После недолгого согласования с Бондаревой и Ольгой, мы все-таки двинулись по центральному коридору. Теперь в текущих обсуждениях Ковалевская тоже принимала участие. Хотя Ольга Борисовна не имела опыта подобных операций, после нашего примирения со стражами Пещеры мнение княгини стало таким же весомым, как и мое.
По проходу нас сопровождало два летающих шара. Они выглядели крупнее тех, с которыми я познакомился в первый раз, и светили ярче. Настолько, что отпала необходимость использовать фонарики. Этот коридор также значительно отличался от первого: после сотни шагов он вел круто вниз, резко расширялся, образуя зал. Углы его стерегли хмурые изваяния — древние воины, высеченные из черного гранита. Затем проход сворачивал направо и вел вверх. Нам пришлось подниматься по высеченным в скале ступеням. За лестницей шары, освещавшие нам путь, остановились. Один отлетел к левому простенку, выложенному рельефной плиткой, и издал звук, отдаленно напоминающий человеческую речь.
— Похоже это здесь, — сказала Ковалевская, внимательно оглядывая стены и свод, поднимавшийся настолько высоко, что казалось, мы стоим в очень тесном, полутемном ущелье.
— Только здесь нет никаких дверей. Коридор тянется дальше, — заметил Колесов.
— Если учесть их хитрости с двигающимися стенами, то вполне может быть здесь, — не согласился с ним Броневой, сделал поярче фонарик и осветил желтым лучом ту часть стены, к которой присматривалась Ковалевская.
— Не знаю. Я не чувствую пустоты за стеной. Причина не в том, что их здесь нет, но в том, что кто-то постарался наложить вокруг очень плотные заклятия, — Бондарева, закрыв глаза, еще несколько минут водила ладонями из стороны в сторону. Потом покачала головой.
Я с выводами не спешил. Светящийся шар слева от меня начал мерцать и цвет его смещаться к оранжевому. Вот это мне не понравилось. Очень похоже, что именно так охранные системы выражали тревогу.
— Акким дансатэн Хара-виэд! — произнесла Ковалевская, видимо, подумав то же самое, что и я. Потом княгиня обратила мое внимание на стену: — Смотри, Елецкий, здесь есть пиктограммы, по начертанию похожие на те, что были на Ключе Кайрен Туам.
— Да, Оль, ты права, — признал я, когда подошел к ней ближе и тени больше не затемняли тот участок стены, на который указывала моя невеста. — Боги, ты очень-очень права! — с вдохновением подтвердил я, трогая рельефные плитки на ближнем простенке.
Мои глаза быстро нашли ту, на которой замысловатые линии сплетались в выпуклое изображение совы. Я дотронулся до плитки и нажал на нее. К моему разочарованию ничего не произошло. Однако, меня наполняла уверенность, что дело именно в этих плитках, помеченных разными пиктограммами. Я попробовал нажать на плитку, смещая ее вправо, и это сработало!
Раздался едва глухой щелчок, исходивший откуда-то из-за стены. Плитка начала светиться слабым жемчужным светом.
— Ваша милость! Да вы волшебник! — воскликнул стоявший рядом Бабский.
— Я только учусь, — отозвался я, поддерживая его шутливый тон, и строже добавил: — Не вздумайте коснуться сейчас какой-либо части стены!
Выждав недолго, как это полагалось при активации Ключа Кайрен Туам, я нажал на вторую пластину, описанную в кодовой последовательности, так же усилием смещая ее вправо. Затем третью и после паузы ту, на которой было изображено дерево.
Свечение всех четырех пластин от желтовато-жемчужного сместилось к голубому. Загудели могучие механизмы. По полу прошла дрожь, и часть стены двинулась в сторону. Шары, висевшие над нашими головами, снова начали вещать на неведомом для меня языке, но теперь их речь всех нас волновала меньше всего. Нас поглотило то великолепное зрелище, которое открывалось за уходившей в сторону стеной.
Радкевич шагнул вперед и едва слышно выматерился.
Глава 31Яйцо Мироздания
— Не распускай язык! — шикнула на него Бондарева. — Здесь дамы!
Не знаю, что именно: золотишко или сам факт открывшегося таким образом тайника, заставил Радкевича выпустить крепкие слова, но вид сверкающих перед нами прелестей того стоили. Золота здесь было много. Полагаю, если забирать все, то грифоновцам придется плотно трудиться до самого вечера: крупные статуэтки, инкрустированные самоцветами; богатейшие украшения на полках и в развалившихся от времени ящиках; ритуальные предметы со знаками Индры, Агни и доарийских богов; оружие от древних мечей, до штуковин, похожих на винтовки и гранатобои; множество вещиц непонятного назначения. Возможно, здесь размещалась значительная часть богатств династии Пандарпиев.
Но золото меня интересовало в самую последнюю очередь. Куда важнее было содержимое ниш и беломраморных полок во втором зале. Хотя древние светильники здесь работали исправно, я отобрал фонарик у Велесова, освещая им ряд огромных кристаллов марсима. Именно огромных, никак не менее, чем килограмма по три весом. Я никогда не видел таких больших кристаллов. Как известно, марсим используется в электротехнических устройствах как базовый элемент долговременной памяти. И в эпоху правление Пандарпиев назначение этих кристаллов было похожим: каждый из тех, что лежали на полке на истлевших подкладках, имел металлический цоколь с платиновыми контактами. Без сомнений, на этих кристаллах была записана очень важная информация. Учитывая те объемы, которые могли поместиться на гигантские кристаллы марсима, здесь могли поместиться не только сведения о секретах древних виман, но другие бесценные знания исчезнувших цивилизаций.
— Что выносить в первую очередь? — взволнованно и деловито спросила Бондарева.
— Подожди, Наташ, успеется, — я наклонился, разглядывая несколько металлических ящиков внизу. Осторожно повернул один. Частично все они были сделаны из стали, и ее порядком съела коррозия. Но даже в нынешнем виде назначение этих ящиков несложно было понять: они считывали информацию с кристаллов марсима. Восстановить их будет непросто, однако я был уверен, что справимся. Древнее Хранилище Знаний обязательно заговорит для нас, открывая величайшие тайны ушедших тысячелетий.
Чувствуя неутолимое желание деятельности, исходившее от грифоновцев и самой Бондаревой, я сказал:
— Ладно, давайте так, пока я здесь все это осмотрю, побрякушки из первой комнаты можно выносить. Наташ, ты проверяй каждую вещь на наличие магической силы. Сама понимаешь, древними штуковинами с неведомым наполнением шутить опасно и здесь нужен особый контроль. Пусть тебе Велесов поможет — у него хорошо с сенсорикой.
— За это не волнуйся! Ни одна потенциально опасная вещь не останется без контроля! — Бондареву переполняло вдохновение.
— Бабский и Броневой пока остаются со мной, — продолжил я, — остальные за работу. Выносите, складывайте все у выхода из первой пещеры — светить это добро на поляне не надо. И главное, Наташ… — я придержал ее за руку. — Налаживай ментальный канал с «Сириусом». Нам уже как бы нужно виману. Ранее завтрашнего утра все равно вряд ли прибудет. Хорошо, если пришлют тот же «Гектор», но с другим капитаном и экипажем, — у меня почему-то была уверенность, что Носков, после его идиотской выходки, наслаждается тишиной казематов.
— Есть, господин корнет! — сияя зелеными, ведьмиными глазами отозвалась менталистка. — Немедленно этим займемся! Полагаю, для выноса ценностей, стоит привлечь людей Щукина. Чего летунам бездельничать?
— Привлеки. Всех привлеки кто без ранений, — согласился я, переходя к дальней части зала. Разглядывая неведомого назначения устройства, содеянные проводами и трубками.
От длинного стеллажа я подошел к двум глубоким нишам, убранным стеклом. За ним находились механические человекоподобные существа — еще один вид роботов, с которыми мы пока не встречались. Ими особо заинтересовалась Ковалевская, а я вместе с Бабским перешел к дальнему краю зала. Чутье мне подсказывало, что именно здесь находятся древние артефакты. Гораздо более древние, чем арийская цивилизация. Даже более древнее, чем родная мне Лемурия и многие, властвующие ныне боги.
Света туэрлиновых светильников, что висели под потолком, здесь не хватало, я снова взял у Бабского фонарь, направил его луч на мраморные полки, обрамленные полосами из синего адаманта. В ярком луче засверкали самоцветы, украшавшие небольшой сундучок. Рядом лежали золотые тубусы, вероятно с особо ценными свитками, там же громоздились каменные скрижали, от пиктограмм на которых исходило слабое свечение.
Мои глаза искали Айо Уиннис — тот образ, что передала мне Гера. Оглядывая древнейшие артефакты, я сделал еще несколько шагов, не слушая восторженное бормотание Бабского. Бондарева, отдав распоряжения грифоновцам, тоже подошла к нам.
— Ты уверен, что Гера использует это не во вред нам? — с беспокойством спросила менталистка. — Я совсем не понимаю, что она хочет. Для чего Яйцо Мироздания? Как оно работает?
— Я получил от нее некоторые важные заверения. Не беспокойся, Наташ. Не дадим себя обмануть, — повернув фонарь, я осветил нишу, обрамленную арийскими орнаментами. — Ты же собиралась привлечь людей Щукина, — заметил я. — Чего не пошла к нему? И ты должна отделить потенциально опасные вещи.
— К Щукину послала Багира. Пока наши выносят отобранные вещи, у меня есть несколько минуток посмотреть на эти древности. Я тоже любопытная, — штабс-капитан прошлась вдоль дальнего простенка, подсвечивая фонарем. — Саш! Айо Уиннис… Вот оно! — неожиданно воскликнула менталистка. Видно, она крепко держала в памяти образ, переданный богиней.
Теперь и я заметил артефакт, особую ценность которому придавала супруга Громовержца. Он для Геры был так важен, что ей пришлось подружиться со своим давним врагом — со мной, и переспать собственным буйным братом — Посейдоном. Только так она смогла выторговать мою жизнь у Держателя Вод. Широко открыв глаза, я смотрел на Айо Уиннис. В его полупрозрачных глубинах вспыхивали и угасали искорки, точно крошечные звезды, созвездия, галактики. Казалось, сама вселенная скрыта в нем.