятности без меня. Все это я беззвучно передал Бондаревой.
Не успели мы сделать еще несколько шагов, как механические существа пришли в движение. Их было не менее четырех. Я спешно развернул «Лепестки Виолы». Щит открылся с громким хлопком, подняв облако пыли. В ту же минуту из сумрака появились несколько пар светящихся красным точек. Их глаза?
Я почувствовал, как Колесов изготовился к стрельбе и пожалел, что, как и другие грифоновцы, кроме Бондаревой, не знакомы с моей тактической схемой «Краб Ольвары». Ей мы с успехом пользовались прорываясь, через охранение в замке «Увядшей Розы». То, что наша группа не подготовлена в полной мере было моим упущением и нехваткой времени.
— Не стрелять, если они не атакуют первые! — предостерег я. — Колесов — позиция крайняя справа. Вести огонь, не задевая край щита, — на всякий случай пояснил я, хотя грифоновец должен знать эти тонкости, ведь их стрелки привыкли работать в связке с магами.
Свет фонаря выхватил очертания металлического существа, приближавшегося к нам. Оно походило на крупную шестилапую собаку, высотой не менее метра. Глазницы светились красноватым светом. В темноте проступили очертания еще нескольких похожих существ, назовем их роботами. Я очень не люблю стычки с роботами. С ними обычно намного сложнее, чем с людьми. Их плохо берет кинетика, температурная магия против них почти бесполезна, ментальные или иллюзорные атаки вообще не имеют смысла.
— Карнье ли увис… — проскрежетал металлический пес, остановившись метрах в пятнадцати от нас.
— Чего ему надо? — Броневой нервно сглотнул.
«Они недобрые! Позволь ударить Карахум-Фарах?» — ментально спросил меня Нурхан.
Хорраг, собравшись в плотный серебристый комок, повис слева перед моим щитом.
— Карнье ли увис! — раздался металлический скрежет из полумрака.
За ним еще и еще злее:
— Карнье ли увис! Карнье ли увис!
Глазницы неведомых существ, покрытых синеватыми пластинами адамантового сплава, вспыхнули ярче.
— Неприятно… Очень неприятно! — произнес Колесов. Казалось, он не сдержится и нажмет на спуск. Только его двадцатизарядная «Нежность» была бесполезна против бронированных роботов.
Раньше, чем палец Дениса нажал на пусковую скобу, рубиново-красный луч ударил в мой магический щит, прожигая его почти насквозь.
— Нурхан! Электрические Карахум-Фарах! — крикнул я, мигом повышая плотность щита.
Справа басовито загремела «Нежность» Колесова. Пули рикошетили, выбивая искры из прочной брони первого существа. Громко ухнул фаербол Сержа.
«Нас атакуют! С тыла! Роботы похожие на огромных крыс!», — вскрикнула ментально Бондарева.
Случилось то, чего я боялся. Все же не надо было так торопиться с рейдом в Пещеру!
Глава 29Ковалевская хочет говорить
Серж Броневой — хороший парень и неплохой маг, но какого черта он лупил по механическим стражам бесполезными фаерболами? Бил от души! Не прошло и полминуты, как часть прохода передо мной превратилась в кусочек огненного ада. Если бы не «Лепестки Виолы», на нас всех сгорела бы одежда. Но даже через магический щит обдавало волнами такого жара, что казалось, вот-вот вспыхнут волосы.
Нурхан, нанеся два удара электрическим Карахум-Фарах, унесся на помощь группе Бондаревой — я приказал. Там мощно гремели выстрелы гранатобоев — стрясались стены пещеры. Сомневаюсь, что гранатобои были достаточно эффективны против механических псов, защищенных пластинами адамантового сплава. Но даже если от взрывов гранат имелся толк, то у нас имелось всего 23 трубы «Ярость-БТ». Отработала примерно половина.
— Серж, отставить гребаные фаерболлы! — заорал я, ничего не видя перед собой, кроме мечущего пламени и черного дыма. Хотя за всполохами огня, я кое-как успел заметить: адамантовые стражи все-таки пятились. Видно, это пекло стало неполезным для их внутренностей -черт его знает, как они там устроены. Лишь пес остался справа у стены, нервно подергивая тремя из шести конечностей. Все-таки мой расчет был верен: электрические удары Нурхана оказались куда эффективнее огня. Разряды или вовсе вывели робота из строя, или повредили его, так, что он теперь не представлял прежней опасности.
— Электрической магией! Бей электрической магией! — рявкнул я на Броневого. Выкрикнув это, еще раз испытал кинетику: на миг сдвинул щит, ударил сильно, снося среднего пса шагов на десять. Камни из-под его лап тоже выбило. Звонкой шрапнелью они ударили по остальным.
Колесов молодец. Он сразу приноровился: едва я сдвигал «Лепестки Виолы» в сторону, как он тут же прицельно палил в металлическую собачню, старался поразить в светящиеся точки глаз. Иногда получалось.
— Плохо у меня с электро! — отозвался Броневой, меняя стойку. Вокруг растопыренных пальцев его рук замерцало синеватое свечение.
Тем временем пламя в проходе унималось. За ним, опавшим и теперь не таким жарким, я разглядел, что механических псов уже шесть — добавились еще. Пока стражи Пещеры были в замешательстве: метались из стороны в сторону, постреливали короткими импульсами лучевого оружия, но пробить мой щит не могли. На наше счастье, у них не хватало ума просто пойти в лобовую атаку, опрокидывая меня, и пустить в ход челюсти со стальными зубами. Причина, вероятно, в том, что мой магический щит они пока интерпретировали как непреодолимое препятствие.
«Наташа! По возможности подтягивайтесь к нам!», — ментально проорал я Бондаревой: — «Как там у вас дела? Раненые есть? Как Ольга?», — спросил тише. Язык не поворачивался спросить про убитых.
Едва я сдвинул щит влево, Броневой нанес электроудар одновременно с выстрелами Колесова. В самом деле вышло не очень: несколько жиденьких нитей электроразряда дотянулись до ближнего пса, но не нанесли тому никакого вреда. А я попал кинетикой очень удачно: сбоку в оскалившуюся морду. Сильный удар перекрутил голову чудовища на 180 градусов. В страже с хрустом сломалось что-то важное, он энергично завертелся на месте, сбивая других и свалился на пол, дернулся и затих.