жизни допускает поступки, несовместимые с должностью командира дивизии. В обращении с подчиненными допускает грубость, крайне раздражителен.
Перечисленные недостатки в значительной степени снижают его авторитет как командира-руководителя. Лично дисциплинирован, идеологически выдержан.
Вывод: Для повышения теоретической подготовки желательно послать на учебу в Военно-Воздушную Академию. Занимаемой должности соответствует».
А вот другая аттестация, еще менее мажорная: «В. И. Сталин исполняет должность командира дивизии с мая месяца 1944 года. Лично т. Сталин обладает хорошими организаторскими способностями и волевыми качествами. Тактически подготовлен хорошо, грамотно разбирается в оперативной обстановке, быстро и правильно ориентируется в вопросах ведения боевой работы. В работе энергичен, весьма инициативен, от своих подчиненных всегда требует точного выполнения отданных распоряжений. Боевую работу полка и дивизии организовать может.
Наряду о положительными качествами лично гвардии полковник Сталин В. И. имеет ряд больших недостатков. По характеру горяч и вспыльчив, допускает несдержанность, имели место случаи рукоприкладства к подчиненным (ну, этим в Красной армии кого-нибудь удивить было трудно. — Б. С.). Недостаточно глубокое изучение людей, а также не всегда серьезный подход к подбору кадров, особенно штабных работников, приводил к частым перемещениям офицерского состава в должностях. Это в достаточной мере не способствовало сколачиванию штабов.
В личной жизни допускает поступки, несовместимые с занимаемой должностью командира дивизии, имелись случаи нетактичного поведения на вечерах летного состава, грубости по отношению к отдельным офицерам, имелся случай легкомысленного поведения — выезд на тракторе с аэродрома в г. Шяуляй с конфликтом и дракой с контрольным постом НКВД.
Состояние здоровья слабое, особенно нервной системы, крайне раздражителен: это оказало влияние на то, что за последнее время в летной работе личной тренировкой занимался мало, что приводит к слабой отработке отдельных вопросов летной подготовки (ориентировки).
Все эти перечисленные недостатки в значительной мере снижают его авторитет как командира и несовместимы с занимаемой должностью командира дивизии.
Дивизией командовать может при обязательном условии изжития указанных недостатков».
Такую вот «черно-белую», «полосатую» аттестацию дал Сталину 25 декабря 1945 года командующий авиакорпусом генерал Белецкий и утвердил командующий 3-й воздушной армией генерал Папивин. Фактически сыну вождя записали неполное служебное соответствие. Может быть, причиной стали действительно связанные с именем Василия скандалы? Согласимся, что поездка на тракторе в город и драка с патрулем НКВД — проступок, за который любой другой полковник без разговоров отправился бы под трибунал. Да и одно дело, когда тебе бьет морду просто полковник, и совсем другое, когда этот полковник — сын великого Сталина. Офицеры и солдаты могут подумать: если сын руки распускает, может, и отец не такой добрый, любящий детей, колхозников, ученых и, само собой разумеется, военных, как о нем говорят. Боюсь, однако, что все дело тут в конфликте сына Сталина с командующим ВВС Главным маршалом авиации А. А. Новиковым. Ведь в другой аттестации, появившейся полугодом раньше, как мы помним, инцидент с трактором, относящийся к августу 44-го, даже не упомянут.
Прежде чем разобраться, почему всего за несколько месяцев столь резко изменился тон аттестаций на Василия Сталина, попробуем проследить его боевую деятельность в последний год войны по другим источникам.
Заместитель командира 3-й гвардейской истребительной дивизии Герой Советского Союза Александр Федорович Семенов счастливо дожил до мемуаров. Но в его книге «На взлете», вышедшей в 1969 году, Василий Иосифович Сталин не упомянут ни разу! Словно не его заместителем был полковник Семенов. Правда, о боевых делах родной дивизии Александр Федорович отозвался хорошо: «Плодотворно поработал партийно-политический аппарат дивизии во главе с подполковником Д. А. Матлаховым. Партийные и комсомольские собрания, политические информации, беседы агитаторов, выступления ветеранов дивизии, киносеансы, концерты профессиональных артистов и самодеятельных коллективов — все это било в одну цель: мобилизовать личный состав на безупречное выполнение своего воинского долга, на беспощадную борьбу с врагом.
За месяц с небольшим общими усилиями мы подготовили дивизию к новым боям, и 20 июня 1944 года она перебазировалась на исходные аэродромы. Перелет производился скрытно: на малой высоте, отдельными группами и по разным маршрутам».
Хочется верить, что в «общих усилиях» была толика вклада и комдива и что роль полковника Василия Сталина в безупречной организации скрытого перелета дивизии на прифронтовые аэродромы была несколько большей, чем роль агитаторов и самодеятельных коллективов. Да и пилотом Василий Иосифович был более опытным, чем Александр Федорович: общий налет часов у комдива в тот момент был почти вдвое больше, чем у его заместителя. Спасибо Семенову, что хоть ни одного дурного. слова не сказал о своем опальном командире. Впрочем, может быть, мемуарист в рукописи и написал о сыне Сталина, да эти места, если они были, купировала бдительная цензура.
3-я дивизия, по утверждению Александра Федоровича, только в сентябре 44-го произвела 2240 боевых вылетов. В 65 боях сбила ИЗ неприятельских самолетов, потеряв 16 машин. Даже если принять во внимание, что потери противника в Красной армии обычно завышались в несколько раз, результат вполне пристойный. И свой вклад в успех дивизии наверняка внес и ее командир Василий Сталин. Кстати, за тот же сентябрь 44-го он объявил подчиненным 53 благодарности и наложил только одно взыскание. В отличие от отца, Василий в отношениях с подчиненными полагался почти исключительно на пряник, а не на кнут.
За время боев в Белоруссии и Литве летом 44-го летчики 3-й гвардейской истребительной авиадивизии и ее командир дважды попадали в весьма драматические ситуации. О них хорошо рассказал в боевых донесениях сам Василий Сталин. К вечеру 5 июля части немецкой группировки, окруженной восточнее Минска, прорвались к окраине белорусской столицы в районе аэродрома Слепянка, где размещалась 3-я дивизия. О том, что произошло дальше, Василий написал в донесении командиру корпуса: «Я принял решение спасти материальную часть, гвардейские знамена и секретные документы штаба дивизии и штабов частей. Для этого отдал приказ об эвакуации их на северо-восточную окраину Минска. Начальнику штаба дивизии подполковнику Черепову поручил организовать наземную оборону на подступах к аэродрому для охраны материальной части, так как с наступлением темноты без заранее организованного ночного старта поднять в воздух летный эшелон было невозможно.
Сам на У-2 убыл ночью на аэродром Докуково — для организации там ночного старта. Организовав старт, оставил для приема экипажей капитана Прокопенко и на Ла-2 вернулся в Слепянку. В случае крайней необходимости я уже был готов поднять самолеты в воздух.
К моему возвращению эвакуация штабов была закончена. Она прошла исключительно организованно и быстро. Под минометным обстрелом было вывезено необходимое имущество, знамена, документация штабов.
Начальником штаба нашей дивизии, командирами 43-й истребительной артиллерийской бригады и 1-й гвардейской Смоленской артбригады была организована надежная оборона на подступах к аэродрому.
Утром на штурмовку противника произвели 134 боевых вылета, израсходовали 13 115 снарядов. Штурмовка парализовала группировку противника и раздробила его на мелкие группы.
После штурмовки летный эшелон был выведен из-под удара и перебазирован на аэродром Докуково. Личный состав управления дивизии вместе с техническим составом частей, взаимодействуя с артбригадами, уничтожили в наземном оборонительном бою 200 солдат и офицеров и захватили в плен 222 человека».
Бросается в глаза, что в критический момент боя командир дивизии покинул атакуемую немцами Слепянку и отправился в более безопасное Докуково организовывать ночной старт, который в итоге так и не понадобился — утром на штурмовку вылетели самолеты с осаждаемой неприятелем Слепянки. Строго говоря, не в традиции авиационных командиров было оставлять подчиненных в случае возникновения острой ситуации на земле при прорыве к аэродрому сухопутных частей врага. Вот, например, в декабре 42-го советские танки из 24-го танкового корпуса генерала В. М. Баданова внезапно появились у аэродрома Тацинская, где базировались самолеты 8-го немецкого авиакорпуса. Сухопутных сил для защиты аэродрома у немцев не было. Командир корпуса генерал Мартин Фибиг срочно организовал под огнем советских танковых орудий перелет своих подчиненных в Новочеркасск и покинул аэродром одним из последних, когда танки уже врывались на летное поле. Я отнюдь не хочу уличить Василия Сталина в недостатке храбрости. Хотя отмечу, что положение его дивизии в Слепянке было лучше, чем корпуса Фибига в Тацинской: к самому аэродрому немцы так и не прорвались. Я уверен, что в Докуково Василий улетел только по настоятельной рекомендации смершевцев, отвечавших за безопасность сына вождя. Ведь в начавшейся заварушке полковник Сталин запросто мог погибнуть или, еще хуже, попасть в плен.
Свою смелость и решительность Василию довелось продемонстрировать во время второго сухопутного боя 3-й авиадивизии в августе 44-го под Шяуляем. К нему как раз 17-го числа приехала жена, Галина Бурдонская. А к вечеру того же дня немецкие танки прорвались к аэродрому. Началась паника. Василий прекратил ее несколько своеобразным способом. В открытой машине вместе с женой выехал на аэродром и стал корить растерявшихся летчиков и техников: «Трусы! Вон, смотрите, баба, и та не боится!..» И добавил несколько образных выражений, на которые был большой мастер. По свидетельству дружившего с Василием курсанта Б. А. Шульги, тот «мог дать сто очков форы любому боцману на флоте по части виртуозной матерщины». Да и по морде съездить нерадивому подчиненному Василий свободно мог. Воспитательная работа оказалась действенной. Паника прекратилась, гвардейцы бросились по машинам, которые надо было срочно перегнать на другой аэродром. На этот раз Василий улетел последним самолетом.