Но ничего объяснять не пришлось, потому что следом за мной в просвете между кустов показалась рогатая башка коровы.
– Му-у-у-у…
Староста выронил вилы из ослабевших рук.
– Ромашка? – Лицо его вытянулось, в глазах мелькнули недоверие, надежда и слезы радости. – Ромашка, девочка моя!
Мужик бросился навстречу загулявшей скотине, обнял, расцеловал в недовольную морду, наорал, еще раз обнял, а тут и другие родственники подоспели. Кусты вокруг Ромашки пообломали, давая корове пройти. Все радовались, кричали, грозили глупой телке кулаками. Расчувствовавшийся староста даже попытался зажать меня в крепких искренних объятьях, но я так выразительно глянула, что мужичок решил не доводить до греха и еще раз приласкал загулявшую корову.
Окруженная вниманием Ромашка смущенно дергала ушами и хвостом, звеня запутавшейся на рогах цепью. Под взглядами растерянных людей коровка легла, перевернулась на бок и издала долгое прочувствованное:
– Му-у-у.
Деревенские застыли.
– Ну? – спросила зеленая голова.
– Чего застыли? – нависла над опешившим старостой синяя голова.
– Или по-вашему мне роды принимать? – закончила мысль желтая.
Деревенские засуетились, зашумели, несогласные доверить такое деликатное дело абы кому, тем более дракону.
Остановка двенадцатаяСтычка в лесу
После торжественного отела Ромашки прямо на взлетной площадке для дракона старосте на радостях отшибло мозги. Чем еще объяснить тот факт, что он вознамерился назвать теленка в нашу честь? Пришлось трижды вежливо отказать и один раз злобно плюнуть сгустком пламени, прежде чем он отстал. Теленок стал Маськой, а «госпожа ведьма» – дерганой и грозной.
А все потому, что в договоре гномов действительно оказался подвох. Да не абы какой, а всем подвохам подвох!
Не зря моя чуйка на неприятности заподозрила неладное, не зря.
Выяснилось, что в качестве одного из пунктов договора глава клана внесла ограничение по времени. По условиям мы с Дракон-Горынычем должны были управиться с работой за неделю, а иначе гномы вправе отказать нам в выплате всей суммы и ограничиться скромным задатком в один золотой.
На мое гневное «Кузьмич!» оборотень сделал большие удивленные глаза и сказал:
– Ну вы же хотели побыстрее.
В результате мы с драконом калили заготовки не покладая пламени и магии. С вечера и до первых петухов, перекусывая прямо на ходу и отсыпаясь в дневное и самое жаркое время в пещере.
Гномы посмотрели на наши круги под глазами. На скорость, с которой работали, сделали нехитрые вычисления и попытались саботировать процесс.
На третий день мы с Горынычем провели несколько долгих часов в пустом ожидании новой партии мечей на закалку.
– Простите, госпожа ведьма, вагонетка сломалась, пришлось чинить, – оправдывалась после глава клана.
Я бросила пристальный взгляд на накладную бороду, на не менее фальшивое раскаянье на лице и проявила характер:
– Не переживайте. Пока вы там вагонетку чинили, я здесь читала наш договор. И знаете что…
– Что? – уже почуяла беду гномка.
– Там нет ни слова о том, что партия мечей для тринадцатой штольни должна быть эксклюзивной, – мило улыбнулась я, откинув тяжелые рыжие локоны назад. – Так что если в следующий раз у вас что-то сломается, можете не спешить. Я как раз успею прогуляться до ваших соседей из десятой штольни с похожим предложением.
Глава клана скрипнула зубами, сердито передернула плечами, но больше родичи Кузьмича подстав не чинили.
К слову, оружие, закаленное в драконьем пламени и впитавшее магическую силу, получалось удивительным. Легкое в руке, оно словно прибавляло несколько килограммов во время удара. Прочное настолько, что даже не согнулось, когда Горыныч случайно наступил на готовое лезвие. А еще мечи не нуждались в заточке и поглощали направленную на них магию.
Короче, чудо как хороши. Я даже подумывала и себе такой оставить, но под конец недели так уработалась, что уже видеть их не могла.
Лишь вчера мы с Дракон-Горынычем закончили последнюю партию, благополучно сдали все гномам, поэтому сегодня с чистой совестью маялись дурью.
Дурь выходила из нас не самым тривиальным образом. Точнее, сперва мы делали все, что делают обычные лодыри: ели, спали, купались и просто валялись на травке, но ближе к вечеру заскучали, пришли к старосте и в шутку предложили картинку с усекновенным драконом.
– А зачем оно мне? – нахмурил лоб счастливый обладатель теленка.
– Низачем. Просто похвастаетесь перед приятелями, – честно сказала я.
Кто ж знал, что козырнуть перед дружками захочет не только староста!
***
– Ох и тяжки подвиги. Ох и непроста судьба героя! – прочувственно диктовала маленькая атаманша, пока Кузьмич зорко следил за тем, чтобы никто из мальчишек не ляпнул на бересту ошибку. – Не бывать злой гадине в лесах наших. Не поганить ей землю-матушку…
Клонящееся к закату солнце окрасило пики Гребенчатых гор в розовый. Ветерок раскачал верхушки сосен-великанов, окруживших тихую полянку неприступной стеной.
А на полянке той стоял троюродный племянник старосты.
Да не просто так стоял, а гордо выпятив грудь. Правая рука победно вскинута вверх, левая – сжимает копье. Над головой кружат мухи, ибо утомился наш герой, а за спиной в луже крови валяется пробитая мечом голова дракона.
– Так! Все замерли! – скомандовала я, ощущая дрожь в уставших за вечер пальцах.
Сосредоточилась, щелкнула правой рукой, открывая тонкий ручеек невидимой остальным магии. Двумя ладонями зачерпнула силу, произнесла формулу заклинания и осторожно сдула яркую бабочку с большими хрупкими крыльями.
– О-о-у-у-у… – восторженно протянула синяя голова и сама себе заткнула пасть лапой.
Бабочка качнулась в воздухе, впитывая образ, и опустилась на подставленную гномом бересту, где и застыла яркой картинкой «Усекновение дракона».
– Фсе? – уточнила желтая голова, на чью долю выпало изображать усекновение на этот кадр.
Я придирчиво оценила получившееся изображение.
Ну, пожалуй, зря Дракон-Горыныч так глаза выпучил и язык вывалил, но в целом картинка что надо. Хоть сейчас перед соседями хвастайся.
– Да, сойдет, – решила я и вернула гному рисунок.
Тот заботливо присыпал бересту серым порошком, сохраняющим цвет на долгие годы, а также защищающим от воды, огня и вредителей, смахнул метелочкой излишек и бросил изображение в специальный ящик возле себя.
Изначально картинка стоила две серебрушки: одну – мне, другую – Дракон-Горынычу. Но это только до прихода Кузьмича на поляну.
С его появлением появилась и правильная финансовая позиция.
Еще как-то сами собой возникли запись, порошок для сохранности картинок, дисциплина и скачок цен. Теперь картинка на фоне поверженного дракона стоила пять серебрушек, но желающих это не смущало. Они все шли и шли.
– Следующий купец Покупайло, – зычно объявил Кузьмич, глянув на очередь.
На полянку выскочил маленький вертлявый мужичок с широкой улыбкой и здоровенной сковородой в руках.
– Вы можете выбрать любое оружие, – ткнула я в горку сваленного на краю поляны реквизита.
Покупайло алчно глянул в сторону многочисленных мечей, копий и кольчуг. По глазам было видно, как ему хочется взвесить в руке вон тот молот или поднять над головой двуручный меч (ну или попытаться), но купец пришел со своим оружием.
– Спасибочки, госпожа ведьма, но я уже выбрал, – заулыбался он, любовно прижимая сковороду к груди. – Понимаете, это же мой основной товар. Вы представляете, как усилится интерес к моей лавке, если я эдак невзначай на ярмарке скажу, что своей сковородой страхолюдину изничтожил! А кто не поверит, так я ему: «На. Смотри! У меня и картинка имеется».
Я усмехнулась и пожала плечами, мысленно поражаясь находчивости отдельных личностей. Купец Покупайло победно поднял над головой средство устрашения неверных мужей.
– Горыныч, лапу пострашнее сделай, – скомандовала я.
– Вот так? – уточнил ящер, растопырив когтистую пятерню.
– Идеально… Все готовы? Замерли!
Щелчок пальцев. Заклинание приняло облик изящной бабочки, которая под очередное протяжно-одобрительное «Оу-у» сорвалась с моих открытых ладоней и… в этот момент «усекновенная» голова дернулась.
– АПЧХИ!
Я тихонько ругнулась, очередь охнула, мальчишки с радостными криками побросали карандаши, которыми писали объявления. От мощного чиха дракона купца Покупайло сдуло на край поляны, где он и остался лежать, прогнувшись в пояснице до характерного хруста. И надо сказать, что даже я позавидовала неожиданной гибкости мужчины: пятки сапожек практически касались затылка.
– О-о-о… – застонал купец, не в силах самостоятельно подняться, и гном бросился на помощь бедолаге. В два счета разогнул, поставил мужичка на ноги и торжественно вручил чуть примявшуюся от удара сковороду.
– Извините, – потупились все три головы Дракон-Горыныча. – Я случайно.
Купец в ответ испуганно икнул и попросил водички. Пока Кузьмич отпаивал пострадавшего и уверял, что больше этого не повторится, я взяла протянутую бересту и едва не расхохоталась.
«Усекновенная» голова в процессе чихания оскалилась так, что стал виден весь зубной комплект. Но лучше всего вышел сам купец. Заклинание поймало его в момент отрыва от земли, когда одна нога уже зависла в воздухе, а носочек другой еще касался примятой травы. Пикантность ситуации добавляло и то, что рука со сковородой оказалась опущенной, и создавалось ощущение, что испуганный Покупайло пытается оседлать летающую утварь.
– Перерисовываем, – громко скомандовала я, кусая губы, а сама припрятала бересту. Аленке покажу. Пусть тоже улыбнется.
– Вась… – позвал Горыныч, подкрадываясь сбоку, и застенчивым шепотом уточнил:
– А можно мы это… в кустики пока сбегаем?
Я строго глянула на желтую голову. Меч был бутафорским, точнее от меча там была рукоять и небольшая деревяшка, обструганная и посеребренная краской. Реквизит держался на заклинании, клее и обещании Горыныча не дергать головой и только за сегодня трижды отвалился в самый неподходящий м