Альберт учился в Ленинграде на инженера-электротехника, а когда в 1928 году после смерти отца они с матерью эмигрировали в Германию, продолжил образование в Лейпцигском университете. За несколько лет до начала войны благодаря свободному владению русским языком он стал сотрудником абвера.
9 августа 1944 года «Игорь» и «Грегор» — эта «сладкая парочка» — начали подготовленную по приказу Гелена операцию «Дрозд». Сперва агенты в роли офицеров Генштаба Красной армии должны были разведать дислокацию советских войск в районе Витебска, а затем, под видом демобилизованных из армии, проникнуть в Москву и поступить работать на военный завод, в Госплан или какой-нибудь наркомат, чтобы собрать сведения о военном производстве и переброске на фронт войск и боевой техники. Странно, правда, почему Гелен такое пристальное внимание уделил Витебску, который к моменту начала операции «Дрозд» находился уже в глубоком тылу наступающих советских армий. Так или иначе, «дрозды» были благополучно сброшены с парашютами ночью в советский тыл и утром явились в штаб 11-й гвардейской дивизии генерала Козлова, расположенный в городе Острове. Остров, кстати сказать, расположен совсем не в Витебской, а в Барановичской области, недалеко от тогдашней линии фронта, так что Кукридж здесь, вероятно, от истины не отклоняется.
Свежеиспеченные генштабисты майор Посухин или Посючин («Грегор») и старший лейтенант Красин («Игорь») встретили в штабе дивизии, как писал позднее «Грегор» в донесении, столь теплый прием, сопровождавшийся обильной выпивкой, что сразу вспомнились сцены бессмертной комедии Гоголя «Ревизор». От Козлова агенты направились в Витебск в любезно предоставленной генералом машине с шофером. Из Витебска они передали по радио собранную информацию и, сменив документы, двинулись в Москву. Теперь они превратились в офицеров, откомандированных из армии для работы в народном хозяйстве как имеющие ценные технические специальности. «Игорь» устроился на работу в Госплан, а «Грегор» — на электрозавод. Они поселились на московской окраине в деревянном бараке с коридорной системой, в одной комнате. Однажды вечером агенты решили вновь выйти в эфир, но обнаружили, что батарейки к рации сели, и ее пришлось подключать к общей электросети дома. Вдруг «Грегор» заметил, что лампочка в комнате мигает, в точности повторяя передаваемые по рации сигналы. И в это время к ним в комнату вошла соседка, молодая симпатичная девушка двадцати с небольшим лет. В связи с манипуляциями «Игоря» и «Грегора» у нее возникли перебои с напряжением в электроплитке, на которой она готовила скудный ужин, и Марфа хотела попросить соседей-инженеров починить плитку. «Игорь» второпях забыл спрятать наушники, и Марфа сразу поняла, что перед ней вражеские шпионы. «Грегор» мучительно думал, надо ли теперь для безопасности дальнейшего течения операции убивать Марфу и куда в случае чего можно будет спрятать тело. Однако беспокоились друзья напрасно. Марфа, на их счастье, оказалась убежденной антикоммунисткой. К тому же она по уши влюбилась в молодого и симпатичного «Игоря». Смышленая девушка не только смогла достать остродефицитное в условиях военной Москвы питание для рации, но и стала выполнять другие деликатные поручения, так что «Грегор» получил у Гелена формальное разрешение завербовать ее.
«Игорю» в Госплане удалось познакомиться с каким-то высокопоставленным чиновником из Наркомата путей сообщения, большим любителем выпивки и денег, выказывающим наклонность к коррупции. «Игорь» решил взять быка за рога и после одной грандиозной попойки прямо попросил своего собутыльника продать график железнодорожных перевозок на ноябрь и декабрь 1944 года (дело было в октябре), на что чиновник вполне трезво запросил солидную сумму в 40 тысяч рублей. Такой суммы у друзей не оказалось, и пришлось просить по радио Гелена срочно прислать курьера с деньгами. Курьер по кличке «Петр» был сброшен с парашютом в окрестностях Москвы и благополучно приземлился. Передав требуемую сумму «Грегору» и «Игорю», «Петр», русский перебежчик, отправился, по утверждению Уайтинга, аж в район Вологды, чтобы установить там контакт с большой группой немецких солдат, бежавших из советских лагерей или каким-то невероятным образом ухитрившихся не попасть в плен и сумевших даже установить радиосвязь со штаб-квартирой Гелена.
Трудно сказать, что именно питало безудержную фантазию американского журналиста. Но его рассказ о поездке «Петра» в Вологду не может не настораживать. Не могли немецкие окруженцы забраться так далеко на север. Ни там, ни в каком-либо другом районе СССР не было немецких партизанских отрядов из бежавших военнопленных. То ли здесь мы имеем дело с какой-то радиоигрой с советской стороны (хотя вряд ли местом дислокации мнимых партизан избрали бы столь отдаленный пункт, как Вологда), либо кто-то эту историю просто выдумал.
Но вернемся к «Игорю» с «Грегором» и их подруге Марфе, которую, кажется, так и звали, без кавычек. Продажный чиновник получил деньги и на одну ночь передал агентам требуемые документы. Пока «Игорь» их фотографировал, «Грегор» на всякий случай, в нарушение инструкции по конспирации, выписал из графика перевозок наиболее важную информацию. Теперь усталым, но довольным шпионам оставалось только дождаться самолета, который за ними должен был прислать Гелен.’ Описание этого завершающего и наиболее драматичного эпизода их многотрудной миссии я хочу процитировать по книге Уайтинга полностью.
Но прежде напомню другое описание: как розыскники-контрразведчики наконец-то встретились с немецкой разведгруппой «Неман» в романе Владимира Богомолова:
«Негромкие голоса приближались. Ни Таманцев, ни Блинов, спрятанные в кустах, не могли никого видеть, но Алехин, метрах в девяноста от них, укрывшись за деревьями, уже рассматривал троих в военной форме, вышедших из леса по другую сторону поляны, и внимательно считал их шаги.
Выждав сколько требовалось, он с помощником коменданта появился на дороге; завидев их, трое, шедшие навстречу, умолкли; пять человек сближались, с интересом разглядывая друг друга.
Они встретились, как и рассчитал весьма точно Алехин, у гнилого пенька, прямо напротив кустов, за которыми притаились Блинов и Таманцев, поздоровались, и помощник коменданта, задержав руку у козырька, предложил:
— Товарищи офицеры, попрошу предъявить документы! Комендантский патруль.
— Ваш мандат на право проверки, — попросил один из троих, бритоголовый, с погонами капитана, так спокойно, будто ему заранее было известно, что здесь, в лесу, у него должны проверить документы и что это малоприятная и пустая, но неизбежная формальность. — Кто вы такой?
Слева от него, ближе к засаде, стоял высокий, крепкого сложения старший лейтенант, лет тридцати или чуть побольше, а справа — молодой лейтенант, тоже плотный и широкий в плечах. На всех троих было обычное летнее офицерское обмундирование (у лейтенанта — поновее), пилотки и полевые пехотные погоны без эмблем. На гимнастерке у капитана над левым карманом виднелась колодка с орденскими ленточками, а над правым — желтая и красная нашивки за ранения».
Разумеется, здесь мы имеем дело с художественным произведением, так сказать, с плодом писательской фантазии. Но согласись, читатель, что изображение в этой сцене, в отличие от опуса Уайтинга, вызывает наше доверие психологической и бытовой точностью деталей. Чем все кончилось в романе Богомолова, читатели хорошо помнят. После короткой схватки немецкие агенты были обезврежены, а их главарь, бритоголовый капитан (он же — матерый враг советской власти и опытнейший разведчик, неуловимый Мищенко), убит. При этом расколовшийся по горячим следам молоденький лейтенант-радист выдал контрразведчикам ценнейшего немецкого информатора по кличке «Матильда», работавшего шифровальщиком в штабе фронта, правда, не у К. К. Рокоссовского на 1-м Белорусском, а на 1-м Прибалтийском у И. X. Баграмяна. Интересно: опирался ли здесь Богомолов на архивы советских спецслужб или просто придумал «Матильду»?
Посмотрим теперь, чем закончилась эпопея «Грегора» и «Игоря», подобно антигероям Богомолова, попавших в засаду. Итак, слово Чарльзу Уайтингу: «Грегор», «Игорь» и Марфа были вне себя от радости, когда узнали, что их собираются эвакуировать через линию фронта. Они немедленно начали искать подходящее место вблизи Москвы, где мог бы сесть легкий самолет люфтваффе, который Гелен обещал прислать. В конце концов они нашли приемлемую для посадки точку поблизости от города Дзержинска, в 60 или 70 милях к западу от Москвы.
Ночь, когда предпринималась попытка спасти агентов, была сырой и холодной, и все трое, ужасно промерзнув на мокрой траве, постоянно сверяли часы и прислушивались, не донесет ли ветер звуки приближающейся долгожданной машины. Когда настало время зажечь сигнальные костры, чтобы показать пилоту спасательного самолета место посадки, «Грегор» и «Игорь» принялись за работу и вскоре зажгли то, что представлялось им гигантским костром.
Огонь поднимался все выше и выше, и казалось, что вся окружающая местность окунулась в яркий кроваво-красный свет. «Грегор» и «Игорь» в ужасе посмотрели друг на друга: огонь наверняка был виден на много миль вокруг. Минуты текли и текли, а самолет все не появлялся. «Грегор» облизывал сухие, потрескавшиеся, губы (Уайтинг постоянно заставляет своего героя делать так во время особо сильного волнения. — Б. С.), пока пламя вздымалось вверх. Напряжение становилось непереносимым. А что, если этот чертов самолет никогда не прилетит? Прошло полчаса. Постепенно испуганные агенты стали думать, что все напрасно. Самолет не прилетит, они будут предоставлены своей судьбе: похоже, что спасение не придет с неба ни в эту ночь, ни в какую-либо другую. В это время «Игорь» вдруг издал сдержанный, но радостный крик. Еще до того, как они распознали его, самолет приземлился, и плохоразличимая фигура выпрыгнула из него, что-то крича им сквозь шум пары моторов.
«Грегор» среагировал первым. В тот момент, когда он начал свой бег к самолету, раздалась неистовая команда: «Стой!» Вслед за этим Нули застучали по траве вокруг них, словно дождь по жестяной крыше. Они обнаружены! Трассирующие пули прорезали воздух. Похожие на мириады красных, злых пчел, очереди чертили неровные линии в ночи.