Зачем я это все написал? Наверное, чтобы показать время, в котором мы жили, как жили и кто нами руководил».
Цуканов словно оправдывается, что рисует Василия Сталина не одной только черной краской, и вроде бы готов согласиться, что методы руководства нового командующего ВВС Московского округа достойны осуждения. А за что, собственно, Василия ругать? За то, что запретил подчиненным перерабатывать, без крайней нужды, сверх нормы по нескольку часов? Ведь толку от таких ночных бдений чуть. Усталый, невыспавшийся офицер все равно много не наработает. И только Василий, как сын вождя, мог рискнуть своей властью распускать подчиненных вовремя, с окончанием рабочего дня. В других управлениях Министерства обороны, равно как и в остальных министерствах, руководящие работники боялись покинуть свои кабинеты, пока «отец народов» бодрствовал в Кремле.
Ходить строем в театр или на стадион с точки зрения нашего времени вряд ли является таким явлением, которое стоит приветствовать. Но тогда, в условиях жесткой командно-административной системы, приходилось именно так приобщать офицеров ВВС к культуре и спорту. И чего плохого, спрашивается, что в штабе стали работать книжный киоск и театральная касса?
А на охоту Василий с офицерами летал все-таки в выходные дни и в отпуск, а не в служебное время. Конечно, казенный бензин при этом расходовался задаром, но ведь и другие генералы охотой баловались не за собственный счет. Василий же, со свойственным ему демократизмом, брал на охоту и сослуживцев-офицеров. И наверняка пускал охотничьи трофеи в общий котел.
О его бескорыстии пишет Владимир Аллилуев: «Я часто общался с Василием, и в моей памяти он был и остался порядочным человеком. Он был намного проще и, я бы сказал, мягче Светланы. Его отличала исключительная доброта и бескорыстие, он мог спокойно отдать последнюю свою рубашку товарищу. На моих глазах он подарил прекрасную «татру» одному своему другу, который просто не смог скрыть своего восхищения машиной. Хорошо зная эти его качества, я никогда не поверю, что он мог присвоить себе какие-то казенные деньги, спекулировать заграничными шмотками. Он был очень прост и демократичен с людьми, но холуев не переносил и не упускал случая над ними поиздеваться».
Тот же Владимир Аллилуев вспоминает, как Василий помогал родне, даже если она получала грозное клеймо «членов семьи врага народа». Когда мать Владимира Станиславовича Анна Сергеевна была арестована, то, по его словам, хотя многие родственники и друзья отвернулись от их семьи, «Светлана и Василий относились к нам… по-прежнему ласково и заботливо. А между тем наша главная опора, бабушка, стала заметно сдавать… Приехала навестить нас в дом на набережной, собралась уже уезжать к себе, но почувствовала себя плохо. Дома был один Леонид (брат Владимира. — Б. С.), он вызвал «скорую», и бабушку отвезли в «кремлевку». Прошло совсем немного времени — час или два, нам позвонили из больницы и сообщили о смерти бабуси… Похоронили ее рядом с младшей дочерью (Надеждой Сергеевной Аллилуевой. — Б. С.).
На следующий после похорон день Василий пригласил к себе Леонида, как самого старшего. Он сказал, что за нами сохраняются обеды, которые мы получали при жизни бабушки, половина пенсии, которую мама получала за деда…
— Что еще нужно? — спросил Василий у Леонида.
— Поставить памятники дедушке и бабушке и помочь Сергею (сыну Павла Сергеевича Аллилуева; мать Сергея, Евгения Александровна Земляницына, была к тому времени арестована как «враг народа». — Б. С.) с аспирантурой, он сын врага народа, могут не принять, — ответил Леонид.
— Разберемся, — пообещал Василий.
И действительно, на следующий день к ректору МГУ пришел адъютант Василия, майор Дагаев, и популярно объяснил, что Сергея нужно оценивать по уровню знаний и способностей, которые к его анкете не относятся. И если он человек способный, препятствовать его поступлению в аспирантуру не следует». И Сергея Павловича Аллилуева благополучно приняли в аспирантуру.
Иосиф Виссарионович поручил сыну сделать Советский Союз великой спортивной державой. На базе спортивных команд ВВС предполагалось воспитать спортсменов мирового уровня, способных отстаивать честь страны за рубежом. Заодно Василия Иосифовича избрали председателем Федерации конного спорта СССР — чтобы наши конники не посрамили спортивной чести Родины. Большой спорт требовал больших расходов. И Василий рьяно взялся за дело. После смерти отца ему все это поставили в вину. Хотя никак не мог командующий ВВС МВО генерал-лейтенант Василий Иосифович Сталин распорядиться, чтобы авиация Московского округа взяла на себя ответственность за формирование команды ВВС всей страны. А такое распоряжение было сделано главкомом ВВС и министром вооруженных сил, и поступить так без ведома генералиссимуса они никогда не решились бы.
Бывший хоккеист команды ВВС В. Тихонов так вспоминал о Василии Сталине: «Каким человеком был Василий Сталин? Судить не берусь. Рассказываю только о том, что помню, что было тогда. Я был, в сущности, мальчишкой и ни во что особенно не вникал. Безусловно лишь одно. Он был крайне нетерпим к возражениям.
Даже Всеволод Михайлович Бобров, которого Василий Сталин буквально боготворил, не осмеливался ему возражать. Да это было и бессмысленно. Сейчас, задним числом, думаю, что у Василия Сталина не было того, что принято называть чувством меры. Вероятно, бесконтрольность, к которой он привыкал годами, развратила его. Мог подарить, сняв с руки, золотые часы (так он отметил фантастическую игру Всеволода Михайловича в матче против команды города Калинина, когда Бобров забросил шесть шайб), а мог и неожиданно несправедливо и даже грубо обрушить упреки…»
Спортивные подвиги Василия Сталина запомнились современникам. Вот что пишет, например, в романе «Московская сага» Василий Аксенов: «Идеалом тогдашней молодежи был Спортсмен. Довоенное слово «физкультурник» употреблялось лишь в насмешку, как показатель непрофессиональности. Высококлассный носитель слова «спортсмен» был профессионалом или полупрофессионалом, хотя в Стране Советов профессионального спорта в отличие от растленного Запада не существовало. Спортсмен получал от государства стипендию, точные размеры которой никто не знал, поскольку она шла под грифом «совершенно секретно». В крайнем случае, если Спортсмен до стипендии еще не дотянул, он должен был получать талоны на спецпитание. Спортсмен был нетороплив и неболтлив, среди публики цедил слова, передвигался с некоторой томностью, скрывающей колоссальную взрывную силу. Из репарационных клеенок настоящий спортсмен, конечно, вырос. Являл обществу струящийся серебристый габардин или богатую пилотскую кожу… Из всех спортсменов главными героями были футболисты команд мастеров, особенно ЦДКА и новоиспеченного клуба ВВС, опекуном которого был генерал-лейтенант авиации Василий Иосифович Сталин».
Стипендии, талоны на спецпитание, квартиры спортсменам, летные кожанки, наконец, требовали средств, и немалых. Пока был жив вождь, никто у его сына, естественно, не спрашивал отчета, откуда он берет деньги для Спортсменов с большой буквы. А брал, конечно, из средств округа, точно так же, как другие меценаты по необходимости залезали в казну крупного завода или МВД. Правда, делать это без ведома начальника финансовой части и своего заместителя по тылу Василий никак не мог, но те впоследствии попали под амнистию от 27 марта 1953 года, а генерал-лейтенанту Сталину вкатили срок на полную катушку. Кто-то из офицеров-летчиков не получал тех квартир, что уходили спортсменам с голубыми погонами. Но, справедливости ради, замечу, что на обычных летчиков и техников ВВС Московского округа при Василии Сталине обрушился такой град квартир и путевок, как никогда прежде. Сын вождя не только о спортсменах заботился, и отказать ему не смели. Зато после смерти всемогущего папы Василию все припомнили, и что было, и чего не было.
Василий сам в душе был спортсмен и среди спортсменов чувствовал себя как рыба в воде. В «Московской саге» запечатлено его явление народу среди хоккейной команды ВВС. Кстати, это единственная известная мне портретная зарисовка Василия Иосифовича в художественном произведении. Не знаю только, видел ли писатель сына Сталина самолично или только на фотографиях: «В толпе… шел всякий другой народ: тренеры, массажисты, доктор, спортивные фотографы и журналисты, несколько офицеров в форме ВВС, а во главе двигался невысокий и широкий в плечах молодой человек с крепко очерченной челюстью и припухшими подглазьями, одетый в такую же, как у Бориса (одного из главных героев романа, Бориса Градова. — Б. С.), только похуже, пилотскую куртку без всяких знаков различия, скандально известный по Москве, как бы сейчас сказали, плейбой, Василий Сталин…
Борис с любопытством смотрел на всесильного Васю. Виски у того отсвечивали темной медью, как и у самого Бориса. Он полугрузин, а я грузин на четверть, подумал Борис. Конечно, как и все спортивные люди Москвы, он знал о невероятной активности, с какой «принц крови» создавал свои собственные спортивные конюшни под флагом клуба ВВС».
Да, был всесильный Вася, но в 53-м весь вышел. И «спортивные люди Москвы» его быстренько забыли.
Когда осенью 61-го в Казань приехали футболисты ЦСКА, многим из которых Василий дал когда-то путевку в жизнь, ссыльный генерал-лейтенант захотел встретиться с прежними друзьями. Так начальство не разрешило. И даже любимец Василия легендарный Всеволод Бобров не нашел времени (или мужества?) навестить бывшего патрона и друга.
Как же сам Василий Сталин охарактеризовал свою деятельность на ниве спортивного меценатства? На допросе, длившемся три дня, с 9 по 11 мая 1953 года, он, в частности, показал: «Я, занимая вначале пост заместителя, а затем командующего ВВС Московского военного округа, допускал разбазаривание государственного имущества и незаконное расходование денежных средств, чем нанес большой материальный ущерб Советскому государству. Я не отрицаю и того, что ряд моих незаконных распоряжений и действий можно квалифицировать как преступления… Расхищения государственных