Видный общественный и политический деятель, Борис Миронов имел однажды неосторожность — «страха ради иудейска» — объявить на весь белый свет, что у мужа Наины Иосифовны Ельциной все кремлевские советники — евреи. Мать честная, что же поднялось-то в демократической прессе! — та-акой хипишь, куда на хрен. А, казалось бы, из-за чего шум-то. Что тут плохого, если умные люди наставляют бывшего секретаря обкома коммунистической партии, как жить и работать, учат, как вести себя в культурном обществе, а министр это заметил и рассказал всем.
Вот, скажем, помочился президент за хвостом самолета после посадки — и тут же идет руки жать встречающей его делегации. Не очень хорошо. И вчерашним партийцам-единомышленникам деревянными ложками выстукивать ритмы по лысинам нехорошо. Они ведь уже и сами с усами — султаны, президенты такие же. А упиваться вусмерть в самолете, готовясь к встрече с руководством чужедальней страны — разве допустимо такое?..
Вон старик Киссинджер, на что, казалось бы, все знает и все понимает, а регулярно летает к нам, в Россию, через океан да Европу. Сядет дедушка рядом с президентом за кремлевским-то столиком, президент скажет дедушке пару слов перед телекамерой — он и улетает довольный. Культура!.. Зачем летает к нам этот дедушка? А Бог его знает…
Бориса Сергеевича Миронова из министров, понятно, убрали. Назвали фашистом, а у него против фашистов и отец, и мать воевали. Тогда он написал статью «Россия жаждет идеала». Ну, тут, как нынче говорят, воще! Бывшего министра принялись обвинять и национализме, и в антисемитизме. Он подал в суд — хотел узнать, все-таки за что уволен. Тогда ему прямо и сказали: «по политическим соображениям…»
Вот здесь и вернуться бы к зэку Сталину. Главная-то статья, по которой его упрятали за колючую проволоку, была по тем же «политическим соображениям». Сыну Сталина дали срок — 8 лет тюрьмы. Читатель может спросить, ну а министр Миронов-то как? А что, как: был бы человек — статья найдется. Она нынче хорошо идет под циферкой 282 УК РФ, это значит разжигание розни между народами да еще под фанфары борьбы с экстремизмом!
После незаконного задержания Б. Миронова и быстрого этапирования его в Новосибирск Главный Совет Союза русского народа выступил с заявлением, принятым на съезде Союза. В заявлении говорилось о политических репрессиях против русских патриотов, подчеркивалось, что в России нынче трудно найти регион, где не арестовывали бы и не судили русских людей за их политические и религиозные взгляды, которые противникам нашего народа вздумалось объявить «экстремистскими» и «разжигающими».
«Меня сегодня судят за то, что я посмел коснуться самого запретного в стране с 1918 года — преступной еврейской мафии… — уже на суде говорил Борис Миронов и подчеркнул, что раскрути незаконные действия губернатора Новосибирской области Толоконского, привлеки за преступления, которые он совершал на этом посту — завтра может встать вопрос о преступлениях Фридмана, Авена, Смоленского, Вексельберга, Когана, Абрамовича, Кириенко, Чубайса, находящихся сегодня под надежным непробиваемым панцирем своей этнической принадлежности. Сегодня тронуть кого из них — значит, вызвать вой и визг об антисемитизме, которого все так страшатся с кровавых 20-х годов, когда без суда и следствия ставили к расстрельной стенке только за то, что кто-то неодобрительно отозвался о еврее…»
Узнав о преследовании бывшего министра печати, харьковский раввин Эдуард Ходос выступил в его защиту: «Отдавая должное смелости и таланту русского человека Бориса Миронова, не могу не отметить особо ту невероятную, предельную, где-то даже надрывную обнаженность изболевшейся русской души, которая присутствует в каждом слове его книг. Я, еврей, чувствую эту русскую боль, как чувствую и боль украинскую и свою собственную боль за то, что происходит сегодня на нашей земле. Голосом Бориса Миронова говорит сегодня русская совесть и если кому-то покажется, что говорит слишком резко, то нужно просто понять — резкость эта оправдана, тема обязывает».
Что и говорить, тема сурова — тема маркитантов кровавого 1918 года и внуков их, вспорхнувших над Равниной Русской в конце ушедшего века…
«Прочитав изданную в 2002 году книгу «Иго иудейское», автором которой является Борис Миронов, я обнаружил поразительное совпадение нашего видения происходящего, выводов, к которым мы оба приходим, и главное — взглядов на возможность освобождения от Зла, которое Миронов называет «игом иудейским», а я — иудео-нацизмом, — делится своим сокровенным председатель Харьковской еврейской религиозной общины Э. Ходос и, как капризных, неразумных братьев своих, рабби учит: — Не надо толерантно морщить нос при слове «жид», которое часто употребляет Миронов, — еще сравнительно недавно это обозначение еврейской национальности никого не коробило, а было языковой нормой. Вспомните известный рассказ Александра Куприна «Жидовка»… и автора рассказа никому не приходило в голову обвинять в антисемитизме».
А Марина Цветаева, ее дневниковый очерк «Вольный проезд» с комиссаром Иосей Капланом и невозмутимой «тещей»? «Да что ж это вы, голубчик, всхорохорились? Подумаешь — «жид». Да у нас вся Москва жидом выражается, — и никакие ваши декреты запретные не помогут! Потому и жид, что Христа распял!..»
Или стих Марины Ивановны «Евреям», написанный в том 1920 году, когда, как замечает Борис Миронов, «без суда и следствия ставили к расстрельной стенке только за то, что кто-то неодобрительно отозвался о еврее». Приведу тот стих полностью.
Так бессеребренно — так бескорыстно,
Как отрок — нежен и как воздух синь,
Приветствую тебя ныне и присно
Во веки веков, — Аминь. —
Двойной вражды в крови своей поповской
И шляхетской — стираю письмена.
Приветствую тебя в Кремле московском,
Чужая, чудная весна!
Кремль почерневший! Попран! — Предан! — Продан!
Над куполами воронье кружит.
Перекрестясь — со всем простым народом
Я повторяла слово: жид.
И мне — в братоубийственном угаре
— Крест православный — Бога затемнял!
Но есть один — напрасно имя Гарри
На Генриха он променял!
Ты, гренадеров певший в русском поле,
Ты, тень Наполеонова крыла, —
И ты жидом пребудешь мне, доколе
Не просияют купола!
Критик Л. Ашкинази по поводу Цветаевой высказал такое соображение: «Антисемитами были многие великие российские (и в том числе — русские) писатели и поэты. Ну еще один…жалко, ежели так, но надо ли стулья ломать?..»
В Израиле, в местечке Афуле живет ветеран Великой Отечественной войны Генрих Натанович. Его суждения о жизни тоже далеки от воплей маркитантов, ностальгирующих по расстрельным Указам Лейбы Троцкого да Янкеля Свердлова. «Мы живем среди людей, мы выросли среди русского языка, среди мировой культуры на русском языке — и что же нам теперь предлагают?! Отказаться от Гоголя, Достоевского, Чехова, Бунина, Толстого, даже Пушкина и Цветаевой, потому что натыкаемся у них на то, что нам, как евреям, неприятно слышать?..» — эко ведь здраво рассуждает старый солдат!
И в Израиле Марину Цветаеву вовсю читают на иврите — в переводе М. Литвак. Там, в местечке Реховот, действует Культурный центр, где традицией стали Цветаевские чтения, и никто «толерантно» не морщит нос при слове «жид». Так что не в этих трех буквах причина тревоги наших либералов — вечно передового отряда, дозорных орды маркитантов.
«Меня судят и обвиняют сегодня не за действия, как того требует законодательство, не за дела и поступки, меня судят сегодня за честно сказанное слово русского человека на своей родной русской земле. Меня посадили на скамью подсудимых, пропустив через тюрьму, а в устрашение бросили и уже больше года держат без единого следственного действия в застенках «Матросской тишины», самого тяжелого изолятора в стране 99/1, специально жестоко оборудованного для самых страшных преступников власти — членов ГКЧП, моего сына, держат его как политического заложника, — все это беззаконие творят те, кто всерьез возмечтал, чтобы мы, русские, забыли и свое родное имя, и свое право жить на русской земле по законам и правилам правды и чести, завещанным нам нашими отцами и дедами, открывшими эту землю, освоившими и защитившими ее»…
Кира Аллилуева в общих чертах рассказала, что это за тюрьма «Лефортово», как там добивались от зэков нужных признаний. Мой хороший приятель, коллега по редакции военных мемуаров Костя Телегин, сын известного члена Военных советов ряда фронтов минувшей войны, как-то показал мне письмо отца Молотову. Оно было из лагеря Переборы, где генерал уже отбывал наказание. А перед этим с ним работали по тому же столичному маршруту, который хорошо запомнился и Василию Сталину.
Вот генерал К. Ф. Телегин пишет: «26 февраля 1948 года я был спешно переброшен из внутренней тюрьмы МГБ в Лефортовскую тюрьму и в тот же день дважды был подвергнут чудовищному, зверскому избиению резиновыми дубинками следователями подполковником Соколовым и ст. лейтенантом Самариным. Эти истязания продолжались ежедневно до 4 марта 1948 года, у меня были вырваны куски мяса (свидетельство этому у меня на теле), сильно поврежден позвоночник, боль в котором преследует меня и по сей день, бедренная кость. Ум, воля, сердце были парализованы. Единственным моим желанием и просьбой к палачам было, чтобы они скорее убили меня, прекратили мои мучения…
Палачи, истязая меня, садились мне на голову и ноги, избивали до невменяемости, а когда я терял сознание — обливали водой и снова били, потом за ноги волокли по каменному полу в карцер, били головой об стену, не давали лежать; сидеть я не мог, в течение полугода я мог только стоять на коленях у стены, прислонившись к ней головой. Меня морили голодом, мучили жаждой, постоянно не давали спать — как только я засыпал, мучители начинали все сначала. Я даже забыл, что у меня есть семья, забыл имена детей и жены, за что подвергался новым истязаниям. Полтора года после этого я был буквально невменяемым; к своей судьбе, дальнейшей жизни я был не только безразличен, но горячо желал, чтобы она возможно скорее закончилась.